Йозеф Судек (Josef Sudek) — ФОТОточка. Точка зрения о фотографии — LiveJournal
Судек в большинстве случаев интерпретирован слишком банально, буднично и популярно. Часто публикуется несколько Карловых мостов и натюрмортов с розочкой, что носит несколько сентиментальный характер. Но Судек является значительно более крупной личностью, которая имеет глубокие духовные корни. Этот факт также является причиной того, почему его творчество так сильно воздействует на молодое поколение. Не только дома, но и в мире. Анна Фарова, теоретик фотографии, автор биографии Йозефа Судека
Все вокруг нас – живое или мертвое – в глазах сумасшедшего фотографа приобретает множество форм. Мертвые объекты возвращаются к жизни благодаря свету или окружающему их миру. Поймать такой момент – я думаю, это очень поэтично.
Йозеф Судек (Josef Sudek) родился 17 марта 1896 года в городе Колин в Богемии на территории нынешней Чехии. В 14 лет он приехал в Прагу, выучился на переплетчика, некоторое время работал в небольшом городке Нимбурк в 45 километрах от Праги. К этому времени относятся его первые опыты с фотоаппаратом. Нельзя сказать, что фотография сразу захватила молодого человека, в то время он больше всего на свете увлекался музыкой. В 1914 году началась Первая мировая война и через год Йозефа призвали в армию. Потом были военные будни на итальянском фронте, вроде бы не очень опасное ранение в правую руку и страшная гангрена, приведшая в конечном итоге к ее ампутации.
Три года молодой человек провел в госпитале для ветеранов. В это время он возобновил свои занятия фотографией: «Затвор можно нажимать и одной рукой», – объяснял он свой выбор позднее. Поначалу он не думал об этом как о способе заработать на жизнь, просто ему была необходимо какое-нибудь занятие, которое помогло отвлечься от неутешительной реальности. А что может помочь лучше, чем приобщение к искусству? Позже он рисовал и даже пробовал свои силы в живописи, но в то время фотография казалась ему единственным доступным видом творческой деятельности. Думается, именно творчество помогало ему противостоять той физической, а еще более моральной боли, которая сопровождала его всю жизнь. Чтобы у читателя сложилось четкое представление насколько остро Йозеф Судек чувствовал свою «ущербность», приведу его воспоминания о поездке в Италию в 1926 году, через без малого 10 лет после ранения:
«Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: «Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов», я сказал себе: «Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны». И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной – А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было – только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика.
Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но – сам не знаю почему – я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?»
В 1920 году Йозеф Судек вышел из госпиталя и сразу стал подыскивать себе новую работу. Ему предложили должность в конторе, но он отказался. Немного больше он склонялся к мысли об открытии торговой лавки, но быстро понял, что это не для него. В конце концов, молодой человек решил подзаработать, используя свое хобби – и вся его дальнейшая жизнь показала, что это было правильное решение.
В 1922 по 1924 год Судек учился в Государственном полиграфическом училище, фотографическим отделением которого руководил известный фотограф профессор Карел Новак. Большинство однокурсников Судека после окончания собирались работать в фотоателье, поэтому основное внимание уделялась фотопортрету, постановке света, выбору фона, подбору аксессуаров и многим другим, необходимым для коммерческого фотографа премудростям.
В 1920-е годы у Судека было два любимых сюжета: сначала его друзья-инвалиды из госпиталя для ветеранов, позднее реконструкция Собора Святого Вита в Праге. Время от времени он уезжал в свой родной город Колин и фотографировал парки. В 1921 году Судек вступил в «Чешский клуб фотолюбителей», где познакомился и подружился с Яромиром Функе, в то время только начинавшим свой путь к славе. Они оба – как и многие другие чешские фотографы того времени, включая легендарного Франтишека Дртикола – были сторонниками живописной или «пикториальной» фотографии. Большое влияние на молодых людей оказал американский фотограф чешского происхождения Драгомир Ружичка, приехавший в 1921 году в Прагу. Сейчас это имя практически забыто, но в 1920-х годах Ружичка был знаменитым фотографом, одним из основоположников Американского общества фотографов-пикториалистов.
Однако вскоре их взгляды на фотографию изменились – из сторонников пикториальной фотографии Судек и Функе превратились в ее ярых противников, приверженцев так называемой «чистой» или реалистической фотографии. Друзей исключают из «Клуба фотолюбителей» и в 1924 году они основывают «Чешское фотографическое общество», основной целью которого стала борьба за освобождения фотоискусства от подражания живописи.
С 1927 по 1936 год он работал на Издательский дом «Druzstevni Prace» специализируясь на репортажах, портретах и рекламе. Постепенно, пропуская через себя все авангардные течения времени, молодой фотограф начал вырабатывать свой собственный стиль. В 1928 году вышел в свет набор оригинальных (напечатанных автором) фотографий Судека тиражом около ста экземпляров – попробуйте представить себе сколько может стоить такой набор сегодня! В 1933 году состоялась его первая персональная выставка, в этом же году он принял участие в Международной выставке социальной фотографии.
В 1927 году Судек приобрел маленькое деревянное фотоателье с небольшим садиком, в котором жил и работал более 30 лет. История ателье так же необычна, как и жизнь его владельца. Оно было построено в конце XIX – начале XX века во дворе одного из домов в районе Мала Страна. Местоположение ателье было крайне невыгодным, что совсем не нравилось прежнему хозяину, но вполне подходило новому. И он доказал, что «не место красит человека, а человек место» – через пару десятилетий ателье Судека станет одной из основных достопримечательностей города. После смерти фотографа почитатели его таланта пытались отреставрировать здание и устроить в нем дом-музей, но не смогли найти денег. В середине 1980-х годов ателье сгорело, но уже в 2000 году было восстановлено.
Однако вернемся в довоенную Прагу. К середине 1930-х годов за Судеком утвердилась репутация не только ведущего фотографа Чехии, но и самого талантливого фотохудожника запечатлевшего красоту ее столицы. Любимым временем его фотоэкспедиций по родному городу были предвечерние сумерки, когда людей на улицах не много, а статуи и здания как будто оживают – или, по крайней мере, так ему казалось. «Я люблю наблюдать за жизнью объектов», – сказал он однажды в интервью, – «Они оживают, когда дети ложатся спать. Мне нравится рассказывать истории о жизни неодушевленных объектов».
Вскоре на пути между фотографом и любимым городом стала Вторая мировая война. В марте 1939 года Прагу оккупировали гитлеровские войска и о том, чтоб выйти на улицу с камерой не могло быть и речи – как будто вслед за рукой он потерял ноги! Но у него осталось ателье, да и удивительный дар художника никуда не делся. И мастерская на долгое время становится для Йозефа Судека не только собственно мастерской и домом, но и объектом съемки. Вскоре появились новые серии фотографий не уступающие предыдущим работам мастера, а где-то и превосходящие их. Может быть, самый знаменитый из созданных Судеком проектов – серия фотографий «Окно моей студии». Волшебный мир, даже два мира разделенных (а может быть соединенных) старой рамой с не очень прозрачным стеклом. Один из них – добрый и красивый, грустный и романтичный – принадлежал художнику, второй – всему остальному миру: доброму или злому, дружескому или враждебному. Работа над серией заняла 14 лет: он не оставил ее даже после войны, хотя и опять стал выходить на улицу, фотографировать Прагу или ландшафтные виды.
Сразу после войны Судек в поисках лаборанта дал объявление в газету. На него откликнулась только что освобожденная из концлагеря молодая женщина, которую звали Соня Буллати. Чуть более года она носила за фотографом камеру, ассистировала ему при печати и жадно слушала его «болтовню». Вскоре она эмигрировала в Америку, но переписка между учителем и ученицей (моя «уч-муч», как он ласково ее называл) не прекращалась до смерти фотографа. Соня оставила очень интересные воспоминания о Судеке.
«Помню, это было в какой-то романского стиля зале, глубоко под шпилем кафедрального собора», – вспоминала Соня Буллати, – «Темно было как в катакомбах, свет поступал только из маленького окошка, расположенного ниже уровня улицы в массивных средневековых стенах. Мы установили штатив и камеру, затем сели на пол и разговаривали. Неожиданно Судек вскочил на ноги – луч света пронзил темноту. Мы оба стали размахивать одеждой и поднимать горы пыли, чтобы по выражению Судека «увидеть свет». Мы, конечно, не случайно пришли на это место, он знал, что солнечные лучи попадают сюда два или три раза в году и ждал этого момента».
Судек не скрывал методов своей работы от друзей, учеников и журналистов, поэтому у нас имеется немало свидетельств того, как появлялись на свет фотографии мастера. Вот, например, рассказ фотографа Лудвика Барана об одной фото-прогулке. «(Судек) нацелил аппарат на выбранный мотив между шестью и семью часами вечера летом. Янда (Рудольф Янда, известный чешский фотограф – А.В.) знал продолжительность экспозиций Судека, которые длились около десяти минут, поэтому вместо ожидания отправился собирать чернику. Он вернулся через полчаса. Судек с Петером Гельбихом дебатировали о современном изобразительном искусстве – о Фиале и Шиме. Янда какое-то время слушал, затем припомнил, что пора возвращаться. Но Судек, лежа на мохе, ответил: Мы экспонируем. Эта фотография силезийского девственного леса (позже Судек показал ее Янде) имела мягкий свет марева, который нежно обмывал корни, пни и травы как волшебный полумрак; такой свет было бы тяжело запечатлеть другим способом. Создать снимок сделала возможным более чем получасовая экспозиция с максимально заслоненным объективом старого типа. Судек раскладывал экспозицию на несколько фаз и превращал, таким образом, атмосферу мотива в удивительную сенсацию света».
Снимая натюрморты в студии Судек не измерял экспозицию, точнее сказать измерял ее нетрадиционным способом. Мог во время экспозиции заварить и выпить стакан чая – кстати, хороший чай особенно жасминовый был его слабостью. Другой его слабостью была музыка – ее он использовал, когда чаю уже не хотелось: «Экспозиция – две стороны Вивальди». Наверно Судек – единственный фотограф, измерявший экспозицию временем необходимым на стакан чая или на прослушивание оперной арии!
В послевоенное время в Чешской республике, как и во всем мире (не только в социалистическом лагере – достаточно вспомнить печально знаменитую «охоту на ведьм» в США), начались гонения на деятелей культуры. В это непростое время студия Судека превратилась в своего рода «культурный оазис», в ней собирались фотографы, художники, писатели, музыканты – каждый четверг в студии проводились музыкальные вечера. Конечно, власти не могли не реагировать, хотя и напрямую нападать на знаменитого фотографа никто не осмеливался. По-прежнему издавались альбомы, проходили выставки, но зачастую они сопровождались жесткой критикой его «не отражающих современных реалий» фотографий. Тем не менее, работать ему не мешали – и этого для мастера было более чем достаточно.
Судек всю жизнь пользовался допотопными, тяжелыми и неуклюжими камерами. В 1940 году он увидел фотографию 30 * 40 сантиметров, напечатанную контактным способом, без увеличения. Высочайшее качество отпечатка, богатство полутонов потрясли фотографа, с тех пор камера формата 30 * 40 стала его основным инструментом, хотя пользовался он и другими – тоже не маленькими, например, панорамной камерой Кодак с негативами 10 * 30 сантиметров.
Про Судека говорили: «Если он не на концерте и не снимает где-нибудь в городе, значит, вы обнаружите его дома за печатью фотографий». Фотограф необычайно ответственно относился к печати, часами работая над каждым негативом. Многие исследователи пишут о том, что его отпечатки разительно отличались от негативов – при этом речь не идет о манипуляциях с изображением в современном смысле слова. Судек мог подправить несколько едва различимых нюансов, и средний негатив вдруг оказывался прекрасным отпечатком. Поневоле вспоминается Карл Брюллов: «Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть» или Анри Картье-Брессон: «Я думаю, что между фотографами нет большой разницы, зато очень важны разницы маленькие». Тем не менее, утверждение, что фотографии Судека можно смотреть только в авторской печати мне кажется большим преувеличением – большинство почитателей его таланта знакомятся с ними на страницах альбомов и журналов, а то и в монографиях с весьма сомнительным качеством печати или – страшно сказать – рассматривая их на экране монитора.
И это преувеличение не так уж безобидно, оно позволяет делать весьма неожиданные выводы. Например, Александр Лапин в книге «Фотография как» писал о Судеке как о фотографе, уделяющем особое внимание фотографической выразительности, под которой он понимал точность в передаче мельчайших деталей и фактур, объемность изображения, некоторые другие характеристики достигаемые в основном при печати. По аналогии с живописностью в изобразительном искусстве он предложил называть эти качества «фотографичностью». «Яркий пример подобной фотографии – творчество таких великих мастеров какАнсел Адамс …, а также Йозеф Судек. Их фотографии поражают, это настоящие образцы фотографического искусства, если в двух последних словах выделить «фотографическое». Если же ключевое слово в этом сочетании «искусство» в традиционном его понимании, то, конечно, искусство немыслимо без формотворчества». Несмотря на обилие высокопарных слов («великие мастера», «их фотографии поражают» «настоящие образцы фотографического искусства») основная идея этого заявления сводится к тому, что Йозеф Судек (как и Ансел Адамс) более ремесленник, чем художник, может быть и мастер печати, но к формотворчеству не способный.
Я не собираюсь оспаривать утверждения Лапина по существу – конечно, композиционное решение снимка намного важнее лабораторных ухищрений печатника, хотя и они могут сыграть решающую роль (здесь стоит опять вспомнить про «чуть-чуть» и про «маленькие разницы»). Я просто еще раз напомню читателю свое утверждение, что в фотографиях Судека печать играет хоть и важную, но вспомогательную роль, уж никак не более значительную, чем композиционное решение, достигаемое тем самым «формотворчеством».
В 1956 году вышла в свет иллюстрированная книга о творчестве Судека, которая принесла ему финансовую независимость. Но он не ушел «почивать на лаврах», напротив, с еще большим усердием ударился в творчество: «Теперь денег хватит, можно начинать работать», – сказал он сестре. Или, может быть, это легенда? Во всяком случае, внешне в его жизни мало что изменилось, он по-прежнему жил более чем скромно и очень много работал. Он прожил еще около 20 лет, в течение которых вышли в свет несколько фотоальбомов мастера, состоялось множество выставок – как на родине, так и далеко за ее пределами. В 1961 году в Праге прошла выставка «Йозеф Судек в изобразительном искусстве», на которой экспонировалось более ста изображений мастера – от карандашных рисунков до скульптурных портретов. Судек – может быть единственный в мире фотограф, удостоенный подобной чести.
***
Напоследок хотелось бы остановиться на одном высказывании Судека, которое часто и с удовольствием цитируют на фотографических форумах: «Я фотографирую потому, что еще не умею этого делать. Если бы умел, то перестал бы». И цитируют в строго определенном ключе – дескать, не нужно учиться фотографии, уж если Судек не умел фотографировать, то нам это и вовсе не к чему.
За две с лишним тысячи лет до Судека греческий философ Сократ сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Эти два высказывания аналогичны как по смыслу, так и по несколько нарочитой парадоксальности. Их очень легко неправильно истолковать и тогда они не принесут никакой пользы, скорее наоборот.
На самом деле ни философ, ни фотограф вовсе не хотели заявить о вредности процесса обучения, скорее это своеобразные попытки сформулировать принцип познавательной скромности. Оба афоризма говорят о бесконечности процесса познания; применительно к фотографическому искусству ту же идею в другом (не парадоксальном) ключе выразил Юджин Смит: «Я не смог увидеть пределы возможностей фотографии. Едва я покорял одну вершину, тут же другая начинала манить меня издалека. И я опять в преддверье нового пути». Это как нельзя лучше подходит к Йозефу Судеку – он всю жизнь был в «преддверье нового пути».
photo-tochka.livejournal.com
» Классики фотографии. Йозеф Судек – мир за запотевшим окном
«Все вокруг нас — живое или мертвое — в глазах сумасшедшего фотографа приобретает множество форм. Мертвые объекты возвращаются к жизни благодаря свету или окружающему их миру. Поймать такой момент — я думаю, это очень поэтично».
(Йозеф Судек)
В марте 1896 года родился один из величайших фотографов ХХ века Йозеф Судек. Проклятая суета заставила меня забыть об этом. Но, первый весенний месяц еще не кончился, и мы отдадим должное великому мастеру.
В Восточной Европе ХХ-го столетия чешская фотография стала самой яркой и наиболее представительной. Личностей, прославивших себя светописью в Чехии даже трудно перечислить. Но настоящих гениев в этой благодатной для фотографии стране единицы. Из тех, кто никуда не уезжал и пережил на родине все катаклизмы, пожалуй, можно назвать только двух невероятно похожих и в то же время совершенно разных фотохудожников Йозефа Судека и Яна Саудека. Оба отшельники: один спрятался от общества из-за инвалидности (Судеку ампутировали руку), а второго изгоем сделало государство. Помешавшееся после войны на соцреализме, оно не принимало подвально-эротического мировосприятия Саудека. О таких художниках Анатолий Эфрос писал когда-то: «Можно подумать, будто у истории есть для таких случаев одна обязательная схема. Она приготавливает им некую жизненную пещеру, упрятывает их туда, плотно закрывает вход, трещит морозом и метет метелицей, засыпая дорогу». Но, оставим Яна Саудека. Начнем рассказ о «небоскребах» чешского фотоискусства с лабиринтов, оставленных «братцем», как называл себя Йозеф Судек. Поэт светописи и гений состояний, Судек получил «титул» классика еще при жизни.
Девятнадцатилетний паренек из провинции оказался на итальянском фронте. Стрелял, бегал в атаки, сходил с ума от страха… Но однажды, совсем рядом рванула граната. Судек остался без правой руки. Несколько лет госпиталей, инвалидных домов. Физические страдания усиливали душевные муки. Он целыми днями просиживал у больничного окна, надолго проваливаясь в свое горе. «Я не смогу быть художником», — вертелось в мозгу. Тогда и появилось предчувствие одиночества, которое не покидало и мучило. На время, его единственным другом стало запотевшее окно. Оптические изломы пыльного стекла, иногда размываемые струями дождя, ирреальный мир за ним заставляли молодого человека погружаться в состояние, близкое к наркотическому блаженству. Он растворялся в светлом прямоугольнике окна, избавляясь от терзавшей его действительности. Возможно, в одно из таких мгновений Йозеф и решил стать фотографом. Окно стало первым фотографическим образом, отпечатавшимся в его мозгу.
Болезненное чувство «ущербности» Судек пронес через всю свою жизнь. Вот одно из воспоминаний фотографа красноречиво свидетельствующее об этом: «Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: «Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов», я сказал себе: «Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны». И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной – А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было – только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика.
Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но – сам не знаю почему – я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?»
Судек слишком обожествлял реальное изображение предметов, что в корне противоречило тогдашним принципам художественной фотографии, ориентировавшейся на академическую живопись и импрессионизм. В двадцатых годах в старом квартале Праги фотограф приобрел ателье. Это был маленький деревянный домик, окруженный кустами и садиком, заросшим высоким бурьяном. Здесь он провел всю жизнь, здесь родились все его шедевры.
У Судека было множество знакомых, но почти ни на одном снимке он не пожелал запечатлеть кого-то. Он снимал свою душу, зажатую тисками одиночества, покалеченную войной. Как эхо рокового взрыва гранаты, можно трактовать некоторые сюжеты его снимков. На одной из черно-белых фотографий изображена поверженная цементная статуя женщины. На переднем плане — рука «героини», которой она как бы закрывается от фотографа или защищается. Темой погибших скульптур переполнен цикл «Исчезнувшие статуи», который Судек снимал на протяжении двух десятилетий (1952-1973). С развороченными статуями фотограф никак не хотел расставаться, они полностью захватили его. Как больной туберкулезом, Судек отхаркивал войну. Он пытался поделиться своей болью с другими, как будто так можно было избавиться от нее. Его взгляд на мир — это взгляд отвергнутого инвалида. В работах Судека можно найти многое — страх, спокойную созерцательность, дыхание смерти. Нет только женщин, которых он очень стеснялся из-за отсутствия руки. Так, изредка промелькнет портрет ученицы или знакомой художницы, профессиональный, но робкий, обыкновенный.
Йозеф Судек работал допотопными, огромными камерами и печатал снимки контактным способом. Эффект был потрясающим: фотография будто прилипала к сознанию зрителя, не могла не оставить следа. Огромная серия «Окно моего ателье» предстает откровением уставшего от жизни философа. Каждая фотография — это окно, сквозь которое заглядываешь внутрь себя. Одного взгляда на любой снимок достаточно, чтобы заразиться болезнью наблюдателя-экзистенциалиста. Судек был человеком, склонным к долгим, изнуряющим раздумьям. Их отпечаток хранит множество вещей из его мастерской.
Они все были осмыслены художником, поняты им и интерпретированы в снимках. Все эти забавные предметы, которые можно видеть на фотографиях, Судек получил от друзей в по дарок. Граненые стаканы, кусочки стекла, ракушки… Один приятель-протезист принес Судеку набор фарфоровых глаз. Фотограф возился с ними, как маньяк: бросал в стакан с водой, зарывал в листья, разбрасывал по подоконнику, подвешивал. В конце концов, снял очень чистую лаконичную фотографию «Воспоминание о китайском свитке «какемоно». Прозрачная тень листа, отпечатавшаяся на изъеденной трещинами светлой поверхности, стеклянным глазом въедается в зрачок зрителя.
Часто Судека можно было застать рассматривающим сквозь лучи света стеклянные шары, бокалы, кусочки слюды. Этот процесс продолжался часами. Он бесконечно комкал бумагу, пытаясь придать ей форму понятную только ему. С утра до вечера мог просидеть на скрипучем стуле, вертя в руках кувшин или доисторическую кофемолку. Он очень нежно поглаживал отполированную временем поверхность вещицы, пытаясь понять, как передать на фото фактуру старости. Однажды удивленные поклонники спросили художника: «Почему вы фотографируете эти предметы?» На что Судек ответил: «…Они красивы». Его возня с каждой из этих экзотических штуковин превращалась в забавный мистический ритуал. Глядя на фотографа со стороны, казалось, что старик превратился в пятилетнего мальчишку, заблудившегося в антикварной лавке. Он очень медленно двигал свои любимые веревки, бумажки, старинные фужеры, бутылки. Даже пыль играла важную роль в замыслах Судека. Это были не просто романтические свалки-натюрморты, запечатленные на фотобумаге, это были города с улицами, тайниками, где старый фотограф прятал свои никому не высказанные мысли. Судек поражал публику не только своими фотографиями, которые, кстати, печатал на бумаге сорокалетней давности, но и удивительными поступками.
В его ателье полки были забиты старыми проявителями. Как-то перед работой Судек окинул банки взглядом, выбрал одну из них, окунул в раствор палец, лизнул его и сказал: «Вот этот годится». И уже в легенду превратились рассказы о том как мастер замерял экспозицию. Он устанавливал фотоаппарат, открывал затвор и садился пить вкусный жасминовый чай. Выпьет пару чашек, закроет затвор. Или поставит пластинку с академической музыкой, закроет глаза, слушает. Можно подумать спит. Когда наступит тишина, Судек еще намного посидит, как бы смакуя послевкусие от музыки, неспешно встанет и подойдет к фотоаппрату…
Когда Судек последний раз выходил из своего ателье, он нерешительно потоптался на месте, осмотрелся вокруг себя и тихо побрел домой. Он шел по пустынной улице, которую так ни разу и не сфотографировал, все ждал нужного состояния. Но так и не дождался. Он умер в 1976 году от сердечного приступа. На стене мастерской Судека установили мемориальную доску — отличный портрет мастера. Судек смеялся когда-то: «Голова и рука — все, что нужно фотографу». Не многие европейские светописцы удостоились такой чести.
Текст — Александр Ляпин
Фото: Йозеф Судек.
P.S. С днем рождения, Йозеф! Если слышишь нас там, на небесах
journal.foto.ua
Биография Йозефа Судека — Fototips.ru
«Некоторые люди называют фотографии Судека таинственными, загадочными, но я думаю, это ошибка: налет тайны исчезает, когда мы начинаем видеть его работы как попытку человека спастись от отчаяния», — писал Чарльз Сойер.
«Щелкать затвором можно и одной рукой»
Йозеф Судек (Josef Sudek), которого впоследствии назовут Поэтом Праги, родился 17 марта 1896 года в скромной семье Вацлава и Йоанны Судек в маленьком городке под названием Колин, тогда — части королевства Богемия в составе Австро-Венгерской империи. В следующем году на свет появилась его младшая сестра, Божена.
Вацлав Судек, художник и декоратор, умер от воспаления легких, когда Йозефу было всего два, Божене — год. Йоанна осталась одна с двумя малышами на руках, ей пришлось переехать к родственникам. В 1908 Йозеф окончил школу в городке Нове-Дворы, потом ремесленную школу в Кутна-Гора, а в 1910 году попал в Прагу, которая навсегда станет его домом. Судек не очень любил учебу, но обожал книги, поэтому поступил в ученики к переплетчику Франтишку Йерманну. Здесь же он впервые занялся фотографией, но исключительно в качестве хобби. Зато сестра решила сделать фотографию своей профессией; благо, одна из родственниц семьи работала в фотостудии. Там Божена выучилась на фотографа и ретушера. Через двадцать лет она станет ассистенткой в ателье своего брата.
В 1913 Йозеф получил аттестат Гильдии переплетчиков и начал работать по специальности. Но спокойной жизни в кипящем котле беспорядков, революций и национализма, которым была Европа начала XX века, ждать не приходилось. Летом 1914 года началась война, которую позже назовут Первой мировой. В начале 15-го восемнадцатилетний Судек вступил в австро-венгерскую армию. Здесь он познакомился с солдатами, которые тоже увлекались фотографией, и продолжил снимать — со времен войны у Йозефа останутся три альбома с фотографиями армейской жизни. В июле 16-го его отправили на итальянский фронт, и о камере пришлось забыть. Да, в иной ситуации он обязательно запечатлел бы на пленку зеленые поля этой буколической страны, но тогда юный Йозеф даже не пытался рассмотреть их из окопов.
История одной руки
«В окопах я сперва пытался укрываться как можно дальше, и в наказание меня поставили в самое плохое место. Это была дыра рядом с отхожим местом, там постоянно было мокро и дурно пахло. И еда нам доставалась в самую последнюю очередь, уже холодной. Но после десятой атаки оказалось, что повезло как раз нам. Когда итальянцы вели огонь, снаряды пролетали над нашей дырой, так что мы были в относительной безопасности. На следующий день мы ели горячую еду, потому что те бедняги, что ели раньше нас, теперь все были мертвы.
Я потерял руку во время одиннадцатой атаки. Нам скомандовали «Вперед», и, когда мы бросились в атаку, наша собственная артиллерия начала стрелять. Я закричал «Ложись!», но никто меня не слушал. Лежа на земле, я почувствовал, что мне в руку как будто попал камень. Начал оглядываться, но все, кто бежал вперед, были уже убиты. Я пополз обратно к нашим окопам, соскользнул вниз. Тут рука начала болеть, и я потерял сознание».
Солдаты внесли Йозефа в маленький фермерский домик. Сперва рана показалась незначительной, но вскоре началась гангрена, и через месяц врачам пришлось отнять Судеку правую руку. Следующие три года он провел, скитаясь между госпиталями и домами ветеранов. Фотография стала его отдушиной, может быть, даже спасением от отчаяния. «Щелкать затвором можно и одной рукой», — решил он для себя.
Дороги на выбор
После окончания войны Судек часто ездил в родной Колин, где познакомился с фотографом Яромиром Функе. Здесь же он запечатлел местность над Эльбой — с этими кадрами он в 1921 выиграет первый приз на фотовыставке.
В 1919 правительство молодой Чехословацкой Республики назначило Йозефу пенсию по инвалидности, но ее совершенно не хватало для жизни. Один из сотрудников департамента военных инвалидов ввел его в ассоциацию чешских фотографов-любителей, которая также выделила ему небольшую стипендию. Судеку предлагали устроиться на службу клерком и даже трудиться в торговой лавке, но у него не лежало сердце к такой работе. Он предпочел брать нерегулярные заказы на фотографии, однако у него по-прежнему не было лицензии на деятельность фотографа (для этого нужен был диплом), а значит, рассчитывать на постоянный доход не приходилось.
Работы Судека в 20-х годах — это в основном портреты, жанровые фотографии, архитектура Праги, игра света на пейзажах. В 1922 он поступил в колледж изобразительных искусств, где впервые серьезно начал изучать фотографию. Несмотря на то что там преподавали сторонники старой школы, пикториализма, Судек и Функе начали тяготеть к «чистой фотографии». В 1924, после нескольких жарких стычек на этот счет с другими членами клуба фотографов-любителей, двух друзей исключили из ассоциации. Долго горевать они не стали и создали собственную организацию — Чешское фотографическое общество.
Казалось, Йозеф смирился с утратой руки и смог наладить жизнь заново. Теперь он был дипломированным фотографом, ему нравилась работа, он зарабатывал достаточно, чтобы покупать пластинки любимых исполнителей и даже немного путешествовать — в Швейцарию, Францию, Бельгию. У него было много друзей — музыкантов, ветеранов, фотографов.
Итальянский кризис
Но в 1926 году его приятели из чешского филармонического оркестра пригласили Судека поехать с ними в турне по Италии. «Когда музыканты из филармонии сказали мне: «Йозеф, поехали с нами, мы собираемся играть в Италии», я подумал: «Дурак, ты был там и не наслаждался этой прекрасной страной, пока служил в имперской армии». Так что я отправился с ними на эту необычную экскурсию. В Милане мы сорвали множество аплодисментов и поехали дальше, вниз по итальянскому сапожку, до тех пор, пока не добрались до того места. Я ушел прямо с концерта, должен был уйти. Я потерялся в темноте, но мне нужно было найти это место. Вдали от города, на поле, умытом утренней росой, я наконец-то нашел его. Но моей руки там не было — только бедный фермерский домик, сюда меня занесли после ранения… Я вернулся в Прагу пару месяцев спустя. С тех пор я никуда больше не ездил — и не поеду. Что мне искать, если я не нашел того, что хотел?».
Этот случай во многом изменил Судека. На его фотографиях все реже и реже появлялись люди, в большинстве случаев — лишь как силуэты вдали, лиц не разобрать. Он специально выходил работать с самого раннего утра, когда на улицах еще почти не было пешеходов — чтобы запечатлеть одну только Прагу и ни с кем не встречаться. Ему снова, как тогда, после ранения, пришлось заново учиться жить. В 1927 он арендовал маленькую студию, деревянный домик позади многоквартирного дома. Во дворике стояла старая кривая яблоня и несколько каштанов — Судек называл их своим садом. Здесь он будет жить и работать следующие 30 лет.
В том же году он вступил в организацию Družstevní Práce («Совместная работа») — кооперативное общество, которое помогало художникам, писателям и другим деятелям искусства продавать свои работы. В 1928 году он закончил проект, который начал еще до кризиса 26-го года, — серию фотографий, посвященных доработке собора Святого Вита. Этот символ Праги, усыпальница чешских королей, строился по частям почти шестьсот лет и вот наконец был готов. Восстановление храма стало восстановлением и для Судека.
fototips.ru
Мастера фотографии: Йозеф Судек (Josef Sudek) /1896-1976/: jurassicparkcam — LiveJournal
* * *
Он снимает левой рукой и в 1920 году становится членом «Чешского клуба самодеятельных фотографов». В 1924 году он вместе с другими фотографами организовывает «Чешское фотографическое общество», которое становится «платформой» авангардной фотографии. В 1926 году он приобретает деревянную фотостудию в доме, построенном в конце XIX века, в маленьком дворе дома № 432 по улице Уезд. В течение 40 лет эта студия становится его мастерской, его домом и местом встреч нескольких поколений многочисленных друзей Судека. В 1928 году выходит его первый альбом «Святой Витус», который приносит фотографу широкую известность.
* * *
В 1938 г. Судек в числе других авторов чешской авангардной фотографии демонстрирует свои работы накануне немецкой оккупации. В своей работе Судек обычно использовал аппараты: «Лингоф» 13х18 см, деревянный аппарат «Цейс» 18х24 см, «Голдмэн Грдичка» 24х30 см 1915 г. и 30х40 см 1910 г. Камеру «Кодак» 10х30 см 1894 года он применял для панорамных съемок. Вторая Мировая война и оккупация Чехословакии стали для него тяжелым эмоциональным ударом, вызвавшим перерыв в работе. Он закрылся в своей деревянной студии в центре города. Романтический натюрморт и съемки природы теперь играют доминирующую роль в его творчестве. Атмосфера послевоенной Чехословакии утвердила это направление. Так появились наиболее известные серии: «Окно моей студии», «Прогулка в Мэгик Гардэн», «Натюрморт», «Лабиринты», «Память» и др.
Last Roses, 1956
From the series The window of my studio, 1948
* * *
«И музыка играет» — это любимая фраза Судека. Она помогала этому мужественному человеку, в ранней молодости потерявшему правую руку, справляться с ударами судьбы, ведь для фотографа потеря руки — очень серьезная «помеха». Эти три слова были вовсе не случайны. Судек любил музыку. Он обычно слушал ее в концертных залах, скромно сидя на ступеньке в проходе, он слушал ее с друзьями, проигрывая записи в своей деревянной студии. Музыку можно услышать в каждой его фотографии.
Ladislav Sutnar cups and saucers 1928-36
Судек никогда не позволял себе отвлекаться на сотни пустяков и обязанностей, которые обычно считаются неизбежными. Его никогда не привлекали успех и карьера. Он демонстрировал отсутствие интереса к одежде, еде, обстановке в квартире, к тому, что следует или не следует делать, чтобы соответствовать общественным нормам.
* * *
Apple on a Platter, 1932
Он был сосредоточен на своем внутреннем мире, а его фотографии всегда были очень тесно связаны с состоянием его души. Судек любил рассеянный свет, который возникает на заре или в сумерках, этот иллюзорный свет, в котором реальные объекты преображаются в соответствии с настроением фотографа, порой приобретая характер нереальных фантомов. Фотографии Судека позволяют говорить о добре, правде и красоте самых обычных жизненных вещей. Вероятно, именно поэтому работы Судека и его личность являются сегодня столь притягательными.
Ladislav Sutnar cups and saucers 1928–36
St.Vitus Cathedral, Prague, 1928
В 1974 г. была организована ретроспективная выставка его работ в «Международном Музее Фотографии» в Рочестере (США). Тремя годами раньше книга «Великие фотографы», изданная «Тайм Лайф» в Нью-Йорке, поставила Судека в один ряд с наиболее значительными мастерами мира. Фотографии Судека стали частью крупных мировых коллекций и объектом возрастающего интереса коллекционеров. В марте 1976 года в Праге и Брно были проведены две ретроспективные выставки в связи с 80-летней годовщиной Судека, в подготовке которых сам автор принимал активное участие. Третья выставка, посмертная (Судек умер 15 сентября 1976 года), состоялась в Праге в 1979 году. После смерти сестры Судека его деревянная студия превратилась в объект судебных процедур. Дом разрушался и в июне 1989 года студия была снесена вместе с оставшимися вещами Судека. Увы…
* * *
Labyrinth in my Atelier, 1960
«Рассматривая фотографии Судека, я постоянно испытываю неотступное чувство, что являюсь свидетелем оптического чуда, которое при всех обстоятельствах зовет нас в мир поэзии. Они отражают подвижные очертания психологии современного человека, который может обвинить в неожиданной красоте сумерки, вечера, дожди, весну, лето, зиму, осень, полисадники и запотевшие окна, грустные уголки Праги, белые розы, листья деревьев, голые сучья и расцветшие ветви, тоскливые воспоминания, чешский и моравский пейзаж, мучительные лабиринты, ностальгические натюрморты, камни…»
Йозеф Судек, 1896-1976
При подготовке материала были использованы следующие источники:
- «Иозеф Судек и его место в чешской фотографии», Ян Бдлан, REVUE FOTOGRAFIE 76/1
- «Йозеф Судек. 105 лет со дня рождения», Д. Мразкова и В. Ремеш
- WWW
jurassicparkcam.livejournal.com
ЙОЗЕФ СУДЕК (Josef Sudek).ПАЛОМНИЧЕСТВО В ЕГО МАСТЕРСКУЮ ~ Тайны фотографа Т…
Домик, в котором прожил последние 30 лет великий мастер чешской фотографии Йозеф Судек находится тут. По-сути, это его восстановленная копия. Ведь дом сгорел после его смерти. Расскажу Вам кратко о том человеке, которого увидеть мне не дано. Ссылка на его волшебные фотографии ждет Вас в конце статьи. Мертвые объекты возвращаются к жизни благодаря свету
или окружающему их миру.
Поймать такой момент – я думаю, это очень поэтично.
Йозеф Судек
Конец 19-го столетия. 1896 год.Богемия. Родился Йозеф Судек. Лет до 16 он более всего увлекался музыкой. Фотография — была частью его хобби. Все изменила первая мировая война. Неопасное ранение в правую руку закончилось гангреной и ампутацией. Около трех лет Судек провел в военных госпиталях. Именно тогда он возобновил занятие фотографией: «Затвор можно нажимать и одной рукой», говорил он позже. Искусство помогает смягчить реальность бытия, а свою физическую неполноценность Йозеф переживал остро.
Вот случай, который произошел в 1926-м году. Через 10 лет после ранения.
«Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: «Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов», я сказал себе: «Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны». И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной – А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было – только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика.Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но – сам не знаю почему – я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?»
В 20-ых годах Йозеф прошёл путь от пикторальной фотографии до реалистичной. Об этом можно почитать в викки. Для нас сегодня важно то, что в 27-ом он приобрел не большое фотоателье. Оно находилось в двойном колодце домов, и было весьма неудобно для посещений. Тут он и проработал 30 лет.
После смерти денег на устроение дома-музея не нашлось. И в 80-ых дом сгорел. В 2000-ом году здание было восстановлено. В нем мало экспонатов, принадлежащих Судеку, но лестница-скамейка, на которой сидит моя дочка Василиса на фотографии — была его.
Сумерки — удивительное время для света и тени. Это время оживляет здания и статуи. «Я люблю наблюдать за жизнью объектов», – сказал он однажды в интервью, – «Они оживают, когда дети ложатся спать. Мне нравится рассказывать истории о жизни неодушевленных объектов». Оккупация Праги во время второй мировой войны Германскими войсками сделала прогулки с камерой по городу не возможными. Тогда Судек начал серию: «Окно моей студии». С фотографиями этого ряда он работал и после войны, когда стал выходить для ландшафтной съемки.Судек пользовался большими камерами всю свою жизнь. Чем они привлекали его? Богатством полутонов и бескомпромиссным качеством. Йозеф Судек один из мастеров прикасающихся своими работами к совершенству. Однажды он сказал: «Я фотографирую потому, что еще не умею этого делать. Если бы умел, то перестал бы». Я думаю, что это похоже на греческое «scio me nihil scire».
О собирателях уникального контента. Полезное для блоггеров
Хочу поделиться с Вами кратким, но полезным списком блоггеров, которые собираю интересные статьи в подборы. Это может быть удобно для чтения, и не только. Если у Вас интересная статья — кидайте этим людям ссылки в личку — они отметят Ваши усилия. Безвозмездно.
Итак,
vasily—sergeev — Василий Сергеев. Мало сказать, что он собиратель. Это просто хобби и развлечение профессионального писателя. Я предполагаю, что изначально Василий искал в блогах мысли-сюжеты — те, ктороые и придумат-то сложно. А в результате получилась одина из самых динамичных русских жж-коллекций.
Список литературных произведений г-на Сергеева можно найти в его профиле со ссылками на тексты. http://vasily-sergeev.livejournal.com/profile
olenenyok — прежде всего — это добрая женщина. Конечно, она собирает множество красивых изображений и постов, но самое главное в ее блоге не явно сразу. Это желани помогать. Она много работает для детей инвалидов. Подробнее тут http://olenenyok.livejournal.com/tag/%D0%92%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%B5%D1%80
Она охотно поддерживает те посты, которые имеют социальный характер, но не затрагивают политические вопросы. Ведь люди — всегда важднее слов.
dok—zlo — прежде всего доктор. Ведет сообщество ru_doktora, а для особых случаев «народной» медицины принемает тут antinarod_med. Доктора уже по сути своей профессии должны выносить вердикты, а стало быть, политкорректности от доктора Зло не ждите. Впрочем, он отзывчивый и весьма эрудированный.
999allan999— незаменимый блоггер для тех, кто жаждет политических дебатов. Делает действительно много репостов, и его читают. Ибо репостит только сугубо острые блюда.
brazilnatal — позитивный блоггер от которого можно огрести:))). Почему? Занимаясь преподавательской деятельностью, Илья просто обязан иметь свою точку зрения. А защитит ее всегда — казацкой шашкой:), ну или плеткой. Среди красивых изображений в его журнале регуляно публикуются обзоры на интересные статьи. Интересно, что был создан с целью сбора, классификации, анализа научного и научно-популярного материала о Бразилии.
a—poli — блог журналиста Александра и Петербурга. И посещаемый и комментируемый. Обзоры тут. В профессиональных предпочтениях автора — история и музыка. Кстати, любителям Виктора Цоя будет интересно, что Александр — менеджер по PR Фонда «Памяти Виктора Цоя».
fritzmorgen — в каждый пост Олега входят несколько ссылок. И если Ваши посты имеют социальную тематику, то обращайте на них внимание ФрицМоргена. Впрочем, его блог шире политики. Познавалово и философия — вполне ему присущи, а аудитория в реальности превышает 16800 пользователей т.к. еще и rss имеет место:).
Если Вы знаете и других интересных блоггеров, временами делающих обзоры, пришите. С удовольствием добавлю их в этот список.
memorial.color-foto.com
Йозеф Судек (Josef Sudek) — Секреты мастерства
Судек в большинстве случаев интерпретирован слишком банально, буднично и популярно. Часто публикуется несколько Карловых мостов и натюрмортов с розочкой, что носит несколько сентиментальный характер. Но Судек является значительно более крупной личностью, которая имеет глубокие духовные корни. Этот факт также является причиной того, почему его творчество так сильно воздействует на молодое поколение. Не только дома, но и в мире. Анна Фарова, теоретик фотографии, автор биографии Йозефа Судека
Все вокруг нас — живое или мертвое — в глазах сумасшедшего фотографа приобретает множество форм. Мертвые объекты возвращаются к жизни благодаря свету или окружающему их миру. Поймать такой момент — я думаю, это очень поэтично. Йозеф Судек
Йозеф Судек (Josef Sudek) родился 17 марта 1896 года в городе Колин в Богемии на территории нынешней Чехии. Его отец был маляром и умер, когда мальчику было три года. В 14 лет он приехал в Прагу, выучился на переплетчика, некоторое время работал в небольшом городке Нимбурк в 45 километрах от Праги. К этому времени относятся его первые опыты с фотоаппаратом. Нельзя сказать, что фотография сразу захватила молодого человека, в то время он больше всего на свете увлекался музыкой. В 1914 году началась Первая мировая война и через год Йозефа призвали в армию. Потом были военные будни на итальянском фронте, вроде бы не очень опасное ранение в правую руку и страшная гангрена, приведшая в конечном итоге к ее ампутации.
Три года молодой человек провел в госпитале для ветеранов. В это время он возобновил свои занятия фотографией: «Затвор можно нажимать и одной рукой», — объяснял он свой выбор позднее. Поначалу он не думал об этом как о способе заработать на жизнь, просто ему была необходимо какое-нибудь занятие, которое помогло отвлечься от неутешительной реальности. А что может помочь лучше, чем приобщение к искусству? Позже он рисовал и даже пробовал свои силы в живописи, но в то время фотография казалась ему единственным доступным видом творческой деятельности. Думается, именно творчество помогало ему противостоять той физической, а еще более моральной боли, которая сопровождала его всю жизнь. Чтобы у читателя сложилось четкое представление насколько остро Йозеф Судек чувствовал свою «ущербность», приведу его воспоминания о поездке в Италию в 1926 году, через без малого 10 лет после ранения:«Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: «Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов», я сказал себе: «Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны». И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной — А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было — только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика. Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но — сам не знаю почему — я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?«
В 1920 году Йозеф Судек вышел из госпиталя и сразу стал подыскивать себе новую работу. Ему предложили должность в конторе, но он отказался. Немного больше он склонялся к мысли об открытии торговой лавки, но быстро понял, что это не для него. В конце концов, молодой человек решил подзаработать, используя свое хобби — и вся его дальнейшая жизнь показала, что это было правильное решение. В 1922 по 1924 год Судек учился в Государственном полиграфическом училище, фотографическим отделением которого руководил известный фотограф профессор Карел Новак. Большинство однокурсников Судека после окончания собирались работать в фотоателье, поэтому основное внимание уделялась фотопортрету, постановке света, выбору фона, подбору аксессуаров и многим другим, необходимым для коммерческого фотографа премудростям.
В1920-егоды у Судека было два любимых сюжета: сначала его друзья-инвалиды из госпиталя для ветеранов, позднее реконструкция Собора Святого Вита в Праге. Время от времени он уезжал в свой родной город Колин и фотографировал парки. В 1921 году Судек вступил в «Чешский клуб фотолюбителей», где познакомился и подружился с Яромиром Функе, в то время только начинавшим свой путь к славе. Они оба — как и многие другие чешские фотографы того времени, включая легендарного Франтишека Дртикола— были сторонниками живописной или «пикториальной» фотографии. Большое влияние на молодых людей оказал американский фотограф чешского происхождения Драгомир Ружичка, приехавший в 1921 году в Прагу. Сейчас это имя практически забыто, но в1920-хгодах Ружичка был знаменитым фотографом, одним из основоположников Американского общества фотографов-пикториалистов. Однако вскоре их взгляды на фотографию изменились — из сторонников пикториальной фотографии Судек и Функе превратились в ее ярых противников, приверженцев так называемой «чистой» или реалистической фотографии. Друзей исключают из «Клуба фотолюбителей» и в 1924 году они основывают «Чешское фотографическое общество», основной целью которого стала борьба за освобождения фотоискусства от подражания живописи.
С 1927 по 1936 год он работал на Издательский дом «Druzstevni Prace» специализируясь на репортажах, портретах и рекламе. Постепенно, пропуская через себя все авангардные течения времени, молодой фотограф начал вырабатывать свой собственный стиль. В 1928 году вышел в свет набор оригинальных (напечатанных автором) фотографий Судека тиражом около ста экземпляров — попробуйте представить себе сколько может стоить такой набор сегодня! В 1933 году состоялась его первая персональная выставка, в этом же году он принял участие в Международной выставке социальной фотографии. В 1927 году Судек приобрел маленькое деревянное фотоателье с небольшим садиком, в котором жил и работал более 30 лет. История ателье так же необычна, как и жизнь его владельца. Оно было построено в конце XIX — начале XX века во дворе одного из домов в районе Мала Страна. Местоположение ателье было крайне невыгодным, что совсем не нравилось прежнему хозяину, но вполне подходило новому. И он доказал, что «не место красит человека, а человек место» — через пару десятилетий ателье Судека станет одной из основных достопримечательностей города. После смерти фотографа почитатели его таланта пытались отреставрировать здание и устроить в нем дом-музей, но не смогли найти денег. В середине 1980-х годов ателье сгорело, но уже в 2000 году было восстановлено.
Однако вернемся в довоенную Прагу. К середине1930-хгодов за Судеком утвердилась репутация не только ведущего фотографа Чехии, но и самого талантливого фотохудожника запечатлевшего красоту ее столицы. Любимым временем его фотоэкспедиций по родному городу были предвечерние сумерки, когда людей на улицах не много, а статуи и здания как будто оживают — или, по крайней мере, так ему казалось. «Я люблю наблюдать за жизнью объектов», — сказал он однажды в интервью, —«Они оживают, когда дети ложатся спать. Мне нравится рассказывать истории о жизни неодушевленных объектов«. Вскоре на пути между фотографом и любимым городом стала Вторая мировая война. В марте 1939 года Прагу оккупировали гитлеровские войска и о том, чтоб выйти на улицу с камерой не могло быть и речи — как будто вслед за рукой он потерял ноги! Но у него осталось ателье, да и удивительный дар художника никуда не делся. И мастерская на долгое время становится для Йозефа Судека не только собственно мастерской и домом, но и объектом съемки. Вскоре появились новые серии фотографий не уступающие предыдущим работам мастера, а где-то и превосходящие их. Может быть, самый знаменитый из созданных Судеком проектов — серия фотографий «Окно моей студии». Волшебный мир, даже два мира разделенных (а может быть соединенных) старой рамой с не очень прозрачным стеклом. Один из них — добрый и красивый, грустный и романтичный — принадлежал художнику, второй — всему остальному миру: доброму или злому, дружескому или враждебному. Работа над серией заняла 14 лет: он не оставил ее даже после войны, хотя и опять стал выходить на улицу, фотографировать Прагу или ландшафтные виды.
Сразу после войны Судек в поисках лаборанта дал объявление в газету. На него откликнулась только что освобожденная из концлагеря молодая женщина, которую звали Соня Буллати. Чуть более года она носила за фотографом камеру, ассистировала ему при печати и жадно слушала его «болтовню». Вскоре она эмигрировала в Америку, но переписка между учителем и ученицей (моя «уч-муч», как он ласково ее называл) не прекращалась до смерти фотографа. Соня оставила очень интересные воспоминания о Судеке. «Помню, это было в какой-то романского стиля зале, глубоко под шпилем кафедрального собора», — вспоминала Соня Буллати, — «Темно было как в катакомбах, свет поступал только из маленького окошка, расположенного ниже уровня улицы в массивных средневековых стенах. Мы установили штатив и камеру, затем сели на пол и разговаривали. Неожиданно Судек вскочил на ноги — луч света пронзил темноту. Мы оба стали размахивать одеждой и поднимать горы пыли, чтобы по выражению Судека „увидеть свет“. Мы, конечно, не случайно пришли на это место, он знал, что солнечные лучи попадают сюда два или три раза в году и ждал этого момента».
Судек не скрывал методов своей работы от друзей, учеников и журналистов, поэтому у нас имеется немало свидетельств того, как появлялись на свет фотографии мастера. Вот, например, рассказ фотографа Лудвика Барана об одной фото-прогулке. «(Судек) нацелил аппарат на выбранный мотив между шестью и семью часами вечера летом. Янда (Рудольф Янда, известный чешский фотограф — А.В.) знал продолжительность экспозиций Судека, которые длились около десяти минут, поэтому вместо ожидания отправился собирать чернику. Он вернулся через полчаса. Судек с Петером Гельбихом дебатировали о современном изобразительном искусстве — о Фиале и Шиме. Янда какое-то время слушал, затем припомнил, что пора возвращаться. Но Судек, лежа на мохе, ответил: Мы экспонируем. Эта фотография силезийского девственного леса (позже Судек показал ее Янде) имела мягкий свет марева, который нежно обмывал корни, пни и травы как волшебный полумрак; такой свет было бы тяжело запечатлеть другим способом. Создать снимок сделала возможным более чем получасовая экспозиция с максимально заслоненным объективом старого типа. Судек раскладывал экспозицию на несколько фаз и превращал, таким образом, атмосферу мотива в удивительную сенсацию света».
Снимая натюрморты в студии Судек не измерял экспозицию, точнее сказать измерял ее нетрадиционным способом. Мог во время экспозиции заварить и выпить стакан чая — кстати, хороший чай особенно жасминовый был его слабостью. Другой его слабостью была музыка — ее он использовал, когда чаю уже не хотелось: «Экспозиция — две стороны Вивальди». Наверно Судек — единственный фотограф, измерявший экспозицию временем необходимым на стакан чая или на прослушивание оперной арии! В послевоенное время в Чешской республике, как и во всем мире (не только в социалистическом лагере — достаточно вспомнить печально знаменитую «охоту на ведьм» в США), начались гонения на деятелей культуры. В это непростое время студия Судека превратилась в своего рода «культурный оазис», в ней собирались фотографы, художники, писатели, музыканты — каждый четверг в студии проводились музыкальные вечера. Конечно, власти не могли не реагировать, хотя и напрямую нападать на знаменитого фотографа никто не осмеливался. По-прежнему издавались альбомы, проходили выставки, но зачастую они сопровождались жесткой критикой его «не отражающих современных реалий» фотографий. Тем не менее, работать ему не мешали — и этого для мастера было более чем достаточно.
Судек всю жизнь пользовался допотопными, тяжелыми и неуклюжими камерами. В 1940 году он увидел фотографию 30×40 сантиметров, напечатанную контактным способом, без увеличения. Высочайшее качество отпечатка, богатство полутонов потрясли фотографа, с тех пор камера формата 30 * 40 стала его основным инструментом, хотя пользовался он и другими — тоже не маленькими, например, панорамной камерой Кодак с негативами 10×30 сантиметров. Про Судека говорили: «Если он не на концерте и не снимает где-нибудь в городе, значит, вы обнаружите его дома за печатью фотографий». Фотограф необычайно ответственно относился к печати, часами работая над каждым негативом. Многие исследователи пишут о том, что его отпечатки разительно отличались от негативов — при этом речь не идет о манипуляциях с изображением в современном смысле слова. Судек мог подправить несколько едва различимых нюансов, и средний негатив вдруг оказывался прекрасным отпечатком. Поневоле вспоминается Карл Брюллов:«Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть» или Анри Картье-Брессон: «Я думаю, что между фотографами нет большой разницы, зато очень важны разницы маленькие«.Тем не менее, утверждение, что фотографии Судека можно смотреть только в авторской печати мне кажется большим преувеличением — большинство почитателей его таланта знакомятся с ними на страницах альбомов и журналов, а то и в монографиях с весьма сомнительным качеством печати или — страшно сказать — рассматривая их на экране монитора.
И это преувеличение не так уж безобидно, оно позволяет делать весьма неожиданные выводы. Например, Александр Лапин в книге «Фотография как» писал о Судеке как о фотографе, уделяющем особое внимание фотографической выразительности, под которой он понимал точность в передаче мельчайших деталей и фактур, объемность изображения, некоторые другие характеристики достигаемые в основном при печати. По аналогии с живописностью в изобразительном искусстве он предложил называть эти качества «фотографичностью». «Яркий пример подобной фотографии — творчество таких великих мастеров как Ансел Адамс…, а также Йозеф Судек. Их фотографии поражают, это настоящие образцы фотографического искусства, если в двух последних словах выделить „фотографическое“. Если же ключевое слово в этом сочетании „искусство“ в традиционном его понимании, то, конечно, искусство немыслимо без формотворчества». Несмотря на обилие высокопарных слов («великие мастера», «их фотографии поражают» «настоящие образцы фотографического искусства») основная идея этого заявления сводится к тому, что Йозеф Судек (как и Ансел Адамс) более ремесленник, чем художник, может быть и мастер печати, но к формотворчеству не способный. В 1956 году вышла в свет иллюстрированная книга о творчестве Судека, которая принесла ему финансовую независимость. Но он не ушел «почивать на лаврах», напротив, с еще большим усердием ударился в творчество: «Теперь денег хватит, можно начинать работать», — сказал он сестре. Или, может быть, это легенда? Во всяком случае, внешне в его жизни мало что изменилось, он по-прежнему жил более чем скромно и очень много работал. Он прожил еще около 20 лет, в течение которых вышли в свет несколько фотоальбомов мастера, состоялось множество выставок — как на родине, так и далеко за ее пределами. В 1961 году в Праге прошла выставка «Йозеф Судек в изобразительном искусстве», на которой экспонировалось более ста изображений мастера — от карандашных рисунков до скульптурных портретов. Судек — может быть единственный в мире фотограф, удостоенный подобной чести.
***Напоследок хотелось бы остановиться на одном высказывании Судека, которое часто и с удовольствием цитируют на фотографических форумах: «Я фотографирую потому, что еще не умею этого делать. Если бы умел, то перестал бы». И цитируют в строго определенном ключе — дескать, не нужно учиться фотографии, уж если Судек не умел фотографировать, то нам это и вовсе не к чему. За две с лишним тысячи лет до Судека греческий философ Сократ сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Эти два высказывания аналогичны как по смыслу, так и по несколько нарочитой парадоксальности. Их очень легко неправильно истолковать и тогда они не принесут никакой пользы, скорее наоборот.
На самом деле ни философ, ни фотограф вовсе не хотели заявить о вредности процесса обучения, скорее это своеобразные попытки сформулировать принцип познавательной скромности. Оба афоризма говорят о бесконечности процесса познания; применительно к фотографическому искусству ту же идею в другом (не парадоксальном) ключе выразил Юджин Смит: «Я не смог увидеть пределы возможностей фотографии. Едва я покорял одну вершину, тут же другая начинала манить меня издалека. И я опять в преддверье нового пути». Это как нельзя лучше подходит к Йозефу Судеку — он всю жизнь был в «преддверье нового пути«.Несколько лет назад в пражском выставочном зале «Фронта» была организована интересная выставка «Йозеф Судек в произведениях художников и скульпторов». Несколько десятков полотен, графических листов и скульптур, созданных такими известными мастерами, как Ф. Тихий, В. Рада, О. Янечек, К. Лидицкий, свидетельствовало об исключительном значении Судека не только для чехословацкой фотографии, но и для всей области культуры вообще. Судек бесспорно относится к наиболее портретируемым фотографам в мире и, конечно, к наиболее фотографируемым.Это объясняется не только ролью, которую он играет в мировой фотографии, но его человеческой добротой, жизненной мудростью и вечно молодой душой.
Источник http://www.fotay.ru/index.php
photographers.ua
Музей — мастерская Йозефа Судека, знаменитого фотографа.
Йозеф Судек — фотограф чудесный, один из любимых моих людей. Человек с ограниченными возможностями, преодолевший их, создал волшебный мир.
Домик, в котором прожил последние 30 лет великий мастер чешской фотографии Йозеф Судек находится тут. По-сути, это его восстановленная копия. Ведь дом сгорел после его смерти. Ссылка на его волшебные фотографии ждет Вас в конце статьи.
Мертвые объекты возвращаются к жизни благодаря свету или окружающему их миру.
Поймать такой момент – я думаю, это очень поэтично.
Йозеф Судек
Конец 19-го столетия. 1896 год.Богемия. Родился Йозеф Судек. Лет до 16 он более всего увлекался музыкой. Фотография — была частью его хобби. Все изменила первая мировая война. Неопасное ранение в правую руку закончилось гангреной и ампутацией. Около трех лет Судек провел в военных госпиталях. Именно тогда он возобновил занятие фотографией: «Затвор можно нажимать и одной рукой», говорил он позже. Искусство помогает смягчить реальность бытия, а свою физическую неполноценность Йозеф переживал остро.
Вот случай, который произошел в 1926-м году. Через 10 лет после ранения.
«Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: «Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов», я сказал себе: «Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны». И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной – А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было – только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика.
Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но – сам не знаю почему – я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?»
В 20-ых годах Йозеф прошёл путь от пикторальной фотографии до реалистичной. Об этом можно почитать в викки. Для нас сегодня важно то, что в 27-ом он приобрел не большое фотоателье. Оно находилось в двойном колодце домов, и было весьма неудобно для посещений. Тут он и проработал 30 лет.
После смерти денег на устроение дома-музея не нашлось. И в 80-ых дом сгорел. В 2000-ом году здание было восстановлено. В нем мало экспонатов, принадлежащих Судеку, но лестница-скамейка, на которой сидит моя дочка Василиса на фотографии — была его.
Сумерки — удивительное время для света и тени. Это время оживляет здания и статуи. «Я люблю наблюдать за жизнью объектов», – сказал он однажды в интервью, – «Они оживают, когда дети ложатся спать. Мне нравится рассказывать истории о жизни неодушевленных объектов».
Анонсы некоторых статей на профессиональные темы.
Оккупация Праги во время второй мировой войны Германскими войсками сделала прогулки с камерой по городу не возможными. Тогда Судек начал серию: «Окно моей студии». С фотографиями этого ряда он работал и после войны, когда стал выходить для ландшафтной съемки.
Судек пользовался большими камерами всю свою жизнь. Чем они привлекали его? Богатством полутонов и бескомпромиссным качеством.
Йозеф Судек один из мастеров прикасающихся своими работами к совершенству. Однажды он сказал: «Я фотографирую потому, что еще не умею этого делать. Если бы умел, то перестал бы». Я думаю, что это похоже на греческое «scio me nihil scire».
color-foto.com
Станьте первым комментатором