Диана Арбус — 17 произведений
Фотографический стиль Дианы Арбус сформировался под влиянием мастеров нью-йоркской школы фотографии (в том числе — школы Бродовича), а также под воздействием нуарной европейской и американской фотографии 1930-х — 1940-х годов. Фотографии Арбус содержательно связаны с работами Брассая, Уиджи и Августа Зандера. На изобразительную систему Арбус оказала влияние модная фотография: прямой кадр, фронтальная постановка, как считается, были использованием приемов журнальной съемки. Основной характеристикой ее работ считается психологическая глубина и специальный интерес к маргинальным сюжетам (люди с аномальной внешностью, девианты и т. д.) Темой ее фотографий было нарушение привычного порядка вещей. Считается при этом, что специфика ее почерка заключалась не только в стремлении изображать девиантов, но в ее умении изображать среднестатистических обывателей как персонажей с аномальными характеристиками. Она фотографировала тех, кто по мнению общества, являлся аутсайдерами или изображала стандартных людей как маргинальных героев. Арбус не принуждала своих персонажей к позированию, а всегда давала им время, для того, чтобы те нашли своё место перед камерой. Арбус много фотографировала людей с аномальной внешностью и всегда подчеркивала, что относится к ним с особым вниманием. Им, говорила она, известно о психологическом напряжении жизни значительно больше нежели заурядным обывателям. В своих фотографиях Арбус рассматривает норму как репрессивную категорию и, фактически, признает ее одной из маргинальных форм.
Диана Арбус (англ. Diane Arbus, 1923—1971) — американский фотограф, представитель нью-йоркской школы, одна из центральных фигур документальной фотографии. Несмотря на свою маргинальную эстетику, Диана Арбус считается одним из наиболее влиятельных фотографов XX века.
Арбус выросла в обеспеченной семье, которая владела меховым магазином Russek’s (Russek’s Department Store) на Пятой авеню. Немировы — семья еврейских эмигрантов из России, создала свое состояние в годы Великой Депрессии. Отец Дианы, Дэвид, был главным вдохновителем бизнеса: работа занимала почти всё его время. Мать Арбус, Гертруда, вела образ жизни состоятельной американки и часто была недоступна для собственных детей. Воспитание было поручено няням (у каждого ребёнка была своя). Диана была близка со своим старшим братом Говардом (позже он стал известным поэтом) и младшей сестрой Рене.
В 1930-е годы Диана посещала Школу этической культуры (Ethical Culture School), входящую в систему Лиги Плюща, а чуть позже — Филдстонскую школу (Fieldston School), где был замечен её талант к изобразительному искусству. Художественные наклонности поощрялись отцом Дианы: он просил иллюстратора Russek’s, Дороти Томпсон, заниматься с Дианой живописью. Мисс Томпсон изучала графику в мастерской известного берлинского художника-экспрессиониста Георга Гросса; и сама Арбус не раз говорила о своей приверженности его творчеству. В 1937 году Диана встречает будущего актёра Аллана Арбуса и немедленно изъявляет желание выйти за него замуж. Дабы помешать этому, родители Дианы отсылают её в 1938 году на летние курсы в Каммингтонскую школу искусств, где Диана знакомится с Алексом Элиотом (Элиот в 1947 году займёт пост художественного редактора журнала Time). Алекс Элиот стал второй большой влюблённостью Дианы.
В 1941 году восемнадцатилетняя Диана против воли родителей выходит замуж за Аллана Арбуса. Замужество казалось Диане единственной возможностью сбежать из-под влияния родителей. У супругов родились две дочери: Доун (в 1945) и Эми (в 1954). Диана проводила с ними очень много времени. Аллан работал на двух работах, а параллельно подрабатывал фотографом. В 1943 году Аллан Арбус закончил армейские курсы фотографов.
Помогая и ассистируя Алану, Диана в 1946 году становится фотографом моды: первые заказы она получает от своего отца, который частично помогает с финансированием их фотографического оборудования. В 1947 году супруги были представлены руководству издательства Конде Наст: они получили небольшой заказ для журналов Vogue и Glamour.
В совместных проектах Аллан отвечал за процесс съёмки и его технические стороны; Диана же выступала как автор концепции и стиля. Поддерживая идею художественной съемки, Арбус выступала за неформальный подход. Аллан и Диана сохраняли рамки модной фотографии и, в то же время, пытались поставить под сомнение её жесткие границы . В 1951 году они целый год путешествуют по Европе. Диана открывает для себя возможность самовыражения и выражения своего видения мира с помощью фотографии. Вместе с Алланом она готовит съемку для парижского Vogue. В середине 1950-х Аллан и Диана знакомятся с Ричардом Аведоном, который делает возможным её общение с мастерами круга Бродовича. Долгое время Диана и Аведон оставались друзьями и почитателями работ друг друга.
В это время у неё обостряются депрессии, которыми она страдала с самого детства. Диана неудовлетворена результатами своей работы. Аллан поддерживает свою жену, однако после очередного нервного срыва в 1957 году они решают прекратить совместную работу. Диана начала работать самостоятельно, в то время как Аллан продолжал вести дела их студии. После профессионального разрыва последовал и личный. Диана и Аллан продолжали оставаться друзьями, и развелись лишь в 1969 году, когда Аллан решил жениться во второй раз.
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →
ещё …
Диана Арбус (Diane Arbus) — фотограф — JuicyWorld
14 марта 1923 года родилась представительница нью-йоркской школы фотографии Диана Арбус (Diane Arbus). Она создавала неординарные снимки для того времени, снимки которые иногда шокировали. Снимки, где главными героями становились «маргинальные слои общества», люди с физическими отклонениями. За это её часто называли «фотографом фриков», и обвиняли что она показывает миру то, что мир замечать не желает. Диана Арбус наоборот считала что фотография и нужна для того чтоб показать то, что не все видят, чтоб показывать, то что в то время было социальным табу. Она говорила: «Мне всегда казалось, что фотография — это что-то неприличное, но именно это мне нравилось в ней больше всего. Когда я сама начала фотографировать, то чувствовала себя весьма извращенной».
Затрагивая эти темы, Diane Arbus стала одним из наиболее влиятельных фотографов XX века и значительных фигур документальной фотографии. Большое влияние на её творчество оказал фильм Тода Броунинга «Уроды» («Freaks», 1932). Когда в 1932 году этот фильм показали в первый раз, то он вызвал резкое неприятие у публики и был практически забыт. Но, в 1961 году этот фильм вызвал пристальное внимание не столько как кинематографический продукт, сколько как художественное явление, ведь в фильме снимались не только обычные люди, но и люди с физическими отклонениями. Считается, что именно этот фильм обратил внимание Арбус на психологическую и смысловую сложность мира этих людей и дал толчок её интересу к аномальным явлениям.
Нельзя сказать что Диана Арбус снимала только людей с физическими отклонениями, трансгендеров, стриптизерш, циркачей, исполнителей карнавалов, нудистов, гномов и других подобных людей, считающимися в обществе «маргиналами». Часто героями ее снимков становились и привычные для публики люди, обычные, без отклонений, дети, матери, пары, пожилые люди и семьи среднего класса, которых она фотографировала в привычных для них условиях: на улице, на рабочем месте, в парке, в квартире и т. п. Но, все её снимки становились необычными.
Стиль Дианы Арбус сформировался под влиянием мастеров нью-йоркской школы фотографии (включая и школу Бродовича), а также под воздействием нуарного жанра сороковых (нуар (фр. film noir «чёрный фильм») — термин, применяемый к голливудским криминальным драмам 1940-х — 1950-х годов, в которых запечатлена атмосфера пессимизма, недоверия, разочарования и цинизм). По содержанию ее работы близки к Брассаю, Уиджи и Августу Зандеру. На изображение в кадре повлияла и фотография моды: прямой кадр, фронтальная постановка, приемы журнальной съемки.
Особенностью её работ считают психологическую глубину и интерес к сюжетам с людьми имеющих аномальную внешность (девианты и т. п.) Темой фотографий Diane Arbus становилась нетрадиционность, нарушение привычного порядка вещей. При этом считается, что специфика её почерка заключалась не только в стремлении изображать «девиантов», но и в том, что она умела изображать обычных обывателей как персонажей с аномальными характеристиками. Она фотографировала тех, кто по мнению общества, являлся маргиналом или снимала так обычных людей как будто они были маргиналами.
Диана Арбус не заставляла персонажей к позированию, но давала им время, для того, чтобы те нашли своё место перед камерой. Фотографируя людей с аномальной внешностью она всегда подчеркивала, что относится к ним с особым вниманием. Она понимала что им, известно о психологическом напряжении жизни значительно больше нежели обычным обывателям, да и вообще рассматривала норму как репрессивную категорию, считая её одной из маргинальных форм.
С 1962 года Диана Арбус стала использовать Rolleiflex, что приводило к увеличению негативов с обычных 35 мм, до 6х6 см. Этот «квадратный формат» послужил в выборе композиции кадра, манере съёмки. В негативе оказывалось больше деталей. При этом Диана Арбус редко снимала в студии: её интересовала прямая съемка, главным преимуществом которой было эмоциональное напряжение и естественность.
С 1960 года она начинает публиковаться в таких журналах , как Esquire , Harper’s Bazaar , The London Sunday Times Magazine и Artforum. В 1967 году работы Дианы Арбус выставлялись вместе с Ли Фридлендера и Гарри Виногранда в Музее современного искусства в Нью-Йорке (МОМА), на выставке «Новые документы», которая стала фактом итогового признания черно-белых кадров как части арт-системы. Выставляя работы Дианы Арбус, выставка обозначила художественный статус документальной фотографии.
Первая персональная выставка Дианы Арбус состоялась, когда ее уже не стало, в Музее современного искусства в Нью-Йорке в 1972 году. Фотографии Дианы Арбус занимают центральное место в эссе «Америка в фотографиях: сквозь тусклое стекло» вошедшее в книгу «О фотографии». Текст был написан вскоре после смерти Дианы Арбус и посвящен ретроспективной выставке фотографа в Музее современного искусства в Нью-Йорке.
Кадры, сделанные Дианой Арбус, вызывают у Зонтаг скорее неприятие, чем позитивную реакцию. Это несовпадение становится для Зонтаг частью внутреннего конфликта: ей не нравятся фотографии Арбус, и это противоречие становится для неё фактом нарушения либеральной системы ценностей. С одной стороны, Сьюзан Зонтаг понимает, что категорическое установление нормы может иметь негативные последствия. С другой, она рассматривает маргинальную систему как деструктивное начало которое приводит к утрате художественным его социальной ценности, этот конфликт ценностей, считается одним из наиболее глубоких конфликтов художественной системы XX века.
Mexican dwarf in his hotel room / Мексиканский карлик в своем гостиничном номереХотя к 1971 году Диана Арбус была известным фотографом, но каталог её работ, подготовленный уже после смерти, в 1972 году, для Музея современного искусства Джоном Шарковски был отклонён практически всеми издательствами. Напечатать альбом согласился фонд Aperture. Монография стала одной из наиболее влиятельных фотографических книг, была переиздана 12 раз и разошлась более чем стотысячным тиражом.
Каталог работ Арбус, выпущенный этим фондом, в настоящее время входит в число самых раскупаемых книг в истории фотографии. Ретроспектива Арбус в нью-йоркском Музее современного искусства по всей стране привлекла более 7 млн зрителей. В том же году работы Дианы Арбус представляли США на Венецианской биеннале.
Диана Арбус происходила из семья еврейских эмигрантов из России. Её отец, Дэвид Немиров, был владельцем мехового магазина Russek’s и создал свое состояние в годы Великой Депрессии. Так что жизнь Дианы была устроена с рождения.
Ее мать, Гертруда, вела образ жизни состоятельной американки и не занималась собственными детьми, которыми занимались няни (у каждого ребёнка была своя няня). Диана общалась с своим старшим братом Говардом (позже он стал известным поэтом) и младшей сестрой Рене. В 1930-е годы Диана посещала Школу этической культуры (Ethical Culture School), а позже Филдстонскую школу (Fieldston School), где впервые её талант к изобразительному искусству заметили.
Наклонности к искусству поощрялись отцом Дианы: он просил иллюстратора Russek’s, Дороти Томпсон, заниматься с Дианой живописью. Мисс Томпсон изучала графику в мастерской берлинского художника-экспрессиониста Георга Гросса; и сама Диана Арбус не раз говорила о своей приверженности его творчеству. В 1937 году Диана встречает будущего актёра Аллана Арбуса и хочет немедленно выйти за него замуж. Чтобы свадьба не состоялась, в 1938 году, родители отправляют её на летние курсы в Каммингтонскую школу искусств, где Диана знакомится с Алексом Элиотом, который становится второй большой любовью девушки (Элиот в 1947 году займёт пост художественного редактора журнала Time).
Но, своеволие Дианы давали о себе знать. В 1941 году, в возрасте восемнадцать лет Диана против воли родителей выходит замуж за Аллана Арбуса. Возможно, замужество казалось ей единственной возможностью сбежать из-под контроля родителей. У Дианы и Аллана родились две дочери: Доун (в 1945) и Эми (в 1954). Диана проводила с ними очень много времени, а. Аллан работал на двух работах, и еще успевал подрабатывать фотографом. В 1943 году Аллан Арбус закончил армейские курсы фотографов.
Помогая Алану, Диана и сама пристрастилась к фотографии и в 1946 году становится фотографом моды: первые заказы она получает от своего отца, который частично помогает с финансированием их фотографического оборудования. В 1947 году супружеская пара была представлена руководству издательства Конде Наст: и получили заказ для журналов Vogue и Glamour.
В совместных проектах Аллан отвечал за процесс съёмки и его технические стороны; Диана же выступала как автор концепции и стиля. Поддерживая идею художественной съемки, Арбус выступала за неформальный подход. Аллан и Диана сохраняли рамки модной фотографии. Но Диана пыталась поставить под сомнение жесткие границы. Диана крайне редко оставалась довольна результатом. Уже тогда ей хотелось создавать снимки с историей, раскрыть героя каждого кадра. Но это желание было далеко от стандарта гламурной съемки. Поэтому, совместная работа супругов Арбус была стрессом для обоих. Девушка замечала что не смотря на внутренние бунты и протесты, она становилась такой, какой её хотели видеть с детства родители.
В 1951 супруги весь год путешествуют по Европе, и Диана открывает для себя возможность самовыражения с помощью фотографии. Вместе с Алланом она готовит съемку для парижского Vogue. В середине 1950-х Аллан и Диана знакомятся с Ричардом Аведоном, который делает возможным её общение с мастерами круга Бродовича. Долгое время Диана и Аведон оставались друзьями и почитателями работ друг друга (после смерти эту дружбу поддерживала 30 лет дочь Дианы).
В это время у неё обостряются депрессии, которыми Диана страдала с самого детства. Диана неудовлетворенна результатами своей работы. Аллан поддерживает свою жену, однако после очередного нервного срыва в 1957 году, пара принимает решение прекратить совместную работу. Диана начала работать фрилансером, а Аллан продолжает вести их студию. После профессионального разрыва последовал и личный. Диана и Аллан продолжали оставаться друзьями, и развелись лишь в 1969 году, когда Аллан решил жениться во второй раз.
Выбрав самостоятельную работу, Диана пыталась найти свою тему в фотографии. Она посещает мастер-классы известных фотографов, однако, по большей части, остаётся недовольна результатами. Но, вскоре она начинает обучение у фотографа Лизетт Модел, где приходиться «фотографировать экстремальное». Стремясь изображать радикальное, Диана Арбус начинает фотографировать людей с аномальной внешностью и девиантов. Её знакомство с фотографом Лизетт Модел (Lisette Model) изменило её жизнь. «Фотографируй из своих кишок!» — говорила Лизетт Модел, в достаточно грубой форме призывая быть откровенной с самой собой. И для Дианы это оказалось легким испытанием. Казалось, что ей только и нужен были эти слова и повод раскрепоститься. Фотографии Дианы изменились в одночасье, это признавали все, кто следил за её творчеством.
«Через три месяца у нее появился свой стиль. Сначала только зернистость и двухцветность. Затем – совершенство», — писала Лизетт Модел о своей ученице. Благодаря Лизетт Модел, Диана обрела свободу, внутренне, а развод сделал это чувство физически ощутимым. «Я всегда чувствовал, что именно наше расставание сделало её фотографом. Видимо, я не соответствовал её стремлениям. Она была готова идти в бары и в дома к людям. Меня это приводило в ужас», — вспоминал позже её бывший муж Алан Арбус.
Lady bartender at home with a souvenir dog / барменша дома с сувенирной собачкойДиана Арбус любила эксперименты и для нее не было не запретных тем ни запретных мест. Для кадров она использовала и богатые районы вдоль Парк-Авеню и бруклинские трущобы. Она искала героев для своих снимков в парках и на улицах, но не для того, чтобы спустить затвор когда они не ожидают, но чтобы «снимать нутром», как учила ее Лизетт Модел.
Диана Арбус долго наблюдала за объектами своих будущих кадров, общалась с ними, узнавала их и иногда приходила к ним домой. Обладая обезоруживающим тонким голосом, хрупкая девушка вызывала доверие у всех, к кому обращалась. Проникнуть в чью бы то ни было личную жизнь для нее не составляло труда. Молодая женщина смотрела на вещи и людей без предубеждений.
Примером «домашних» снимков может быть «Еврей-великан дома с родителями». Семейная пара в гостиной выглядела бы неприметно, если бы не их сын-великан, которому приходилось сгибаться, чтоб не упираться головой в потолок. На кадре мать смотрит на сына снизу вверх: с удивлением, и с гордостью.
Jewish Giant, taken at Home with His Parents in the Bronx / Еврей гигант вместе с своими родителями в квартире в Бронксе«Если бы я была просто любопытной, было бы очень сложно сказать кому-то: «Я хочу придти к тебе домой, чтобы ты поговорил со мной и рассказал историю своей жизни». Мне бы ответили: «Ты сумасшедшая». И сразу бы отстранились. Но камера — это своего рода пропуск», — говорила Диана Арбус. Да и люди были интересны ей, особенно те, кого не замечало общество. Карлики, великаны, трансвеститы и уроды казались ей самыми интересными персонажами для съемок. Их отклонения для нее были если не совершенством, то преимуществом.
По ее убеждению, подавляющее большинство людей проживают жизнь, боясь увечий, которые они могут получить, но те, кто от рождения имеют физические недостатки, уже прошли это испытание. Для Дианы в них не было ничего, что могло бы вызвать жалость или отвращение, а потому непосредственность, с которой она их снимала, и сейчас чувствительного зрителя заставит передернуть плечами. Диану трогала благодарность, с которой люди с физическими уродствами открывались ей. И действительно, ни один из снимков нельзя обвинить в «постановке». Все они сделаны так, будто на улицах Нью-Йорка каждый день разгуливают толпы душевнобольных в карнавальных масках, полуобнаженные трансвеститы в пышных париках и сестры-дауны с пугающими улыбками.
Все они смотрят прямо в объектив, полные самодостаточности и воли к жизни. Так, как никто от них не ожидает, потому что обычно не смотрит на них вообще. «Я действительно убеждена в том, что есть вещи, которые никто не видел до тех пор, пока я их не сфотографировала», — говорила Диана Арбус, как бы намекая на добровольную слепоту общества.
Творчество Дианы показывает что нет понятия ненормальный Как наглядный пример, снимок «Молодая бруклинская семья на воскресной прогулке» (A young Brooklyn family going for a Sunday outing), смотря на который может показаться что ребенок психически нездоров, но оказывается что ребенок просто дурачился.
Нездоровым что-то кажется и в портретах обычных жительниц Нью-Йорка, молодых пар и детей. А снимок «Близнецы» (Identical Twins) производит какое то мистическое впечатление, но в действительности на нем запечатлены обычные семилетние близняшки, которых Диана заметила на одной из рождественских вечеринок.
Близнецы (Identical Twins, 1967) — в 2004 г. эта фотография была продана за $478.400Ощущение трагичности, пусть и неявно, исходит почти от всех снимков Дианы Арбус. Возможно, тому виной «квадратный формат» в съемке или грубый свет вспышки, делающий фотографии то засвеченными, то, наоборот, утопающими в черноте. Диана старалась всегда выбирать случайность во всем. Она отказалась от контроля и позволяла ситуации самой привести ее куда нужно, а моделям — самостоятельно найти место перед объективом и позу. Она лишь ловила момент и нажимала на спуск. «Я не знаю, что такое хорошая композиция. Существуют определенные «правильно» и «неправильно». И иногда я предпочитаю то, что неправильно», — говорила Диана
Диана Арбус чувствовала необходимость снимать людей с историями, тяжелее ее собственной. Особенно важное значение это приобрело после перенесенного гепатита, обрекшего ее на постоянную депрессию, бесполезную терапию и огромное количество лекарств. К тому же Диане удалось получить разрешение на съемку в заведениях для умственно отсталых, и она проводила там столько времени, сколько ей было нужно. В снимках, которые она создавала правдивость не просто имела значение, а кричала.
С 1960 года и до самой смерти в 1971 Диана Арбус работала как свободный фотограф. Музеи проявляли интерес к её фотографиям, однако снимки Дианы Арбус казались слишком радикальными. Журналам Диана Арбус была интересна своим нестандартным взглядом. Её творчество было своеобразной идеологической альтернативой роскоши и показухи. Арбус сотрудничала с такими изданиями как Esquire и Harper’s Bazaar, где знакомится с фотографами Ричардом Аведоном и Ирвингом Пенном, которые повлияли на фэшн фотографию, и давали возможность увидеть её и как радикальный жанр. Впоследствии, стремление видеть моду сумрачным нуарным миром будет характерно и для самой Арбус, о чем в этой публикации JuicyWprld.org говорилось выше.
Здесь, стоит также заметить что дочь Дианы Арбус, Доон (Дун) Арбус, после кончины матери сотрудничала с Ричардом Аведоном. Для книги «ALICE IN WONDERLAND: THE FORMING OF A COMPANY, THE MAKING OF A PLAY» Доон Арбус писала тексты. Их знакомство с Аведоном превратилось в тридцать лет совместной деятельности.
Работы Дианы Арбус публиковали New York Times, Sports Illustrated, Show, Herald Tribune и другие издания. Считается, что за 11 лет было опубликовано более 250 журнальных и 70 газетных снимков. Иногда Диана работала и над текстами статей.
В 1963-1966 годах её деятельность была поддержана Музеем Гуггенхайма. С 1968 года Диана регулярно работала с журналом Sunday Times Magazine. В 1970 году Диана начинает работу над своей знаменитой серией о людях с физическими отклонениями и получает Премию Роберта Льюиса от Американского общества журнальных фотографов. Однако в этот период её здоровье стремительно ухудшается.
После перенесённого в 1966 и 1968 годах гепатита у Дианы обостряются приступы депрессии и, несмотря на длительные курсы терапии, её состояние не улучшается. Причина болезни могла крыться в обсессивных и неразрешимых ожиданиях от работы. 26 июля 1971 года Диана Арбус приняла большую дозу барбитуратов и вскрыла себе вены на руках. Биографы любят уделять ее кончине особое внимание и строить различные догадки на этот счет, но тайну причины смерти Диана оставила нераскрытой.
фотография на превью этой публикации JuicyWorld.org
(состоит из 3-х независимых фотографий (скомпонованных специально для превью):
Сохраните, чтобы не потерять
* * * * *
Друзья! Сайт создан, чтобы сделать искусство доступным для всех. К сожалению, я не имею возможность полностью его финансировать. Я лежащий инвалид и ограничен в средствах. Поэтому, прошу помочь,
Поддержать сайт >> JuicyWorld.org
PayPal.me/mgf67
Карта Сбербанка: 2202200774909236
Сбербанк-онлайн (номер телефона): +7 925 278-48-80
* * * * *
Классики Мировой фотографии Диана Арбус
Фотограф: Диана Арбус (Diane Arbus)
Пожалуй, трудно отыскать в истории мировой фотографии личность более противоречивую, трагическую, столь непохожую ни на кого другого. Ее боготворят и проклинают, кто-то ей подражает, кто-то старается всеми силами этого избежать. Одни могут часами рассматривать ее фотографии, другие стараются побыстрее захлопнуть альбом. Очевидно одно – творчество Дианы Арбус (Diane Arbus) мало кого оставляет равнодушным.
Диана Арбус – одна из самых известных фотографов 20-го века. Известность Диане принесли её черно-белые фотографии детей, известных деятелей, а так же портреты тех, кто живет вне общественных правил и шаблонов. Арбус родилась и долгое время жила в Нью-Йорке. В начале своей карьеры работала вместе с мужем, и вместе они добились не плохих результатов, работая в fashion съемке.
Позже Диана развелась с мужем и начала свою собственную карьеру, работая вместе с Алексеем Бродовичем и арт-директором журнала «Harper’s Bazaar» Ричардом Аведоном. В начале 1960-х годов Диана Арбус начала фотографировать тех, кого часто называют «отбросами общества», людей не похожих на всех остальных, в том числе и циркачей, и экзотических танцоров, и трансвеститов. Большим успехом пользовались её жуткие фотографии детей, интимные фотографии знаменитостей и сцены из жизни улицы. Диана получила две стипендии Гуггенхайма, для поддержки её работ, но так как денег все равно не хватало, ей пришлось пойти преподавать в школу дизайна.
В 1971, в самый разгар своей карьеры, покончила жизнь самоубийством. В 1972 году в музее современного искусства прошла ретроспектива её работ, а Aperture оформил каталог с работами фотографа, который с тех пор разошелся в более чем 12 миллионах экземпляров.
Каждая ваша фотография, вызывающая какие-либо эмоции у ваших зрителей, достойна быть напечатана на качественной фотобумаге и оформлена в стильной фотокниге с паспарту. Такие фотокниги выглядят эффектнее обычных, в них лучше видны все достоинства снимка.
Диана Арбус
Ее фотостиль обращается к душевному конфликту людей с отклонениями. Этот фотограф словно видит то, что не замечают другие, старается показать героев такими, как в жизни — без фильтров, чтобы уловить и связь между ними, и единоличность каждого. В кадре персонажи смотрятся нескладно и чудаковато.
Биография и личная жизнь
С раннего возраста Диана Арбус проявляла своенравие. Будучи еще юной, она влюбилась в рабочего, который трудился у ее отца и огласила родителям решение выйти замуж за этого парня.
Подобное заявление не порадовало обеспеченную семью, но после совершеннолетия девушка исполнила обещание и поменяла фамилию с Немеровой на Арбус.
Ее супругу, давно мечтавшему стать актером, необходимо было обеспечивать молодую семью, поэтому после женитьбы он завершил курсы фотографов. А по окончании Второй мировой войны с поддержкой родственников девушки пара открывает собственную студию фэшн-фотографии под названием «Диана и Алан Арбус», где Диана исполняет роль помощницы.
К слову, отец девушки всегда поддерживал ее художественный талант и поначалу сам делал первые заказы. Вскоре начинается сотрудничество с журналами Glamour, Vogue и Harper’s Bazaar.
Алан взял всю техническую часть процесса: съемку, работу с пленкой и печать. Диана Арбус же занималась творческим наполнением, стараясь привнести в каждый снимок идею, историю, характер изображенного героя. Ей всегда хотелось улучшить результат, сделать больше, привнести жизни. Все это шло вразрез со штампами гламурных съемок, что привело обоих супругов Арбус к хроническому напряжению, и впоследствии – распаду их союза.
Переломный момент
Не последнюю роль в судьбе Дианы исполнила фотограф Лизетт Модел, с которой жизнь столкнула Арбус в пятидесятые. «Фотографируй из своих кишок!» Эта грубая фраза стала наставлением и призывом раскрепоститься перед объективом и самой собой. Казалось, состоявшаяся в личной жизни примерная мать и жена ждала подобного повода обрести внутреннюю свободу.
Физически это чувство она испытала после развода с супругом Аланом, сотрудничество с которым прекратилось незадолго до этого. Диана посвятила себя своей настоящей страсти – фотографии, которые мгновенно изменили стилистику, на что обратил внимание каждый, кто следил за творчеством девушки.
Арбус стала подолгу находиться в обществе, знакомиться с людьми, часами разговаривать с ними до того, как сделать кадр «своим нутром» по наставлению и прямому совету Лизетт. Диана с легкостью находила общий язык, вызывала доверие и окончательно обезоруживала хрупкой внешностью и мягким голосом.
Она без проблем просачивалась в чужую личную жизнь и невольно подчиняла себе людей разных социальных классов отсутствием предубеждений на их счет. Герои ее снимков встречались как в трущобах, так и в зажиточных районах.
Как-то раз в парке фотографу попался обычный мужчина, который просто сидел на лавочке в женском наряде. Диана Арбус начала съемку на улице, а закончила у него дома – когда мужчина полностью обнажился и принял игривую женскую позу, чем вызвал неподдельный интерес девушки.
Работы Дианы Арбус
В начале карьеры снимки Арбус – это непонятное, внезапное и драматическое. Крошечные люди в огромном городе – популярная тема тех времен. Многие фотографы касались ее. Но Диана выделялась среди прочих, и если хорошенько смотреть, то трагедия в ее работах – это отсутствие сентиментальности, а внезапное – недурно спланировано.
Жители такого мегаполиса, как Нью-Йорк, находятся в постоянном движении и борьбе, где без взаимной поддержки и помощи порой не выжить. Город завораживает, гипнотизирует и постоянно бурлит. Бедность, нищета, убогость замаскированы огнями рекламы и витрин.
Здесь мир юродивых переплетается с верхушками общества целыми кварталами и открытыми парками с прекрасными пейзажами. Арбус транслирует в массы обратную сторону блестящего города будущего. Она рассказывает хронику маргинальных фрагментов общей красочной оболочки.
Особенность таланта Дианы была в том, что в самой заурядной сцене она могла отыскать устрашающее, отпугивающее и противоестественное. С одной стороны, она показывала человечность низших слоев населения, заставая их в повседневной обстановке, с другой – постоянный внутренний конфликт. Диана Арбус акцентировала внимание в своих фотосессиях на ограниченность обыденных норм.
И фотограф продолжала пользоваться тем, какое впечатление она производила на людей, чтобы поближе пообщаться с ними, и ее интерес постоянно возрастал. Она находила преимущества в нелепой одежде, физических отклонениях этих персонажей, как исполины, лилипуты, трансвеститы и уроды, ведь такие люди с рождения испытывают неудобства и ограничения. У них отсутствует страх получить увечье, стать объектом насмешек – они уже смирились и свободны.
Диана не испытывала к ним жалость или брезгливость. По ее мнению, они были чуть ли не совершенны, поэтому та естественность, которая присутствует на ее снимках, особо впечатлительных может заставить поежиться.
Арбус чувствовала некую духовную близость со своими моделями и понимала их, ведь и она тоже не чувствовала эмоциональной связи с социумом. Поэтому женщина с легкостью могла передать уникальный внутренний мир и душевные терзания своих героев. Диана Арбус всегда давала людям, которых снимала, время почувствовать себя увереннее в новой обстановке, привыкнуть к камере, свету, рассказать немного о себе, чтобы убрать психологический барьер.
Это позволяло раскрыть человечность людей, которых общество принимает за изгоев и избежать постановочности кадра. Тем самым получались хорошие фотографии.
В фотосессиях Арбус даже самый неприметный индивид, мимо которого обычно все проходят, перешагивают или пинают – предстает, как самодостаточный и полный желания жить герой. Он смело смотрит в объектив фотографа и улыбается жизнерадостной улыбкой. За это каждый из таких людей был благодарен Диане, что ее неимоверно трогало.
Рассматривая портреты, складывалось впечатление, что по Нью-Йорку постоянно разгуливают трансвеститы в разноцветных париках, дауны с отпугивающей гримасой на лице и душевнобольные в карнавальных масках.
Каждое фото пропитано душевной болью, хотя это ощущается скорее на уровне чувств. Трагичность источает и яркий свет вспышки, и наоборот затемненный фон. Но отличительная черта – это случайность, отсутствие позирования. Диана умело могла подловить момент и сделать кадр, пока модель самостоятельно передвигалась и искала себя перед объективом.
В качестве примера известных работ подобного рода можно назвать следующие: «Мальчик с игрушечной гранатой в Центральном парке» и «Близнецы». После перенесенного гепатита, который вновь привел фотографа к депрессии и куче бесполезных лекарств, Диана Арбус еще острее почувствовала желание снимать людей с трагичной судьбой и тех, кому намного хуже, чем ей.
И этот самый «Мальчик с гранатой» был лишь началом. Когда ей удалось раздобыть пропуск и взять разрешение фотографировать в местах для умственно отсталых, ее работы стали пропитаны еще более вопиющей правдивостью. Арбус проводила там очень много времени, но при всем этом она вовсе не желала облачить мир во все черное.
Последние годы жизни
Чуть больше десятка последних лет жизни фотографа публиковалось порядка 250 ее работ. Американское Общество Журнальных Фотографов вручило девушке премию, а музей Гуггенхайма оказал поддержку. Художественно-биографический фильм «Мех: Воображаемый портрет Дианы Арбус» вышел в прокат в 2006 году. Роль Дианы досталась голливудской звезде – Николь Кидман. В России картину так и не показали.
И все-таки популярность к фотографу пришла скорее посмертно. Выставленные на биеннале снимки в Венеции вызвали противоречивые мнения, но позволили Диане Арбус стать ключевой фигурой репортажа и фотодокументалистики у себя на родине и во всем мире.
К сожалению, постоянные депрессии заставляли девушку сомневаться и разочаровываться в себе, что в итоге привело к суициду. Диана свела счеты с жизнью в 1971 году в возрасте 48 лет. Поскольку при жизни она находилась в кругу людей с ограниченными возможностями, которые постоянно испытывали на себе гнет существования, фотограф была готова покинуть этот бренный мир.
Вокруг смерти женщины строятся различные доводы с элементами мистики, однако, истинную причину своего поступка Арбус унесла с собой в могилу.
К моменту кончины Диана Арбус была уже довольно знаменитой не только в родной стране, но и за ее пределами. Ее творчество, как все гениальное, продолжает будоражить, интриговать и запоминаться по сей день.
На этом у меня все. Как вам статья? Оставьте, пожалуйста, комментарий!
С абсолютной искренностью, Максим Измайлов.
Выставка «Диана Арбус: начало»
Недавно газета The New York Times в своём обзоре на биографию Дианы Арбус отметила: «наверное она оказалась ближе всех к Америке Кафки». С этим сложно поспорить.
Этой осенью всех жителей ждет уникальный выставочный проект фотографа Дианы Арбус, на котором будет представлено множество неизвестных работ автора.
Диана Арбус — американский фотограф, чей каталог работ, выпущенный журналом Aperture до сих пор является одним из самых продаваемых в истории мировой фотографии. Работы Арбус всегда были посвящены «неудобным» для общества темам, отказывались от принципа «идеального построения кадра» и всегда стремились показать непривычное в обыденной жизни каждого человека.
Знаменитый писатель Норман Мейлер заметил:
«Давать Арбус камеру — всё равно что разрешить ребёнку играть с гранатой»
Перед тем как стать всемирно известной персоной, как и многим другим одаренным людям, Диане Арбус пришлось пройти сложный путь. 40-е и 50-е годы стали периодом поиска Дианой своего места в мире фотографии. Большую роль в этом процессе сыграл супруг дианы — Алан Арбус, которые закончил курсы фотографии в армии США. Вместе они составили тандем свободных фоторепортеров, которые со временем стали работать с популярными модными журналами в собственной студии. В тот период Диане и Алану удалось создать несколько фото-серий для Vogue с Нью-Йорке и Париже, а также глянцевого журнала Glamour. Несмотря на такой успех, это была лишь первая ступень творческих поисков Дианы.
Одна из самых знаменитых работ Дианы Арбус «Ребёнок с игрушечной гранатой в Центральном парке» (1962) / «Child with toy hand grenade in central park»
После развода Диана открывает для себя мир фотографии снова, теперь уже одна. В поисках собственного взгляда и темы для фото она посещала огромное количество мастер-классов известных мировых фотографов, но всё это не приносило ей ни вдохновения, ни удовольствия, пока на одном из них она не услышала тезис, который смог ей найти своё видение:
«Фотографировать экстремальное» — слова австрийской фотохудожницы Лизетты Модел стали первым толчком для Дианы Арбус в поисках нового взгляда на мир.
После долгих исканий Диана смогла найти свою тему и уникальную манеру съемки. Отныне в её объективе появлялись люди, на которых общество не обращало внимания и считало деформированными как душевно, так и физически.
Образ «Близнецов» (1967) Дианы Арбус позже был использован Стэнли Кубриком в картине «Сияние»
Героями первых снимков Дианы в новом формате стали трансвеститы. Серию новых снимков она показала своим редакторам из разных журналов, многие из которых не были готовы к смене фирменного глянцевого стиля и экспериментам. Исключением стали существующие и сегодня популярные и ставшие культовыми Esquire и Harper’s Bazaar. Позже вслед за ними пошли и такие популярные издания как New York Times, Sports Illustrated, Show, Herald Tribune и другие.
Большое влияние на творческое видение и работы Дианы Арбус оказал забытый многими фильм Тода Броунинга «Уродцы». После знакомства с этим фильмом перед объективом Дианы стали появляться люди с экстремальными физическими отклонениями.
Выставка «Диана Арбус: начало»
Темой фотографа стала не настоящая реальность, а существующая параллельно с действительностью. Реальность людей, у которых никто не спрашивает «Как дела» и на которых никто не обращает внимания. Конечно, героями Арбус были и обычные люди, но её камера неизменно придавала им неповторимый шарм. Диана Арбус стала Францом Кафкой своего времени, изображая мир в такой ужасающей близости к кошмару. Мрачный и противоречивый, Нью-Йорк в её работах обладает уникальной атмосферой, которую придают ему персонажи снимков.
Культовая американская писательница, кинорежиссер и театральный критик, Сюзан Зонтаг увидела в фотографиях Дианы не только главных персонажей, которые присутствовали на них, но и саму Диану в образе мрачного судьи. Такое настроение и атмосфера очень свойственны работам художницы.
Выставка «Диана Арбус: начало»
Работы Дианы Арбус, со своей необыкновенной эстетикой, игрой света и тени, концепцией «мгновенности кадра» и эпатажной манерой построения кадра, который вопреки убеждениям того времени отнюдь не всегда должен быть идеально выстроен стали неотъемлемой частью современного искусства США и важным этапом в становлении фотоискусства в целом.
На выставке в музее The Met Breuer можно будет увидеть ранние работы Дианы Арбус, которые помогут не только ближе познакомиться с творчеством фотохудожницы, но и проследить становление фотографии в США как жанра современного искусства. Фотографии Дианы, такие же как и она сама — харизматичные, бесстрашные и смелые, помогут взглянуть на мир новыми глазами.
Время: выставка продлится до 26 ноября
Место: The Met Breuer
Стоимость билетов: взрослые — $25, дети — бесплатно. Предусмотрены скидки на входные билеты для пенсионеров и студентов.
Читайте Афишу — будьте в эпицентре событий!
Вас также может заинтересовать:
Диана Арбус. Шокирующее видение красоты
Новая волна интереса к творчеству фотографа Дианы Арбус прокатилась по миру в 2006 году после выхода фильма Стивена Шейнберга «Мех: Воображаемый портрет Дианы Арбус». Эта история, не совсем биография, скорее, фантазия про жизнь странноватой женщины-фотографа, рассказывает о ее трагической любови к загадочному мужчине, чье тело полностью покрыто шерстью. В картине поражает болезненная страсть девушки к уродливым и ненормальным людям. Но все же история цепляет, заставляя взглянуть на вещи, от которых мы обычно отворачиваемся, и даже полюбить их.
Кем же была Диана Арбус на самом деле? Как удавалось ей уговорить сниматься людей из разряда «не такие как все» для публичных фото? Что заставляло их доверять сумасшедшей художнице свои секреты?
Диана никогда не снимала сразу, она просила человека рассказать свою историю и, только став частью их жизни, поняв их особенности, она начинала фотографировать. Арбус запечатлевала не внешнюю оболочку, а душу модели.
Диана Арбус родилась в 1923 году. Русская еврейка по происхождению, американка в третьем поколении и дочь преуспевающего бизнесмена, державшего магазин мехов. Любовь родителей к вещам, меха, блестящие, но безжизненные, навсегда привили Диане отвращение ко всякого рода показушничеству и пустой роскоши, которые так ценило ее семейство.
Будучи подростком Диана стала проявлять незаурядные творческие способности, которые приметил ее отец и начал всячески поощрять талант: он даже попросил личного иллюстратора своей меховой фирмы, Дороти Томпсон, заниматься с Дианой.
Но молодое дарование не долго оставалось в семейном гнезде. Уже в 18 лет Диана выскочила замуж за бесперспективного, с точки зрения ее родителей, начинающего актера Аллана Арбуса. У молодой четы родилось две дочери, и заботливый Аллан ради семьи оставил желанную карьеру актера и работал обычным продавцом.
Но Арбусы не долго перебивались случайными заработками, вскоре влюбленные открыли свою фотостудию. Стали работать в стиле fashion-фотографии, сотрудничали с такими именитыми журналами моды, как Vogue и Glamour. Уже тогда творчество Дианы выбивалось из привычных рамок, она игнорировала навязываемые в то время тенденции к идеально правильному освещению и безжизненным постановочным кадрам.
Но неспокойная Диана никак не могла удовлетвориться своей работой, ее творческие порывы и мучительные искания в конечном счете встали преградой между супругами. Спустя 16 лет брака они разошлись как в личном, так и в профессиональном плане.
Диана Арбус ищет собственный стиль, посещает многочисленные фотокурсы, но остается недовольна мастерами современной фотографии. Примерно в это время на экраны выходит запрещенный ранее фильм «Уродцы» о трагической любви циркового лилипута к прекрасной, но злобной гимнастке. В фильме цирковая жизнь была показана без прикрас: карлики глумятся над половой жизнью сиамских близнецов, человек без рук и ног сворачивает себе папиросу одними губами. Картина оказала неизгладимое впечатление на Диану, она начала брать себе в модели «аутсайдеров».
Свои первые по-настоящему оригинальные и пугающие фотографии Диана сняла, попав в клуб трансвеститов. Увидев эти работы, знаменитый писатель Норман Мейлер сказал: «Давать Арбус камеру — всё равно что разрешить ребёнку играть с гранатой».
Из дневника Дианы Арбус:
Почти невозможно просто так подойти к человеку и сказать: «Я бы хотела зайти к вам домой и послушать историю вашей жизни». На такую просьбу обычно отвечают: «Вы сумасшедшая». Люди постоянно пытаются себя оградить. Но фотокамера —это своего рода пропуск.
Диана становится фотографом-сюрреалистом, все больше используя в творчестве иллюзии и парадоксальные формы. Сначала ее фотографии кажутся отталкивающими из-за странных и непривлекательных моделей и неправильными с точки зрения профессионального портрета. Чтобы лучше понять творчество Дианы важно помнить, что главной ее целью было показать, что мир вовсе не идеален и его прелесть в «ошибках» природы, а не в искусственной нормальности.
Зачастую карлик на снимке Арбус получается гармоничнее, самодостаточнее и привлекательнее, чем «нормальная» семья, которая всеми силами хочет выйти на фотографии хорошо, казаться счастливой и дружной, да вот только мальчишка состроил дурацкую рожицу, а остальные получились какими-то пришибленными и печальными.
Нет никаких норм, считает Диана, каждое существо прекрасно по-своему. Арбус была очарована своими героями:
Фрики — те, кого я часто снимаю. Они были одними из первых моих моделей и остаются ими поныне. Я обожала их. Некоторых люблю и по сей день. Дело в том, что многие из нас идут по жизни, пытаясь избежать травм и потрясений. Фрики рождаются с травмой. Они уже прошли это испытание. Они от рождения аристократы.
Непривыкшего зрителя пугает в фотографиях Дианы прежде всего диссонанс, который мы обычно не замечаем или не хотим принимать. Дети в странных изломанных позах; родители, взирающие на своего сына-великана снизу вверх, как будто в ужасе от своего собственного творения; счастливые безумцы. Фотограф готова ждать целую вечность, пока модели двигаются в кадре и так и сяк, ища «правильную» позу, и наконец нечаянно выкажут то, что пытались скрыть, и будут моментально запечатлены.
К примеру, фото «Близнецы». Две сестры очень похожи и одеты в одинаковые платья, жмутся друг к другу так тесно, что не ясно точно, уж не сросшиеся ли они. Одна из девочек слегка улыбается, а другая — немного нахмурена. Девочки очень милые, но впечатление производят жутковатое. Этот прием позднее использовал Стенли Кубрик в фильме «Сияние», где также присутствует сцена с двумя сестрами.
Другой пример — фотография «Ребенок с игрушечной гранатой в Центральном парке». Тощий мальчишка с маниакальным взглядом и нелепо свисающей лямкой комбинезона, неестественно выворачивает руки, прижимая их к туловищу, в одной из них сжата игрушечная граната, а из второй будто только что украли вторую. Чтобы сделать эту фотографию Арбус попросила мальчика стоять на месте, а сама ходила с фотоаппаратом вокруг него, пытаясь найти правильный угол. Мальчику надоело ждать, и он сказал: «Ну снимайте же!». Тут-то Диана его и сфотографировала.
Диана Арбус всегда обижалась, когда ее называли «фотографом уродцев», ведь это совсем не так. Она открыла миру принцип «случайной композиционности» и, как замечали критики, привила мировому искусству «столь мощную вакцину против фотоглянца и гламура», что она действует по сей день.
Поделиться ссылкой:
Арбус, Диана (Diane Arbus)
1.2. Биография. 40-е и 50-е лет. (40-e and 50-e years)
В 1941 году восемнадцатилетняя родители Дианы женился Аллан Арбус. брак казался Диане, единственный способ уйти от влияния родителей. У пары было две дочери: рассвет в 1945 и Эми в 1954. Диана была с ними очень долго. Аллан работал на двух работах, а параллельно подрабатывал фотографом. В 1943 году Аллан Арбус закончил военные курсы фотографов.
Помогают и вспомогательные Алан, Диана в 1946 году становится фотографа моды: первые заказы она получает от своего отца, который частично помогает с финансированием их фотографического оборудования. В 1947 году пара был представлен руководству издательского дома «Конде Наст»: они получили небольшой заказ на журналы Vogue (Моде) и Glamour (Гламур).
В совместных проектах Аллан отвечал за сам процесс фотосъемки и ее техническая сторона, Диана также выступила в качестве автора концепции и стиля. поддерживая идею художественной фотографии, Арбус выступала за неформальный подход. Аллан и Диана держали за рамки фэшн-фотографии и, в то же время, пытаясь допросить ее в жестких границах. В 1951 году у них есть целый год, путешествуя по Европе. Диана открывает возможность самовыражения и выражения своего видения мира с помощью фотографии. вместе с Аланом она готовит опрос на Париж Vogue (Моде). В середине 1950-х Аллан и Диана встретится с Ричардом Аведоном, который делает возможным его общение с мастерами круг длинный Бродовича. время Диана Аведон остались друзья и поклонники творчества друг друга.
На данный момент, это усугубляет депрессию, от которой она страдала с детства. Диана недовольна результатами своей работы. Аллан поддерживает свою жену, но после нервного срыва в 1957 году они решили прекратить совместную работу. Диана начала работать самостоятельно, в то время как Аллан продолжал вести дела своей студии. после профессиональный брейк, а затем и личного. Диана и Аллан остались друзьями и развелись в 1969 году когда Аллан решил жениться во второй раз.
Выбирая самостоятельной работы, Диана пытается найти свою тему в фотографии. она посещает мастер-классы известных фотографов, однако, по большей части, остается недоволен результатами его работы. учебы с фотографа Лизетты модель, начинается «фотографировать экстремальное». что модель убежден Арбус сосредоточиться на личные фотографии. Поскольку помещения для нее были люди на улице, так и дома, а также политических беженцев. пытаясь изобразить радикальное, Арбус фотографирует людей с аномальной внешностью и уклонисты.
В конце 1950-х лет Диана Арбус-это моя первая работа по этой новой теме.
Дайан Арбус | Биография фотографа и работы
Ранняя жизнь
Арбус родилась Дайан Немерова в Нью-Йорке в 1923 году. Будучи родившейся в богатой семье, юность Арбус была потрачена на попытки отделить себя от своего привилегированного воспитания, и ее работа сыграла важную роль в ее попытках добиться этого.
Она познакомилась со своим мужем, Алланом Арбусом, в 1936 году, когда он работал в семейном универмаге модной одежды Russek’s, и вышла за него замуж в 1941 году. Муж поощрял ее интерес к фотографии и купил Арбус ее первую камеру.Вскоре она прошла курс фотографии у фотографа Беренис Эбботт в Новой школе в Нью-Йорке.
Карьера фотографа
Вместе с мужем Арбус начала карьеру модного фотографа, создав изображения для журналов, включая Glamour и Vogue . В 1956 году она вернулась в Новую школу, чтобы начать обучение у старшего уличного фотографа Лизетт Модель. Пытаясь найти то, что она действительно хотела сфотографировать, Модель призвала Арбус запечатлеть только то, что ее взволновало.Следуя этому совету, Арбус начала регулярно фотографировать обездоленных людей или тех, кого основное общество считает изгоями. Арбус однажды сказала: «Я действительно верю, что есть вещи, которые никто бы не увидел, если бы я их не сфотографировал». Ее фотографии детей и чудаков, пар и артистов цирка, имитирующих женщин и пешеходов на Пятой авеню — одни из самых интимных и удивительных изображений. 1960-х годов.
Ее работа часто рассматривается как спорная из-за провокационного характера предмета; некоторые считают, что это неудобно и тревожно, в то время как другие считают это милым и милосердным.Арбус часто часами проводила со своими объектами, фотографируя их в пределах их собственного пространства, что придает ее портретам поразительную искренность и интимность.
Арбус покончила с собой в 1971 году в возрасте 48 лет после долгой борьбы с депрессией. Она была первым фотографом, выбранным для представления Соединенных Штатов на Венецианской биеннале всего год спустя, в 1972 году.
Выставки и награды
Ее работы продолжают оставаться источником вдохновения для многих фотографов сегодня и представлены в различных коллекциях и учреждениях по всему миру, включая Национальную галерею искусств в Вашингтоне Д.C, Художественный музей округа Лос-Анджелес и Национальные галереи Шотландии в Эдинбурге.
Связанные
Заметки, новости, пресса и выставки
Дайан Арбус Фотография, Био, Идеи
Резюме Дайан Арбус
Дайан Арбус — американский фотограф, известный своими ручными черно-белыми изображениями маргинализированных людей, таких как карлики, цирковые уроды, гиганты, гендерно-неконформные люди, а также более нормальные предметы из пригородных семей, знаменитостей и нудистов.Работу Арбус можно сразу понять как причудливую, фантастическую и психологически сложную — в любом случае, она сделала шаг вперед в документальной фотографии. Может показаться, что они нарушают общественный договор с объектом, поскольку это часто вызывает чувство «другого» из-за пристального взгляда, который предлагает ее фотография. Через Арбус люди (даже самые приземленные и нейтральные) становятся зрелищами. Арбус стала всемирно известной своими провокационными образами и остается одним из самых уникальных постмодернистских американских фотографов.Хотя ее часто критикуют за то, что она объективирует объекты, сила ее изображений остается.
Достижения
- Арбус использовала методы документальной или фотожурналистической фотографии, чтобы представить реальные предметы в их естественной среде обитания. Тем не менее, полученные работы она сделала уникальными для себя, так как ее личное путешествие всегда было отражено в изображениях, которые она фотографировала. Существует множество предметов, потому что вы не можете думать об изображении, не думая о наборе качеств, которые сделали изображение возможным; иными словами, трудно представить себе фотографию, происходящую без мысли о присутствующей Арбус.
- Арбус нашла интригу и завораживающую красоту в маловероятных предметах и сделала замечательные портреты людей, которые не часто считались «подходящими» для съемки перед объективом камеры. Она искала уникальных персонажей на окраинах общества для своей работы и сказала на это: «Я действительно верю, что есть вещи, которые никто бы не увидел, если бы я их не сфотографировал». Это далеко от искусства, которое, как часто думают, предназначено только для эстетического удовлетворения, а не для демонстрации «реального» или «истинного» мира.
- Идея личности как социально сконструированной — это та, к которой вернулась Арбус, будь то артисты, женщины и мужчины с макияжем или буквальная маска, закрывающая лицо. Критики предположили, что выбор ее предметов был отражением ее собственных проблем с идентичностью, поскольку она сказала, что единственное, от чего она страдала в детстве, — это то, что она никогда не испытывала невзгод. Это переросло в тоску по вещам, которые нельзя было купить за деньги, например по опыту в подпольном социальном мире.Ее часто хвалят за сочувствие к этим предметам, качество, которое сразу понимается не через сами изображения, а через ее письма и свидетельства мужчин и женщин, которых она изображала.
Биография Дайан Арбус
Дайан Немерова выросла в Нью-Йорке в богатой еврейской семье, владевшей успешной меховой компанией Russeks. Она была второй из троих детей, которые выросли творческими людьми. (Ховард, старший, вырос и стал лауреатом Пулитцеровской премии, а младший, Рене, стал художником).Она выросла в нескольких роскошных домах в Верхнем Ист-Сайде Нью-Йорка, ее детство состояло из горничных и гувернанток, которые помогали ей и ее братьям и сестрам. Мать Дайаны, Гертруда, боролась с приступами депрессии, которые мешали ей интеллектуально поддерживать Дайан, в то время как ее отец, Дэвид, был занят работой. Всю оставшуюся жизнь она будет пытаться отделиться от семьи и воспитания. Многие думали, что она сделала это через свою работу, как продолжение своих личных страданий, поскольку она чувствовала себя угнетенной в своем собственном сообществе и чувствовала себя родственной своим подданным как социальный изгой.
Цена жизни Дайан Арбус на грани — The Cut
В 1956 году Дайан Арбус было 33 года, но она по-прежнему оставалась тихой и девчачьей в детском фасоне и воротничках Питера Пэна. Она была замужем за мужчиной, которого встретила в 13 лет в огромном меховом магазине Russeks: Дайан, дочь богатых владельцев-евреев, выросшая в Центральном парке Вест; Аллан, бросивший школу из городского колледжа на пять лет старше ее, работал черным в рекламном отделе магазина. С тех пор пара превратилась в дуэт модных фотографов, которые почти десять лет снимали для журналов от Vogue до Harper’s Bazaar .В серии для Glamour получил название «Mr. и миссис Инк. », они были представлены как очаровательная рабочая пара: на сопровождающем изображении Аллан смотрит прямо на зрителя, а Дайана, с завитыми волосами и опущенными глазами, прислоняется головой к его щеке. После долгих часов в студии она спешила домой, чтобы приготовить ужин для своего мужа и их двух маленьких дочерей.
Но Дайана становилась недовольной. Она придумала концепции для их съемок, а затем провела дни, работая с моделями, прикрепляя их одежду на место, роль, которую даже Аллан признал, была «унизительной».Кроме того, она начала спрашивать себя, чему она могла бы научиться, изображая человека в чужой одежде, вставляя ее как человека, заполняющего пробел в фантазии какого-нибудь арт-директора?
Аллан подарил своей жене ее первый фотоаппарат после их медового месяца, и постепенно, неуклонно, Дайана развивала независимое отношение к фотографии. Ей хотелось работать более интимно, гораздо менее сдержанно и сдержанно. На одном задании той весной, после целого дня позирования маленьких девочек на качелях для Vogue , Дайан отступила.Слегка повысив голос, она объявила: «Я больше не могу этого делать. Я больше не собираюсь этого делать ». Она закончила с замкнутой средой студии; ей нужно было переехать в мир.
Дайан взяла на себя обязательство бродить по Нью-Йорку со своим 35-миллиметровым Nikon, преследовать незнакомцев по улице или подстерегать в дверных проемах, пока не увидит кого-то, кого она чувствовала себя обязанной фотографировать. Это было началом пожизненной зависимости от опыта, который в равной мере питал и поглощал ее.Примерно в это же время она попросила своего мужа проявить рулон пленки и пометила пергамин негативов тонким черным маркером: «# 1».
Мы обозначаем вещи наедине как обещание, данное самим себе. Мы нумеруем объекта в качестве акта воображения — это мало чем отличается от того, как голландцы нанесли сеть из 12 проспектов и 155 улиц на почти пустой остров Манхэттен. №1 — начало чего-то.
Дайан Арбус продолжала считать свои негативы в течение следующих 15 лет, вплоть до самоубийства в возрасте 48 лет.Но этот первый момент самосознания, когда она призналась себе, что она художник , имеет решающее значение как для новой книги, так и для показа ее самых ранних работ, открывающейся сегодня. «Я больше не могу этого делать» — так начинается основная биография Артура Любова, Дайан Арбус: Портрет фотографа, ; На выставке «Диана Арбус: в начале» в Met Breuer представлено около 70 ранее не публиковавшихся гравюр, эксперименты, которые последовали сразу за «№1». Вместе они имеют большое значение для создания художника, которого долгое время искажал культ личности.
К концу 60-х Дайан стала известна своими яркими, часто конфронтационными черно-белыми изображениями посторонних, от трансвеститов до артистов-циркачей и цирковых «уродов». Она придала человеческое измерение экстравагантным людям, живущим на периферии, в то время как ее фотографии американских семей, детей и светских людей имели несомненно темный оттенок — она перевернула социальный баланс, как если бы вся страна прошла через зеркало. После внезапной смерти в 1971 году она стала одним из самых известных американских фотографов в истории — и одним из самых неоднозначных.
Легенда о Дайан Арбус связана как с похотливым увлечением ее личной жизнью, так и с ее образами. В этом есть смысл — грань между ее жизнью и работой чрезвычайно размыта; в консервативное время она делала то, на что осмеливались немногие женщины ее происхождения, раздвигая свои личные границы, ища новые территории. Но в то время как она присутствует на близких встречах, которые привели к ее фотографиям, на каждом лице, которое смотрит в камеру, сбивать женщину с толку ее работой — значит продавать ее.Она боролась за то, чтобы быть одновременно фотографом и матерью; она боролась с депрессией; она снова и снова подвергала себя опасности. Но как художник она была осознанной, расчетливой и контролирующей, готовой на все, чтобы запечатлеть желаемый образ.
Есть фотография, сделанная Дайаной в 1963 году, на которой изображены тройняшки-подростки в их спальне где-то в Нью-Джерси, одна из первых в ее серии «человеческих мультипликаторов». Они выглядят одинаково, все трое с вьющимися черными волосами до плеч, все трое одеты в одинаковую одежду — ту же белую повязку на голове и белую рубашку (застегнутую до шеи), такую же темную юбку.Они сидят в ряд на одной из трех одинаковых кроватей, каждая с белым изголовьем в стиле кантри и стеганым одеялом; тонкая взъерошенная занавеска, похожая на многоярусную юбку, закрывает окно — все детали пригородного — спокойного и пригородного — довольного.
Но именно на лицах этих похожих сестер эта фотография принимает мифический оборот. Слева направо их эмоции читаются как мудрых, счастливых, грустных, их различия столь же резкие, как ряд древних театральных масок. Как будто эти три молодые женщины являются аспектами одного человека — одной молодой женщины, которая, как выразился Уитмен, состоит из множества людей.Дайан дает нам образ, который превращает каждый аспект нас в кого-то совершенно отдельного, как будто чтобы признать, насколько мы можем вести войну с самими собой.
Подростком Дайана Немерова представляла себя некой многоликой, одной многоликой девушкой. Семья ее матери владела Руссексом на Пятой авеню, а ее отец был президентом. Немеровы вырастили троих детей на Парк-авеню, а затем в 14-комнатной квартире в Сан-Ремо на Верхнем Вест-Сайде; Дайан училась в Филдстоне.Это было формальное детство: о ней заботилась стайка нянек и горничных, которых водил шофер, а готовил для нее профессионал; ее родители произнесли ее имя по-французски: dee-ANN . Ее отец часто бывал в магазине, а мать была отстранена, почти до полудня лежала в постели, нанося крем для лица и курила сигареты. Однажды у нее случился нервный срыв, из-за которого она не могла мыться или одеваться в течение многих месяцев, пока о детях заботилась помощь; в это время 11-летняя Диана запиралась в своей спальне на несколько часов.
Ее брат Ховард — на три года старше и, как и Дайана, красивый, не по годам развитый чудак — был первым мужчиной и первым художником, с которым она когда-либо была близка. Она была молодым художником, тихим, оригинальным мыслителем; он был интеллектуалом и большим читателем, писателем в процессе становления. (Ховард Немеров в конечном итоге стал лауреатом Пулитцеровской премии.) Когда Дайана обнаружила, что она тоже может поговорить с Алланом о творческой жизни, она сделала его своим новым сообщником — и своим выходом из тисков ее семьи.Еще подростками, когда он сделал предложение, они построили отношения равных; а если они не были полностью моногамными — зачем быть такими буржуазными? — они были полностью преданы друг другу.
Если Аллан чувствовал себя брошенным, когда Дайана прекратила их модное сотрудничество, он не показал этого — он понял, что ее уход был неизбежен. Он помог найти ей студию и фотолабораторию, продолжил коммерческую работу под их совместным именем и позаботился о том, чтобы их ассистент разработал ее ролики до появления любых материалов из своего журнала.«Самая важная работа, которая здесь происходит, — говорил он, — это работа Дианы».
Эти ее первые отпечатки — многие из них в новом шоу Met — показывают, как Дайана превратилась из жены, получившей образование в частной школе, более спокойной половины вежливой профессиональной пары в человека, жаждущего рисковать, исследуя улицы , глядя на незнакомцев, чтобы научиться видеть. Вы можете видеть, как она постепенно осознает, что может разговаривать с людьми, что они остановятся ради нее, что она может даже пойти за ними домой, попросить их снять одежду, показать ей свои татуировки и шрамы или как они прятали свои мужские части под женскими трусиками.
Вначале она избегает реальных контактов с людьми, фотографируя экспонаты в музеях восковых фигур и кадры с киноэкранов или крадя кадры на улице и в душевых на Кони-Айленде. Когда ее объекты смотрят в камеру — парикмахер через витрину своего магазина, женщина через прилавок гастронома — это обычно с удивлением или подозрением. А потом это происходит: они начинают встречать ее лицом к лицу, от мужчины с бутылкой и младенцем на итальянской ярмарке до бригады мальчиков, хулиганящих на пляже, до суровой женщины средних лет в меховой куртке.Они заключили договор с фотографом; так говорит их язык тела.
Дайан больше не делает вид, будто фотографирует непрерывную жизнь. Эти люди знают, что их фотографируют, и изображения для этого более загружены. Вот я, их лица, кажется, говорят: , так что вам нужно знать?
Летом 1959 года, поддавшись давлению новой, не очень полиамурной подруги Аллана, Дайан и Аллан расстались.Они решили снять две квартиры в Вест-Виллидж, а Дайан и девочки переехали в каретный дом на Чарльз-стрит. Их жизни оставались тесно переплетенными: Аллан приходил на воскресный бранч, уравновешивал их книги и продолжал обрабатывать фильм Дайан.
И все же что-то важное для Дайаны изменилось. Ее новое место, хоть и темное и тесное, полностью принадлежало ей; она положила свой матрас на пол и заснула, приклеив рядом свои фотографии. Она остригла волосы, превратившись из девушки-переростки в нечто более андрогинное и суровое: работающую художницу.
Сама по себе она была храбрее. Хотя она и раньше фотографировалась в цирках и шоу уродов, она сосредоточилась на общих изображениях сцены , как будто она едва ли осмеливалась снимать самих артистов. Но теперь она подошла ближе, выстраивая более осознанные отношения с радикальными чужаками, которых она встречала, следуя за ними из их палаток: она убедила Джека Дракулу, «отмеченного человека», позировать ей в баре и на заросшем поле; она сфотографировала мисс Макрину, русскую карлику, в своем доме, подметающую кухню, и «Человека, который глотает бритвенные лезвия», убаюкивающего новорожденного младенца.Она продвигалась дальше в те места, где ее муж боялся бы ее поехать (как он сказал Любови), проводя допоздна на Таймс-сквер и в чужих квартирах на Бауэри. Погоня за образами стала осью ее жизни. Как сказал один близкий друг о Дайане: «Как только вы станете авантюристом, потому что Дайана действительно была авантюристом … вы настроили на приключения, вы ищете дальнейшие приключения, и ваша жизнь действительно основана на них».
Аллан выразился проще, спустя десятилетия после ее смерти: «Главной чертой Дайаны, — сказал он, — была храбрость.”
В отличие от своей собственной матери, Дайан в меру своих способностей была предана своим детям. Ее дочь Дун позже расскажет, как они с матерью осмелились друг друга броситься к совершенно незнакомым людям в Центральном парке и попытаться вывести их из себя. Это похоже на детскую версию работы Дайан.
Но быть и штатной матерью, и профессиональным фотографом — для этого не было модели, и ситуация требовала тяжелой импровизации.Дайан зарабатывала на жизнь журнальной работой, и хотя Дун был довольно независимым, Эми было всего 5 лет. Дайана часто оставляла дочь с другом на день или брала ее с собой по заданию укротителя. Любоу описывает один такой случай, когда, работая в Центральном парке, Дайана не заметила, что Эми упала в пруд, пока девочка не вынырнула сама, промокшая и кашляющая. Он также цитирует запись в дневнике Дайан примерно в это время, в которой резюмируется сюрреалистический баланс, который она пыталась добиться: «Купи Эми подарок на день рождения, иди в морг.”
Как и многие художники, работа Дайан процветала благодаря ее независимости, которая удваивалась как поразительное одиночество, но она, , этого не сделала. Она быстро нашла кого-нибудь, чтобы заполнить пустоту, которую оставил Аллан. Через несколько месяцев после переезда на Чарльз-стрит она встретила арт-директора и художника Марвина Исраэля. Переменчивый человек и женатый мужчина, ясно дававший понять, что никогда не бросит жену, он был выбором Дайан. На год младше, а также выходец из еврейской семьи из высшего сословия на Центральном парке Уэст, Марвин сделал себе имя на Seventeen, и позже на Harper’s Bazaar и Mademoiselle .Как гуру учитель рисования, он говорил об искусстве как о чрезвычайной ситуации и приходил в ярость, когда кто-то не следовал его творческому совету. По словам Любови, арт-директор Рут Ансель, когда-то его помощница, сказала, что он подтолкнул ее к тому, чтобы она выполняла свою самую сильную работу, а также «плакала до слез». Он сказал фотографу Саулу Лейтеру: «Ты мог бы стать великим, если бы тебе было не все равно»; Художнику, жалующемуся на свои трудности, он сказал: «Почему бы тебе просто не убить себя?»
Это был человек громких мнений, который очень сильно давил — и Дайан хотела, чтобы подтолкнули.Возможно, он в конечном итоге был разочарованным художником, но он был равным ей по интеллекту, мгновенно понимая ее работу. В то время как Дайан женщина жаждала постоянной привязанности и поддержки, вполне вероятно, что Дайана , художница , отказалась от такого костыля. Она не стала бы приручать себя заново.
Хотя она продолжала снимать одни и те же предметы в некоторых из тех же мест, в 1962 году Дайан решила сменить оборудование с 35-мм камеры на 2¼-дюймовый среднеформатный Rolleiflex.Этот ход определил ее самые классические образы. На пленке большего размера Rollei создает более четкие и резкие изображения — каждая карандашная линия вогнутых бровей женщины, крошечные порезы от бритья на ногах кроссдрессера, длинная слюна, свисающая с нижней губы рыдающего ребенка. И камера изменила отношение Дайан к ее объекту. Вместо того, чтобы поднять его к лицу и быстро сфокусироваться, ей пришлось держать Rollei на уровне пояса, смотреть в окно и осторожно корректировать изображение сверху.Затем она поворачивалась к тому, кто это был — цветочнице на свадьбе в Коннектикуте, стриптизерши в своей гримерке — с беспрепятственным лицом, каждый мог ясно видеть друг друга. Она говорила с ней напрямую, мягко уговаривала ее встать на место и смотрела ей прямо в глаза, когда она делала снимок.
Диана соблазнила интимные образы из стольких неожиданных предметов. Были мужчины со сплошными татуировками и цирковыми именами, женщины, одетые как мужчины, еврейский великан, навещавший своих родителей в Бронксе, люди среднего возраста в одних только сандалиях в нудистском лагере в Нью-Джерси, близнецы и тройни в подходящей одежде, растянутые пары в грязном хиппи-грязном парке Вашингтон-сквер.
Ее подход к этим незнакомцам был знающим и безжалостным. С бандой «рокеров» в Брайтоне, Англия, она часами притворялась, что делает снимки на камеру без пленки, чтобы согреть их. Вскоре молодые мотоциклисты заигрывали с этой американкой на 20 лет старше их. Фотографируя богатую семью в их доме в пригороде Нью-Йорка, Дайан, недовольная их неспособностью вырваться из формы праздничных открыток, использовала технику истощения истины: она снимала их в помещении и на улице около восьми часов, пока все выгорели.Финальные фотографии были напряженными и гораздо более правдоподобными. А в своих нудистских лагерях Дайана сразу же погрузилась в полное погружение, раздеваясь, как и другие: «Просто займет минуту, и вы научитесь это делать, и тогда вы станете нудистом», — позже сказала она своим ученикам, довольно мило довольна собой.
Интермедия «фрики» занимала для Дайан особое место. Она чувствовала себя соблазненной этими мужчинами и женщинами, которых физически заклеймили как посторонних; те, кто родился с аномалиями, которые не выбрали , выбрали марку , она думала, что это особый вид королевской семьи.Однажды она сказала:
Большинство людей живут в страхе, опасаясь травм. Уроды родились со своими травмами. Они уже прошли жизненное испытание. Они аристократы.
Я был удивлен, снова внимательно присмотревшись к ее работам, тому, насколько они связаны с возрастом, молодежью, стремящейся стать взрослой, и взрослыми, хватающимися за реликвии своей юности: подростки, соревнующиеся в бальных танцах, маленький мальчик со своей игрушкой с обнаженным пистолетом, пожилая женщина в самом красивом «неглиже».«Как будто физические искажения и костюмы, которые для этого требуются, были такими же« причудливыми », как и костюмы профессиональных уродов, к которым она стремилась, как если бы мы все стали жертвами такого многого научного поведения. В записке для Израиля Дайан пишет о дне, проведенном, наблюдая за людьми на улице и находя их «все странными и великолепными, как уроды, и никто не может видеть себя, все мы жертвы той особой формы, в которой мы приходим». Ее изображения снова и снова показывают нам людей, стремящихся стать такими, какими, как знает зритель, они никогда не станут, — явление, которое она назвала «разрывом между намерением и эффектом».Дайан признала, что официальные уроды, постоянные посторонние, обладают самосознанием, которым большинство из нас не обладает. Они знают, им суждено проиграть игру публичных выступлений.
Какое бы сочувствие или трепет она ни испытывала к своим уродам, Дайана знала, что у этого чувства связи есть предел. Она не была на самом деле товарищем людей, которых она фотографировала, или их сообществ; она была любопытным сочувствующим, профессионалом, художником, который больше всего предан своей работе.Выбирая этих людей для стрельбы, она сказала: «Я не имею в виду, что хотела бы так выглядеть. Я не имею в виду, что хочу, чтобы мои дети выглядели так… Но я имею в виду, что это удивительно, несомненно, что-то »- изображение, которое стоит запечатлеть. Она также интуитивно знала, что за то, чтобы оказаться по ту сторону линзы, нужно заплатить. «Это фотографирование, — пишет она, — на самом деле дело воровства».
Если бы она была на своем, никто из испытуемых Дайан никогда бы не увидел фотографии, которые она их сделала. Возможно, она беспокоилась, что они могут не найти изображение, стоящее личной цены.Но у нее был другой повод для беспокойства: немногие из ее испытуемых понимали, что она была чем-то большим, чем небольшая женщина-фотограф-любитель; помимо работы по найму, она редко просила освобождения. Она возилась со своим оборудованием, хихикала, шептала и говорила голосом маленькой девочки — она производила ложное впечатление некомпетентности.
И дело пошло еще дальше: иногда во время съемок журнала с нервным субъектом Дайана откровенно лгала о том, что она снимала. «О нет, никогда», — сказала она одной из пригородных домохозяек, когда она спросила, будут ли когда-либо продаваться фотографии ее семьи (это стало одним из ее самых известных портретов семейных беспорядков).«Нет, ничего не видно», — сказала она феминистке Ти-Грейс Аткинсон, которая считала, что Дайан снимала голову (получившаяся фотография была фотография Аткинсона топлесс). Наиболее известным является то, что съемки для четвертого в истории выпуска New York проходили в квартире Viva в Ист-Сайде. «Суперзвезда» Уорхола утверждала, что Дайана также использовала на себе линию «выстрелы только в голову» — но на опубликованном изображении ее грудь была обнажена, голова запрокинута, а лицо выглядело так, как будто она испытывала оргазм; Скорее всего, ее поймали на закатывании глаз.(Позже Дайан рассказала Аллану, что еще одна феминистка, Жермен Грир, «выглядела потрясающе, но мне удалось сделать [ее] иначе».) Когда эта проблема появилась в газетных киосках, Вива пригрозила подать в суд. Этого никогда не происходило — Уорхол не советовал этого — но редактор-основатель Клей Фелкер наблюдал, как рекламодатели разбегаются толпами. Он считал, что одно слишком резкое изображение в конечном итоге спугнуло около полумиллиона долларов дохода, чуть не потопив журнал.
Диана не чувствовала противоречия в своем подходе: она искала образ, который ее удивил.Кроме того, она считала, что никто из нас не владеет своей внешностью — она принадлежит миру. То, что передают наш внешний вид и наши манеры, — это язык, который другие должны расшифровать.
Но работа Дайаны была продиктована более личным побуждением: яростным желанием получить опыт. Джон Жарковски, который стал директором по фотографии в MoMA, сказал Любоу: «Она хотела знать людей почти в библейском смысле. Она хотела знаний, а не только для того, чтобы сделать хороший снимок. Фотография была доказательством знания.Израиль сказал, что она считала напечатанную фотографию «своим трофеем; это то, что она получила в награду за свое приключение ».
Это качество всегда было частью ее, даже в ее благополучное детство. Подростком она вылезла из окна их квартиры на 11-м этаже в Сан-Ремо и встала на выступ, чтобы «посмотреть, смогу ли я это сделать». Она пошла на огромный риск ради своей работы, выслеживая людей, которые жили дальше на обочине, чем она когда-либо путешествовала. Любоу пишет о разговоре Дайан с близкой подругой примерно в это время: «Она жаловалась, что редко что-то чувствовала за всю свою жизнь.Ее не тронули обычные радости и боли, заставляющие людей чувствовать себя живыми ». Фотографировать было ближе всего к ней. «Условие фотографирования, — пишет она, — это, возможно, состояние на грани превращения во что-либо».
В середине 60-х Дайан начала пытаться фотографировать секс — до, во время и после. Она фотографировала пары в кроватях, групповые секс-мероприятия в городе и свинг-вечеринки в чистых загородных домах, где хозяйка подавала дешевые закуски перед оргией.
Она тоже приняла участие — ведь сексуальная революция шла полным ходом. Ей было достаточно легко раздеться со своими нудистами из Нью-Джерси, и это было просто еще одним видом погружения, сопровождающим работу. Но ее открытая сексуальность пронизывала и ее личную жизнь: она спала со многими своими друзьями, коллегами, сотрудниками — тоже с незнакомцами. Что касается Дайан, она расширяла свою коллекцию жизненного опыта, и каждый имел на это право.
Ее сексуальные эксперименты начались намного раньше, в клаустрофобных квартирах ее детства, украшенных фальшивой французской мебелью 18-го века и тяжелыми драпировками: предоставленные самим себе во время летних поездок родителей в Европу, она и ее брат «играли в дом» . » Хотя на первый взгляд это может показаться не таким уж необычным — двое детей невинно экспериментируют — Дайан и Ховард развили своего рода романтическое увлечение друг другом (он нес ее фотографию, когда выполнял боевые вылеты во время войны).Одним из главных открытий книги Любоу является заявление Дайан о том, что их физические отношения продолжались и во взрослой жизни; она сказала своему психотерапевту, всего за несколько недель до ее смерти, они недавно спали вместе.
К тому времени, когда ей исполнилось тридцать, секс, казалось, превратился в истинное принуждение, каждое возникновение — почти рефлекс — еще один способ, помимо ее фотографий, каталогизировать человеческие типы. Это способствовало нестабильности ее жизни, сбивало с толку некоторые из ее дружеских отношений (как социальных, так и профессиональных) и, возможно, заставило ее заболеть: она серьезно заболела, вероятно, гепатитом В (часто заразившимся половым путем), из-за чего Гуггенхайм задерживал ее столь необходимые стипендии и оставив ее истощенной и физически слабой на долгие годы.И хотя этот бросок в мир глубже привел ее к новой идентичности исследовательницы подполья, он также, похоже, служил барьером между ней и человеком. Она пробовала все, что могла, а затем двинулась дальше.
Контактный лист 1966 года показывает нам одну из фотографических встреч Дайан. Черная пара — ее светлокожая и по большей части голая; он темнее и без рубашки — сидит бок о бок на диване перед плохими обоями. Сцена похожа на очень позднюю ночь.В последовательности из 12 изображений они целуются и обнимаются, он обнимает ее сзади, она кладет руку ему на грудь. Они расслаблены; она пальцы сигареты. Но в середине серии выделяется один кадр. В нем улыбка мужчины намного шире; Появилась другая женщина, очень бледно-белая, она лежала у него на коленях, прижалась щекой к его бедру, рука сжимала его колено. Это Дайана — ее лицо было пустым, ее глаза смотрели в пол.
Вырвать образ кого-то из прошлых десятилетий и заявить, что он является ключом к ее сокровенному «я», может быть безответственным ходом, как играть в аналитика-любителя.Но вот что я вижу в этом идеальном квадрате: взгляд кого-то измученного и потерянного. Портрет человека, который вот-вот вырубится.
В 1967 году Дайан Арбус, Ли Фридлендер и Гарри Виногранд были выбраны единственными тремя художниками, которые были отмечены на одной из первых крупных выставок MoMA «Новые документы». Дайан напечатала сотни открыток и разослала их в индивидуальном порядке как можно большему количеству людей, от Нормана Мейлера и Роберта Фрэнка до своего учителя английского языка Филдстона.Когда пара сотен человек заполнила вход, они были на 32 отпечатках и смотрели на толпу: ее посторонние, теперь в значительной степени внутри.
Выставка стала переломным моментом для СМИ, а Дайана была в центре всех обзоров. Но после безумного переворота, знакомого многим художникам, за триумфом выставки быстро последовала реальность «Что теперь?» Хотя Дайан стала одним из самых уважаемых фотографов в стране, на самом деле она оказалась менее востребованной для журнальных работ: редакторы либо боялись, что она отнесется к их объектам «странного» обращения, либо, со всем вниманием, она должно быть невозможно работать с массивным эго.
Lubow решительно устраняет пропасть между престижем и известностью Дианы при ее жизни и любым финансовым признанием ее работы. Ее стандартная ставка за фотографии составляла скромные 100 долларов (сегодня меньше 700 долларов), но поскольку рынка для художественной фотографии еще не существовало, учреждения снова и снова спорили о ее снижении. MoMA оценил ее отпечатки от 50 до 75 долларов, а Смитсоновский институт купил пять — по 25 долларов за изображение. Национальная библиотека Франции запросила 20 ее «лучших и самых известных фотографий» — по 30 долларов каждая.В конце концов Дайан согласилась на цену, только чтобы куратор спросил, может ли она добавить еще пару бесплатно.
И все же она не решалась сотрудничать с какой-либо из галерей, заинтересованных в продаже ее работ. Почему-то Дайан оставалась убежденной, что она не готова. У нее были амбициозные идеи о том, как на создание каждой из ее разрозненных серий фотографий («уродов», «семьи», «победителей и проигравших») могут потребоваться десятилетия — и эти амбиции не позволяли ей удержаться на плаву в краткосрочной перспективе. .Израиль предложил ей изготовить ограниченное количество наборов гравюр для продажи непосредственно коллекционерам, чтобы заработать деньги без давления со стороны шоу. Дайан назвала набор «Коробка из десяти фотографий», и она мучилась над тем, какие изображения включить, лично подписала каждое из них и создала коробку из оргстекла, которая служила рамкой. Каждый набор содержал то, что стало ее самыми знаковыми изображениями — от портрета однояйцевых близнецов до ее «еврейского гиганта» и пары нудистов в их гостиной — работы, ставшие легендарными в истории американской фотографии.При ее жизни одним из немногих покупателей будет другой художник, Джаспер Джонс. (Один набор выставлен на обозрение в Met Breuer как дополнение к ее более ранним работам.)
Примерно в это время Дайану переживал другой, более личный стресс: предательство Марвина Исраэля. Согласно интервью Любоу с несколькими близкими друзьями Дайан, Израиль, с которым она была серьезно связана около десяти лет, начал спать с ее дочерью Дун.
Диану всегда привлекали мужчины, которые не могли полностью посвятить себя ей, оправдывая эту привязанность чем-то, что питало ее творческую жизнь.Но даже у самых радикальных из нас есть эмоциональные пределы. И после этого наступает перерыв.
В понедельник, 26 июля 1971 года, Дайан написала в дневнике слова «Тайная вечеря». Она положила записную книжку на лестницу, ведущую в ванную. Она проглотила большую дозу барбитуратов и, все еще в одежде, легла в ванну. Затем с большой решимостью — раны были достаточно глубокими, чтобы перерезать сухожилия — она разрезала себе запястья.
Когда телефонные звонки Марвина Исраэля оставались без ответа в течение двух дней, он вошел в ее квартиру со своим ключом.Вскоре Аллан и Ховард прилетели в город. Ричард Аведон отправился в Париж, чтобы лично сообщить 26-летнему Дуну новости, и они вместе улетели. Она поехала в Массачусетс, чтобы сообщить своей сестре Эми (ей было всего 17). Когда наставница Дайаны Лизетт Модель, не сентиментальная женщина, узнала, что случилось с ее бывшей ученицей, она заплакала. Фотограф Джоэл Мейеровиц сказал Любоу, что он помнит, как думал: «Если бы она выполняла ту работу, которую делала, и фотографии было недостаточно, чтобы сохранить ей жизнь, на что у нас была надежда?»
Между тем, без завещания, ответственность за всю работу Дайан перешла к Дуну, фактически сделав ее «Поместьем Дайан Арбус».С помощью Израиля она сделала возможным включение своей матери в Венецианскую биеннале и посмертную ретроспективу в MoMA в течение 15 месяцев после ее смерти. Шоу MoMA привлекло огромное количество зрителей, и с тех пор было продано более полумиллиона копий сопроводительной монографии (первой Дайан). Многие из представленных на выставке репродукций в конечном итоге будут проданы за сотни тысяч долларов.
Масштабное внимание и драматические обстоятельства ее смерти вовлекли Дайан в ее работу и сделали как фотографии, так и фотографа мифами.Более чем когда-либо люди чувствовали себя вынужденными занять определенную позицию — она была мучеником, который фотографировал «уродов» как продолжение своего личного страдания, или она была нарциссисткой, которая сделала себе имя благодаря чистой эксплуатации. Оба взгляда упускают из виду сложность встреч, которые породили ее образы.
Я снова возвращаюсь к той фотографии тройняшек в их спальне в Нью-Джерси, великана в гостиной его родителей, пары нудистов, держащихся за руки в лесу, и Человека, который глотает бритвенные лезвия.Эти образы выходят за рамки фотографа; они намного больше, чем детали ее собственной жизни. Но в каждом из них фотограф отражается обратно к нам в их выражениях: Дайан была там , пробираясь в потаенные миры, чтобы вернуть свой трофей. Ее двигали вперед чистый аппетит и изобретение — и спустя 15 лет она внезапно почувствовала, что ее магазин пуст.
Последний известный отрицательный результат Дайан Арбус помечен № 7459. Она обнаружила, что не может представить себе, кроме этого числа.
Дайан Арбус | MoMA
В отличие от большинства людей, которые «живут в страхе, опасаясь травм», «уроды», интересовавшие Дайан Арбус, «родились с их травмой. Они уже прошли жизненное испытание. Они аристократы. Хотя именно так Арбус объясняла свое влечение к карнавальным артистам, мы можем представить, что она использует аналогичный язык для описания людей необычайно большого или маленького роста, нудистов, людей с нарушениями развития, артистов-перетягивателей и многих других, которые регулярно появляются в ее портретах.
Арбус обычно давала своим подданным возможность представить себя так, как они считали нужным. Начиная с 1962 года, она использовала камеры среднего формата, которые держались на талии — она смотрела в видоискатель, чтобы ничто не мешало ее лицу и лицу объекта съемки. Интимность такого рода фотографической встречи может придать уверенности и самообладанию, которые мы видим в таких фигурах, как уравновешенный Обнаженный мужчина, являющийся женщиной, Нью-Йорк (1968) или Бурлеск-комедийная актриса в ее гримерной, Атлантик-Сити, Нью-Йорк. Джерси (1963 г.).В других случаях Арбус, кажется, обнаруживает ненадежность, скрытую под поверхностью жизни в культурном мейнстриме. Ее образы тех, кто обладает социальной властью или просто кажется защищенными, как патриотичный мальчик из в соломенной шляпе, ожидающий марша на провоенном параде в Нью-Йорке (1967), часто слегка тревожат.
Интерес Арбус к опыту людей из разных социальных слоев, возможно, зародился в ее собственном детстве. Она выросла в богатой семье и чувствовала себя защищенной от последствий Великой депрессии.Это переживание привилегий было неприятным: «это было похоже на роль принцессы в каком-то отвратительном фильме … и королевство было таким унизительным». Возможно, потому, что Арбус считала, что она недостаточно прошла испытания невзгодами, она искала это в окружающем мире. Однако это личное вложение в выбранную ею тему не привело Арбус к редакционным статьям или вынесению суждений. Как правило, она избегала кадрирования своих фотографий для акцента и вместо этого печатала весь негатив, выбор фиксировался нерегулярными черными рамками, окружающими изображение.«Для меня предмет изображения всегда важнее, чем изображение», — сказала она. «И еще более сложный».
Одним из пробных камней Арбус был Август Зандер, который создал сотни фотографических портретов, запечатлевших граждан — и социальную структуру — Веймарской Германии. Арбус использовала визуальный язык откровенных и тщательно составленных образов Сандера, сюжеты которых прочно занимают свое место в обществе. Сандер часто подчеркивал некоторые признаки призвания ситтера, такие как материалы каменщика или гончарный круг, предполагая, что идентичность — это социальный факт, который может быть прояснен самопрезентацией человека.Фотографии Арбус кажутся более двусмысленными и чрезвычайно чувствительны к тому, что она назвала «разрывом между намерением и эффектом»: различием между тем, что мы пытаемся сообщить о себе, и тем, что воспринимается другими.
Хотя Арбус скептически относилась к народной похвале и неоднозначно относилась к демонстрации своих работ, она заняла центральное место в мире искусства конца 1960-х годов. Частично это произошло благодаря поддержке Джона Шарковски, тогдашнего директора Департамента фотографии MoMA, который представил ее вместе с Ли Фридландером и Гарри Винограндом на влиятельной выставке 1967 года New Documents .Описание Жарковски содержания шоу могло бы послужить отчетом о проекте Арбус, в частности: «новое поколение фотографов перенаправило документальный подход на более личные цели…. Их работа выдает сочувствие — почти любовь — к несовершенствам и слабостям общества. Им нравится реальный мир, несмотря на его ужасы, как источник всего удивления, очарования и ценности ».
В 1971 году Арбус покончила с собой. Однако ее фотографии продолжают оказывать сильное влияние.На протяжении десятилетий такие художники, как Нан Голдин, Джудит Джой Росс и Дина Лоусон, питались беспокойным влечением Арбус к незнакомому и ее отказом предлагать суждения или простые ответы. Как сказала сама Арбус: «Фотография — это секрет, в котором есть секрет. Чем больше он вам говорит, тем меньше вы знаете ».
Бенджамин Клиффорд, 12-месячный стажер, Отдел фотографии Роберта Б. Меншела
Исследование этого текста было поддержано щедрым грантом Фонда современных женщин.
Дайан Арбус — одна из самых известных и самых вдохновляющих фотографов Америки — о фотоблоге
Дайан родилась как Дайана Немерова в 1923 году в Нью-Йорке в семье евреев, иммигрантов из Советской России. На самом деле они были довольно богаты, так как владели Russeks, универмагом на Пятой авеню. Благодаря этому она не пострадала от Великой депрессии. Однако то, что она была ребенком в богатой семье, также означало, что ее в основном воспитывали горничные.Возможно, она жила в той среде, в которой она отделяла себя от семьи. Несмотря на то, что родители не воспитывали ее напрямую, они косвенно влияли на ее жизнь. После ухода отца на пенсию он стал художником. Ее сестра стала дизайнером и скульптором, а ее брат — лауреатом Пулитцеровской премии. Сама Дайан начала рисовать, но бросила сразу после окончания средней школы.
Возможно, не имея семейных уз, она очень рано вышла замуж в возрасте 18 лет за Аллана Арбуса.Они оба какое-то время работали в коммерческой фотографии с 1946 по 1956 год. К сожалению, брак не сложился, и в 1969 году они развелись. Ее муж ушел и стал актером. Возможно, вы действительно помните его по сериалу M * A * S * H, где он играл доктора Сидни Фридмана. Я действительно узнаю его, и я даже не из США, так что, думаю, вы тоже можете.
Но я хочу говорить не о ее личной жизни. Итак, давайте посмотрим на ее карьеру фотографа. Арбус получила свою первую камеру (которая была камерой Graflex) сразу после того, как вышла замуж в возрасте 18 лет.Ее муж на самом деле был фотографом Корпуса связи армии США во время Второй мировой войны. Она начала брать уроки фотографии у Беренис Эббот, фотографа, наиболее известного своими портретами.
В 1946 году они вместе основали Дайан и Аллан Арбус, который занимался коммерческой фотографией, где ей предстояла роль арт-директора. Она отвечала за концепции и модели, которые на самом деле не были для нее сбывшейся мечтой, поскольку она считала свое положение очень невыполнимым. Хотя Дайан и Аллан не особо любили модную фотографию, компания делала фотографии для рекламы Рассека, а также для таких модных журналов, как Vogue, Glamour или Seventeen.Во второй половине 50-х Дайан все больше и больше концентрируется на собственном творчестве. Но в остальном можно сказать, что они были довольно успешными. Фотография, сделанная для журнала Vogue, где отец и сын читают газету, была включена в выставку Музея современного искусства «Семья человека» в 1955 году.
Одна из самых ранних — это фотография аудитории кинотеатра 42-й улицы, штат Нью-Йорк. 1958 год, на котором запечатлено несколько человек, сидящих под вспыхивающим светом проектора. Теперь, что мы можем извлечь из этого, она, вероятно, была довольно застенчивой в начале съемки из мест, где ее нельзя было увидеть, избегая человеческого взаимодействия.Сначала Арбус восхищалась зернистостью, которую смогли воспроизвести фотоаппарат и пленка. Первым ее фотоаппаратом был Nikon с 35-миллиметровым объективом, который она использовала для фотографирования Нью-Йорка. Иногда примерно в 1962 году она переходила на двухобъективную зеркальную камеру Rolleiflex. Среднеформатная камера стала одной из композиционных подписей Арбус.
Она объяснила этот переход, сказав: «В начале фотографирования я делала очень зернистые вещи. Я была бы очарована тем, что делает зерно, потому что оно создавало своего рода гобелен из всех этих маленьких точек…Но когда я какое-то время работал со всеми этими точками, мне вдруг ужасно захотелось пройти через них. Я хотел увидеть настоящие различия между вещами … Я начал ужасно раздуваться по поводу ясности ».
Она первая начала то, что мы теперь можем назвать ее собственной версией уличной фотографии. Одним из важных наставников в ее карьере была Лизетт Модель , фотограф австрийского происхождения, наиболее известная своей уличной фотографией. Позже она сказала, что Арбус пришла к ней и сказала, что она не может фотографировать. « Я хочу сфотографировать то, что есть зло », — сказала она.« Она была полна решимости раскрыть то, чему других научили отвернуться от ». отметила Модель.
Типичная для ее фотографии схема — фронтальный портрет в квадратном формате. Она была одной из пионеров использования дневной вспышки, которую она использовала для выделения объектов съемки. Что ей в первую очередь понравилось, так это то, как он изменяет свет и открывает то, чего вы обычно не видите.
Причина в том, что, по ее словам, она хотела сохранить неподвижность на своей фотографии, и поэтому она всегда позировала своим объектам либо на улице, либо в их домах.Она заставляла людей смотреть прямо в камеру, чтобы «заморозить» изображение. Однако, как мы видим на многих ее фотографиях, эффект был прямо противоположным. Многие ее картины выглядят спонтанно. Кроме того, она также сказала, что ей нравится оставлять тему такой, какая она есть, и лучше перестраивать себя.
Дайан Арбус: Поставщик фотографа The Weird And Wacky
Фотография Дайан Арбус, любезно предоставлена UCLA
Дайан Арбус была фотографом из Нью-Йорка в 1960-х годах и была наиболее известна своими нервирующими черно-белыми портретами.Ее работа волновала людей тогда так же, как и сейчас. Темой для Арбус были изгои на окраинах общества. Через свои работы она выражала свои собственные эмоции и часто изображала эмоции, которые другие художники в то время не знали, как изобразить. Как и у многих других художников, ее карьера и выбор предмета были обусловлены необычным воспитанием.
Дайан Арбус прожила мягкое детствоДиана в Центральном парке, 1939
Продолжение статьи под объявлением
Дайан Арбус выросла в разгар Великой депрессии, но ее богатая семья защитила ее от суровых последствий.Их богатство происходило от семьи ее матери, владевшей Russeks, дорогим универмагом на Пятой авеню. Ее мать, Гертруда Рассек, будучи молодой наследницей русек, познакомилась со своим отцом, Давидом Немеровым, где он работал в рекламном отделе универмага. После того, как они поженились, Немеров быстро продвинулся по служебной лестнице, пока не стал президентом всей компании.
У Немеровых было трое детей, Дайана была средним ребенком. Дети много времени воспитывались нянями, горничными и наемными работниками, а не своими родителями.Их мать страдала депрессией и была склонна к нервным срывам, а отец постоянно работал. Она была особенно близка со своим братом Ховардом, который подогревал интересы Дайан в творческой и интеллектуальной областях. Помимо брата, Арбус чувствовала себя далекой от своей семьи и роскошного образа жизни, который их заключал.
В поисках любви в безнадежном местеАвтопортрет юных Аллана и Дайан Арбус, 1947 год
Продолжение статьи под объявлением
Хотя она чувствовала себя такой отделенной от окружавшего ее светского образа жизни, именно здесь она встретила своего мужа.Дайан познакомилась с Алланом Арбусом, когда он работал в рекламном отделе Russeks, когда ей было тринадцать, и у нее возникла непоколебимая одержимость.
Они поженились, когда Дайане исполнилось восемнадцать в 1941 году. Три года спустя Аллана отправили в Индию, чтобы сфотографировать последствия Второй мировой войны. Пока Аллан служил на войне, Дайан увлеклась фотографией. Аллан подарил ей фотоаппарат на свадьбу. Ее ранние работы включали позирование ее друзей и семьи, ее новорожденную дочь Дун и городские сцены, которые привлекли ее внимание, такие как пустые углы улиц или незанятые витрины магазинов.
Автопортрет с дочерью, Дун, 1945
Продолжение статьи под объявлением
Когда Аллан вернулся в Нью-Йорк, пара решила вместе заняться фотографическим бизнесом и превратить свои увлечения в карьеру. В основном они снимали моделей для модных журналов, таких как Glamour, и Vogue.
Новый подходФотография Аллана и Дайан Арбус, 1950-е годы
Продолжение статьи под объявлением
У пары была успешная фотографическая карьера, пока однажды Дайан не объявила, что она покончила с бизнесом высокой моды.Она хотела открыть для себя гораздо больше в фотографии.
Примерно в это время Дайан рассталась с Алланом и забрала с собой двух дочерей — Дун и Эми. Она переехала в дом в Вест-Виллидж Нью-Йорка и отрезала все волосы, сохранив свой узнаваемый стиль до самой смерти. Аллан продолжил заниматься модной фотографией самостоятельно. Эти двое остались дружелюбными во время раскола, и они продолжали жить в темной комнате, чтобы проявить свой фильм.
Арбус продолжала фокусировать объектив на людей, но без позирования, света и высокой моды.Она вышла на улицы Нью-Йорка, фотографируя всех, кто привлек ее внимание.
Увидеть мир в новом светеМолодая бруклинская семья собирается на воскресную прогулку, Нью-Йорк, 1966 год. Предоставлено MOCA
Продолжение статьи под объявлением
В своем восстании против модной фотографии она никогда не стремилась запечатлеть людей в их лучшем свете. Ее внимание было сосредоточено на том, чтобы запечатлеть людей в их наиболее запутанном, нервирующем, родственном состоянии.Она снимала свои фотографии на Rolleiflex, квадратную камеру с видоискателем на уровне груди, в который она смотрела сверху вниз, а не на видоискатель на уровне глаз. Это позволило ей оказаться прямо перед лицом того, кого она фотографировала, и установить с ними связь, вместо того, чтобы украдкой фотографировать со стороны. Так она запечатлела некоторые из своих самых известных изображений — старушек, застигнутых врасплох в автобусе, недовольных семей с детьми и влюбленных, сидящих на скамейках с переплетенными руками в Центральном парке.
Ребенок с игрушечной гранатой в Центральном парке, штат Нью-Йорк 1962
Продолжение статьи под объявлением
Один из примеров — одна из самых известных ее фотографий, на которой мальчик из Центрального парка держит фальшивую гранату. Арбус сделала несколько фотографий мальчика, некоторые из которых были с ним в более веселых позах, но она выбрала снимок, на котором лицо мальчика скривилось в гримасе, одна рука сжала гранату рядом с ним, а другая превратилась в перевернутый коготь. .
Банда неудачниковЖенщина-имитатор с длинными перчатками, Хемпстед, Лонг-Айленд, 1959 г.
Продолжение статьи под объявлением
Работа Арбус была сосредоточена не на тех, кто невольно попал в тиски нищеты или разврата, а на тех, кто с головой ушел.Такие люди, как она, пресытились обычным обществом и хотели более нетрадиционной жизни.
Она фотографировала имитирующих женщин в их гримерных, сильно татуированных гризеров, артистов цирка, людей с физическими врожденными дефектами, такими как карликовость, и межрасовых пар. Все это может показаться относительно нормальным в наши дни, поскольку представительство в средствах массовой информации резко возросло, но в 1950-х годах это был пикантный, противоречивый материал. Многие из них были счастливы сфотографироваться, поскольку редко получали какое-либо внимание, кроме негативного.
Она пристрастилась к тому, чтобы жить на грани и находить идеальный снимок своего следующего объекта. Она часто фотографировала объекты часами, ожидая момента, когда они полностью раскрутятся. Только тогда она будет удовлетворена своим выстрелом. Она входила в дома незнакомцев, чтобы погрузиться в тонкости их повседневной жизни. Она слилась с ней и ждала момента, когда ее подданные забудут, что она здесь. Охота на людей на периферии общества была ее наркотиком, и она постоянно стремилась к высшему.
Еврейский гигант дома со своими родителями в Бронксе, штат Нью-Йорк, 1970 год, любезно предоставлено Принстонским художественным музеем
Продолжение статьи под объявлением
Хотя иногда она действительно стремилась подтолкнуть своих подданных к их пределам, в других случаях она делала прямо противоположное и выходила за пределы своих собственных возможностей. Арбус была известна тем, что встречала своих подданных прямо там, где они должны были, чтобы они чувствовали себя комфортно. Например, фотографируя пожилую пару нудистов в их доме, она разделась, убедившись, что она и ее объекты находятся на одном уровне.
Что было самым интересным в работе Арбус, так это то, что в то время как ее фотографии тех, кто находится на периферии общества, делали ее предметы более человечными и понятными, ее фотографии типичной американской жизни казались напряженными, жутковатыми и чуждыми. Казалось, она находила больше реальности во взаимодействии с «уродами», чем с предметами, которые напоминали ее собственное родословное прошлое.
Одна девушка, два мираГлотатель мечей-альбиносов на карнавале, Мэриленд. 1970, любезно предоставлено Йельской художественной галереей
Она продолжала перемещаться по двум мирам; одна нога твердо стояла на ногах в ненормальном, иногда опасном мире ее подданных, а другая все еще опиралась на остатки своей старой жизни.Она была близка с другими известными фотографами того времени, такими как Ричард Аведон, и по-прежнему фотографировала знаменитостей и моделей для таких журналов, как Esquire и Harper’s Bazaar, только теперь используя свой собственный стиль.
Грантовое письмо Дайаны к Гуггенхайму
Она занималась вопросами ритуалов и церемоний в американской жизни на протяжении 1960-х годов, в основном благодаря сотрудничеству с Гуггенхаймом. Она подала заявку на участие в программе стипендий, чтобы «сфотографировать важные церемонии нашего настоящего», — написала она в своем письме о гранте.«Я хочу собрать их, как чья-то бабушка кладет консервы, потому что они будут такими красивыми». Арбус была награждена двумя грантами Гуггенхайма в период с 1963 по 1967 год и использовала их, чтобы с большим рвением преследовать свои желаемые предметы.
тройняшек в спальне, Нью-Джерси. 1963 г., NGA
Первым крупным публичным дебютом ее работ стала выставка фотографий New Documents в Музее современного искусства (MoMA) в Нью-Йорке. Выставка должна была показать сдвиг в документальной фотографии к гораздо более грубому, прямолинейному и непринужденному стилю.Ее фотографии были представлены вместе с работами Гарри Виногранда и Ли Фридлендера, двух других известных фотографов конца 1960-х годов.
Последние годы Дайан АрбусБез названия (49), 1970–71
По мере того, как она продолжала общаться со своими сомнительными подданными, ее все больше и больше затягивало в опасный мир. Она медленно ускользнула со сцены со знаменитостями, где жили ее сверстники, и перешла к более темным предметам.
Это делает ее финальный предмет еще более увлекательным, чем это было на первый взгляд.Она решила сосредоточиться на психически больных женщинах в психиатрических отделениях. С 1969 по 1971 год она посетила множество заведений и сфотографировала этих женщин, играющих вместе на обширных лужайках, в масках Хэллоуина и одетых принцессами. Она сказала своей дочери Эми, что эти женщины выглядели так, как будто были ее ровесницы, но вели себя как малыши.
Арбус была известна тем, что писала в записной книжке, где она составляла списки потенциальных фотографий, писала стихи и отслеживала свои более приземленные семейные дела.Динамические прозаические записи часто сочетались со строками «Эми — подарок на день рождения». Последняя запись в ее записной книжке гласила: «Тайная вечеря». Эта последняя записка была ее единственным намеком на ее трагическое самоубийство в 1971 году в возрасте 48 лет.
Дайан Арбус в 1971 году, фотография Евы Рубинштейн
После ее смерти популярность Арбус резко возросла. При жизни она продала всего несколько фотографий, но просьбы о покупке ее работ росли в геометрической прогрессии после смерти. В то время как ее фотографии в жизни воспринимались как странные и сверхъестественные, публика стала воспринимать их как задумчивые и убедительные после ее смерти.
Критики были и остаются раздельными в отношении работы Арбус. Некоторым это показалось нарциссическим, холодным и эксплуатирующим по отношению к ее более уязвимым объектам. Другие называли его потрясающе чутким и инклюзивным, позволяя людям на периферии общества быть в центре внимания. Также широко признано, что Арбус использовала фотографию как средство познания себя и понимания окружающего мира. Ее субъекты и их опыт стали ее продолжением.
Независимо от ее намерений, ясно, что Арбус рассказывала важную историю через свои фотографии и сыграла важную роль как в развитии фотографии, так и в обществе.Она открыла путь другим художникам и фотографам к исследованию сверхъестественных, тревожных и необычных предметов. Ее работы, наряду с работами других фотографов 60-х, также привели к восприятию документальной фотографии как вида искусства. Дайан Арбус и ее фотографии продолжают поражать и вдохновлять умы во всем мире.
Продолжение статьи под объявлением
Дайан Арбус | Международный центр фотографии
Биография
Дайан Арбус родилась в Нью-Йорке, где училась в Школе этической культуры.Работая со своим мужем-фотографом Аланом Арбусом в качестве стилиста над модными заданиями, она заинтересовалась фотографией, что привело ее к занятиям с Лизетт Модель с 1955 по 1957 год. Модель поощряла ее заниматься своими собственными проектами, и в 1961 году Арбус опубликовала ее. впервые сделала фотографии в рубрике Harper’s Bazaar «Портреты чудаков», с которой началась ее успешная карьера. Ее работы появлялись в Esquire, Show, The New York Times Magazine и многих других изданиях, очень быстро привлекая к себе внимание.Арбус выиграла грант Гуггенхайма в 1963 и 1966 годах и была включена в важную выставку Джона Шарковского «Новые документы» в Музее современного искусства в 1967 году, вместе с Ли Фридлендером и Гарри Винограндом как документалисты «социального ландшафта». Она преподавала в Школе дизайна Парсонса, Cooper Union и Школе дизайна Род-Айленда. Ее работы были показаны посмертно на Венецианской биеннале 1972 года, впервые на этом мероприятии был представлен американский фотограф; В том же году в Музее современного искусства прошла ретроспектива ее работ.
Фотографии Арбус обладают обезоруживающей психологической откровенностью. Ее объектами часто были странно выглядящие персонажи из маргинальных слоев общества или «обычные» люди, нормальность которых была сделана камерой Арбус странной.
Станьте первым комментатором