Гарик пинхасов фотографии: «Чем безвыходней  моё положение, тем  больше открытий я  делаю». Митя Нестеров

«Чем безвыходней  моё положение, тем  больше открытий я  делаю». Митя Нестеров

Георгий Пинхасов
Фото Рустама Янгулова

Вопросы, заданные Георгию Пинхасову участниками  форума Фотографера, послужили канвой двух долгих, даже утомительных бесед  о судьбах мировой фотографии с живым  классиком, который считает её изобретателем Лейбница и не прочь иметь портрет Пушкина.   

О технике съёмки и  печати  

М. Первый вопрос на форуме — как Вам удаётся  оставаться незамеченным при съёмке?  

Г. Рецепта  нет, всё зависит, первое, от твоей  интуиции, второе, опыта, и третье, той ситуации, в которой находишься. Если вокруг много фотографов и все они снимают, то прятаться нет необходимости, но если ты один с фотоаппаратом и у тебя нет повода его вытащить, красивого пейзажа или яркого события, то люди, по природе своей будучи параноиками, начинают напрягаться, смотреть на тебя косо. Это опасно для тебя самого и разрушает непосредственность и естественность хода событий, поэтому лучше оставаться незамеченным. Есть разные техники, или ты делаешь вид, что ты турист, снимаешь панораму, или щёлкаешь в сторону, долго смотришь на экран. Иногда тебя не замечают, иногда ты попадаешься, возникает конфликт. Всё зависит от степени твоей готовности, способности выкручиваться, защищаться. Каждый раз по-новому.  

М. Возможно, существуют какие-то особенности одежды?  

Г. Я  никогда об этом не думал. Я обычно ношу чёрную одежду, и однажды когда  я снимал оперу и попал в  оркестровую яму, то понял, что незаметен  для сидящих вверху зрителей, сливаюсь с музыкантами и чёрным фоном. Мой друг Николай Игнатьев ездил в Чечню с немецким журналистом и, так как был одет в белое и незаметен на снегу, остался жив под обстрелом, а журналиста просто убили. Николай вытаскивал его с поля боя, о его подвиге писали в немецкой прессе. 

М. Есть особые приёмы, как у Уолкера Эванса, когда он снимал серию портретов в метро  и прятал камеру под полами пальто, а спусковой тросик в кармане брюк?  

Г. Не только он — многие, и у каждого  своя техника. Я часто снимаю в  метро. Иногда сижу и отбираю изображения  на экране, поглядываю  по сторонам — в этой ситуации можно незаметно сделать кадр, или в пылу полемики, когда показываешь спутнику сделанные картинки. Сейчас появилась возможность снимать с изображением на экране, но шанс, что тебя заметят, всегда есть. Реакции бывают самые разные, попадаются сумасшедшие. Паранойя — это когда человеку кажется, что за ним следят, или ему хочется этого, и мельчайшие детали способны вызвать его недовольство или даже истерику. Ну что ж, тогда приходится выкручиваться. Я советую всегда уступать. Человек имеет право, если он в кадре, удалить снимок. 

М. Вопрос с форума: как правило, Вы делаете  отпечатки малого формата, с большими принтами не пробовали экспериментировать?  

Г. Я  не ограничиваю себя ни стилем, ни размером. Большие принты были показаны недавно на выставке о Баку в Манеже. Я объясню, почему я предпочитаю малый формат — задача в том, чтобы люди не считывали напрямую информацию с фотографии, а вначале увидели её как иероглиф, увидели её графическую сущность, только форму, затем разгадывали её. Так под властью формы сохраняется тайна. Я делаю небольшие отпечатки, чтобы затруднить разглядывание — чем дольше фотография не разгадана тем сильнее она вас интригует. Когда вы раскидываете большое полотно, это другой, эпический жанр, который не очень мне близок, он оккупирован другими фотографами, но он подошёл фотографиям, сделанным в Баку. 

Когда я переехал во Францию в 1985 году, то осознал тщетность стремления моих советских коллег к большому формату и гламурному изображению. Здесь эта область была оккупирована рекламой, на каждом шагу и очень назойливо. То что вызывало восторги и удивление в Союзе, было смешным здесь. В России раньше этого не было, как впрочем, пиццы и суши. Рекламу на кинотеатре Художественный рисовали красками, как в Индии. Советские журналы, например «Огонёк», пытались копировать красоты западных глянцевых журналов, не понимая, что на Западе рекламными съёмками не занимаются непосредственно журналы, а лишь зарабатывают на этом. Мы хотели снимать красивое, не догадываясь, что эта область во всю эксплуатируется гламуром, то есть продажностью. На этом псевдо-гламуре много талантливых фотографов погорело.  

Существует  ещё немецкая традиция минималистичной, выбеленной фотографии, в противовес перегруженному деталями снимку Брессона. Немцы вычищают всё лишнее, делают это обычно большого формата. Что автор вопроса понимает под «большой фотографией»?  

М. Подозреваю, имеется ввиду лишь размер выставочного принта и соответствующая разница  в восприятии.  

Г. Это  очевидно — сделав три разных отпечатка малого, среднего и большого формата, вы получите три разных произведения. Вы одну и ту же вещь видите по-разному, по-разному на неё реагируете. Александр Самойлов в конце 70-х делал похожие эксперименты с очень маленькими фотографиями и большими полями, очень строго к себе относился. Самойлов снял первые фотографии Елены Соловей для закрытой картины Рустама Хамдамова, на основе которой Михалков сделал позже «Рабу Любви». Эти маленькие, как казалось, нерезкие, фотографии когда-то меня поразили. Мы однажды выставлялись вместе. Потом Самойлов начал снимать натюрморты, много экспериментировал с поверхностями, находил старинные объективы. Я научился у него особому отношению к пространству внутри фотографии и вокруг неё, уважению к поверхности отпечатка. Он никому не позволял трогать свои фотографии руками, дышать на них, иногда это казалось странным, комичным. Они были напечатаны на как бы старинной бумаге, словно покрытой пыльцой.  

О плёнке и цифре  

М. Как  прошёл переход с плёнки на цифру?  

Г. Почти легко. Первый раз не получилось, я не разобрался и вернулся к плёнке, а со второго раза пошло. Canon Mark 1D я не стал покупать, потому что он большой и неудобный, но уже 20D меня заинтриговал, и с этого момента я снимаю на цифру. На плёнке, обычно это был Kodachrome, я всегда работал в ручных режимах, на цифре я нашёл новую, казалось бы, банальную форму, освобождающую голову для экспериментов. Я пришел к заключению, что мне выгодней поставить на автомат (в режим «Р») все возможные настройки камеры. Зачем я должен всё время менять чувствительность, если камера знает это лучше меня. При съёмке я регулирую только яркость, это освобождает от всего лишнего, работает только интуиция. К тому же, я практически не пользуюсь Photoshop’ом и не умею этого делать. Всё настроение, всю эмоцию, которую считывает мой зритель, я прощупываю во время съёмки. 

Плёнка  это класс, это наша молодость, это  наша родина, но цифра же имеет больше возможностей. Плёнка по-своему более  уникальна, и ошибку при печати вы можете выдать за приём, авторское видение, в этом неповторимость полароидов Тарковского, и вообще существует целая эстетика брака. Было бы здорово, если бы к старым плёночным камерам выпускали дешёвые цифровые задники. Особенно меня интересует средний и большой формат, изображение на большом формате по-другому дышит, за счёт не только увеличения деталей, но и расширения объемности перспективы, эффект реальности больше чем реальность, как в страшном сне — еще бы — объектив видит больше, чем на это способен глаз. Да и камеры не надо будет ставить на штативы, ведь чувствительность в цифре уже заоблачная (опять таки, современная матрица способна в темноте увидеть больше, чем глаз). Старые объективы давали превосходный фантастический рисунок, стремление индустрии к большей резкости убивает магию фотографии. В то же время новые технологии доступны каждому, благодаря им мы имеем миллион разных точек зрения. 

Фотография  не только для искусства. Я за то, чтобы снимали все. Мир дифференцируется (сканируется) как глобальный документ. Мы все — визуальные свидетели, и у нас есть возможность собрать тотальный интеграл жизни, как бы оцифровать Историю, историю постоянного видоизменения. Плохо было бы, имей мы портрет Пушкина? Фотография — это прежде всего канал информации. Познание. Интегральное восприятие мира. Моделирование неприятностей – это пополнение своего опыта (поэтому все так любят смотреть триллеры – репетиция неприятности). Не все же умещается в голове, но умещается в архивах. Главное принцип тот же. Мы все переживаем разнообразные виртуальные состояния – можно влюбиться в несуществующего человека и поддерживать с ним отношения. Появление фотографии и кино – это материализация этих состояний. Визуальное ни для кого столь не важно, как для человека и ещё, может быть, для цветов и пчёл. Совсем недавно, до фотографии и кино, основная нагрузка была только на вербальное, мы вынуждены были вести дневники, писать письма, объясняя словами свои откровения, открытия.  

М. Волнует  ли Вас судьба полароидной фотографии?  

Г. Волнует, своим трогательным несовершенством. Чем больше вариантов, тем лучше. Полароид непредсказуем, он даёт интересный результат, но когда все начинают этим заниматься, происходит резкая девальвация. Так фотоаппарат «Хольга» и то неповторимое изображение, которое он даёт, утратил свою неповторимость, когда все стали на него снимать. Там где начинаются повторы, кончается искусство, но… зарождается коммерция, если это конечно не фольклор.  Фольклор прикрывается словом традиция. Ну что поделаешь – это наша Родина… Если художник личность, то видна его сущность – он сам…, а если он придумщик —  то всего лишь приём, фишка, прикол. Тогда это уж концептуальное искусство, оно примет все и даже хохмы.  

О концепции, отборе и  заказной съёмке  

М. Насколько  Вы продумываете, что собираетесь снимать и как часто импровизируете?  

Г. Я  вообще ничего не продумываю. Для меня важна мгновенная реакция на неожиданное,  случайно увиденное, потому что интересна  фотография случайная. Фотография продуманная  часто посредственна, она основана на готовых стереотипах определённой системы ценностей. Открытий не бывает без случайностей. Случайность — это творчество.  Мне кажется, тем же принципом руководствуется сам Господь Бог. Если бы Он знал всё заранее — не было бы места творчеству. Ему интересна новая информация, новая программа, движение, постоянный эксперимент. Он получает информацию от нас, а не мы от Него, в реакции на неожиданность мы выдаём результат нашей способности реагировать по принципу — из двух зол выбирается наименьше. Это единственный источник всевышних законов (логично же, что Ему более интересен тот, кто находится в безвыходном положении – важен выход). Но наше представление о Боге — это результат заложенной в нас социальной программы, где на вершине должен быть вождь, пахан… критерий справедливости. Для меня вера – скорее преданность традиции… и у меня нет к этому подросткового неприятия. Но если вернуться к фотографии — вы позволяете пространству и времени через вас выдать результат, а потом говорите: …вот, это я придумал… Но не придумал — в искусстве не должно быть своеволия. Любое открытие — это не победа над природой, а скорее победа над собственными предрассудками. 

На  самом деле, это одна из самых  больших ошибок в преподавании, то что обучают композиции, продумыванию. Это нужно в коммерческой фотографии, пропаганде. Для восхваления коробки конфет необходима техника, это к искусству не имеет никакого отношения. 

М. Как  Вы отбираете фотографии для показа, существуют ли общие принципы, насколько  ли этот процесс мучителен? Вы часто обращаетесь к архивам?  

Г. Фотографии я отбираю интуитивно; процесс  отбора, однако, не менее важен, чем  съёмка. Когда я поступал в Магнум, то почему-то был уверен, что помимо портфолио обязан продемонстрировать, из чего я выбирал, то есть приложить контакты, показать ход своей мысли,  свою интерпретацию съемки. Способность сделать выбор — это тот экзистенциальный и нравственный императив, который определяет во многом твою личность. Неопытный фотограф часто пропускает собственные удачные работы. Издатель или галерист, желая ему помочь,  настаивает на собственной интерпретации. Но если фотограф этого не хочет, не видит очевидного и упорствует, то не стоит ему помогать. Не стоит из калеки делать Аполлона, если он не хочет им быть, не видит, что выставляет себя на посмешище, показывая слабый отбор. Как автор он неприкосновенен. Если отказывать ему в его правах, то оказывается нарушено и моё право ограничивать себя.  

Первый  рефлекс при отборе — показать как можно больше, но на самом  деле я должен постараться сделать как можно меньше. Судить свои работы тяжело. По прошествии некоторого времени сделать это намного легче. Когда вы забываете свои фотографии, появляется дистанция, и вы видите их более свободно и свежо, как чужие. Но долго ждать вы не хотите, значит легче всего смотреть глазами другого человека — показывать близким друзьям, смотреть на их реакцию, как они выбирают – при помощи этой техники легче увидеть себя. Чужой человек абсолютно бескорыстен и беспощаден в восприятии, ему наплевать. В молодости я так и делал — показывал большому количеству людей, пополнял серии новыми фотографиями, выбрасывал предыдущие, раскладывал по разным папочкам. Моя точка зрения такова, что концепция появляется из того, что у вас есть, и ничто не снимается специально, ради голой идеи, и не доснимается, как в кино. Отобранные фотографии по прошествии времени действительно часто бракуются. Архив нужно перебирать всё время.  

М. Скажите  несколько слов о принципах работы с заказчиками.  

Г. Прежде всего, заказчики часто осведомлены о моей работе и не просят то, что не в моем стиле. Важно очень чётко понять, что от тебя хотят. Но я всегда делаю намного больше, чем нужно. Сделав достаточное для клиента количество снимков, я уже дальше продолжаю снимать, что хочу, как бы для себя. Всегда неожиданно могут появиться удачные кадры, о которых меня не просил заказчик. Но я ему все равно их показываю. Вообще не стоит разделять заказную и персональную работу, в противном случае работа становится халтурой.  

М. Бывало ли так, что заказчику не подходило?  

Г. Был  случай, когда я снимал в 90-е годы в Чернобыле по заказу New York Times вместе с одной американской журналисткой, нас не пустили, куда мы хотели, и я снимал подряд всё, что видел вокруг, хотя меня никто об этом не просил. Журналистку интересовало что-то другое, и она была уверена в провале всей поездки, и она даже спрашивала меня: «Зачем ты снимаешь?» Я снимал всего лишь реальность, в которой находился.  Неожиданно для меня, фото редактору NY Times Кэтти Райн репортаж понравился. Самокритичность, отсутствие высокомерия и редакторской спеси всегда были её достоинствами. Райн поблагодарила меня и сказала: «Мы сидим здесь вдалеке от реальности, строя о ней предположения, а ты снял то, что есть».  И из этого она сделала потрясающий материал. Это был мой первый удачный репортаж, после него я получил от неё много заказов — в Китае, Вьетнаме, Бразилии, Кении. У нас прекрасные отношения до сих пор и, если хотите, она меня «раскрутила».  

Дело  в том, что можно в точности следовать инструкциям заказчика, и следовательно, иллюстрировать его предрассудки, оказаться в их власти, а можно снимать реальность, его предрассудков не подтверждающую. Трагедия современной прессы в том, что она оказывается всецело во власти предрассудка, стереотипного видения. Это характерно для многих европейских журналов. Это некая национальная и классовая лесть, подтверждающая собственное превосходство группы читателей. Журналист предпочитает льстить, вместо того, чтобы это развеять. Это и есть для меня продажная пресса. Искренняя любознательность — вот истинный разрушитель предрассудков.   

О книге Sightwalk  

М. Расскажите про вашу книгу Sightwalk.  

Г. Я  участвовал в одном проекте, где  мне предложили снимать Токио. Это  был коллективный проект — нас было человек двадцать. Книга получилась неудачной, очень эклектичной. Я был разочарован отбором моих фотографий. Ничего не оставалось как смириться. Но я решил сделать свой отбор для себя. 

В то время  появилось техническое новшество  — лазерный принтер Canon, позволявший делать цветные копии. Мой друг, фото редактор одного издательства, позволял мне во время обеденного перерыва печатать на таком принтере для себя. Принтер был своенравный и часто отрезал то, что казалось ему лишним. Из-за этого принты получались разными – то более прямоугольными, то квадратными. Когда возможность печатать исчезла, в моих руках оказалась 25 маленьких отпечатков. Тогда я даже не предполагал что эта подборка станет моей лучшей книгой, которую напечатает издательство Phaidon. А дело было так. Ричард Шлагман, шеф этого издательства, звонил мне несколько раз и говорил, что хочет сделать книжку о России, о Перестройке и засылал ко мне своих редакторов. И я между прочим показал им эту случайную токийскую подборку. А через полгода мне позвонили из издательства и сказали, что они хотят делать мою книгу именно о Токио. Дизайнером был очень талантливый немец, живущий в Лондоне, но идею дизайна предложил я, отправив им как образец японскую книгу с таким же переплётом и двойными страницами. Спустя некоторое время меня пригласили в Лондон смотреть первый вариант книги. Обложка была ярко-оранжевого цвета, фотографии были разного размера и хаотично расположены. Это было невероятно оригинально и свежо, но что-то меня не устраивало, там было слишком много дизайна. Хотелось всё упростить и перевести главный акцент с дизайна на фотографию. Я стал настаивать на одинаковом размере фотографий и чёрной обложке, доходило даже до конфликта, в конце концов они уступили, в качестве компромисса обложку сделали тёмно-фиолетовой.   

Так или  иначе, здесь нет ничего, кроме  случайностей. Книгу я делать не собирался, это был не мой проект, фотографии я отобрал случайно. К  тому же, в Токио я находился  в довольно странно заряженном состоянии. Меня охватил самурайский аскетизм. Я старался мало есть и даже… мало снимать. Полдня я проводил в спортзале и когда выходил на съемку то был как натянутая тетива. Мне не нужно было далеко отходить от отеля что бы начинать находить свои образы. Я не позволял себе снимать более полутора часов в день. Сейчас все по другому, но тогда мне хотелось так… медитация… всплеск энергии. Почему я выбрал такой изобразительный ряд? мне хотелось открыть секрет японской изобразительной традиции. Мне казалось я могу найти подсказку на японской земле, но нашел в море… Формы морских гадов, линии волны, их флора и фауна, были объектом внимания японских художников. Эта эстетика перешла на их гравюры. А потом ворвалась в европейскую жизнь, стала модной в 20-е годы. Быстрый и естественный жест каллиграфа – провокация на случайность. След от колеса велосипеда, на одной из моих фотографий — это такой же естественный жест самой природы. Фотографии оказались связаны общим состоянием, каждая из них не похожа на другую, поэтому в двадцати пяти карточках оказалось достаточно энергии, чтобы составить книгу. Но от меня ничего не зависело — это все возникало само. 

Потом было много проблем с печатью, бумага была плохая, она не впитывала  краску, изображение слезало. Книга  расклеивалась. Я видел её в книжном  магазине «Москва», она была в единственном экземпляре, расклеенная. Я попросил другую, мне сказали, что другой нет и поинтересовались, в чём дело. «Книга расклеена», сказал я, после чего у меня её вырвали из рук со словами «Это задумка автора!» Интересно, как любые недостатки воспринимаются как достоинства. Продумать заранее все эти случайности совершенно невозможно.  

М. Какие  книги были после Sightwalk, что в планах?  

Г. Вообще-то ни книжек, ни выставок я не делаю. Может  быть это не правильно?  В любом  случае от меня никогда нет инициативы. Плохо ли это – хорошо, на себя эту функцию берут другие – Магнум, кураторы и т.д. Когда не было интернета – это был единственный способ показать себя. Но сейчас Интернет информирует в тысячи раз больше. Например, когда я был в Колумбии, я был поражен, как какой-то старикашка рассказывал мне обо мне больше, чем я сам про себя помнил. Он получал информацию обо мне из Интернета.  

Я люблю  делать не выставки и книги, а фотографии, здесь ты один на один с ситуацией, это очень интимно – это  твое. Кто познал наслаждение творчества, подтвердит, что это несравнимо ни с каким другим удовольствием. Позыв сделать выставки или книжки – это часто желание самоутвердиться, быть признанным. И что мне больше всего там не нравится, то, что часто эта область контролируется  людьми, не имеющими отношения к творчеству. Хотя я не отрицаю, что сделать книжку – это высочайшее искусство.  

Так что  если конкретно отвечать на ваш вопрос, то После Sightwalk были заказные альбомы, каждым из которых я не вполне удовлетворён. Они не тянули на тот же жанр, и я ничего не мог поделать, потому как заказчики были очень капризны и своенравны, настаивали на своих концепциях. За мной не было последнего слова и я не могу их считать своими. 

По  поводу планов могу сказать одно –  я может быть единственный фотограф в Магнуме у которого нет темы. В этом смысле я фаталист. Как фотограф, я никогда ничего не придумываю. Идеи возникают уже потом, из спонтанно снятого материала.  И я не исключаю, что однажды стихийно возникшее портфолио может стать прообразом будущей книги. Хотя еще раз признаюсь, что меня вполне удовлетворяет реализация через Интернет, правда не всегда есть время его пополнять, потому что все приоритеты отданы съемке. 

О российской фотографии  

М. Следующий  вопрос о российской фотографии, особенно современной, — какой у неё путь, как она воспринимается на Западе, уместно ли вообще о ней говорить?   

Г. Думается, что понятие национальной фотографии исчезает, я предпочитаю говорить о личностях. Сила личности, общечеловеческие ценности наднациональны. Я не вижу никакой национальной особенности. Вот что для вас российская фотография?  

М. Пикториалисты  и Гринберг, конструктивисты и  Родченко, потом советский репортаж, питерское неофициальное искусство, фотографический андеграунд 70-х  и 80-х. 

Г. Ни Родченко, ни Гринберг не объединяют российских фотографов. Они знаки не пространства, а времени. Ну стиль был тогда  такой. Вначале Родченко был графиком, для которого фотография была подручным  материалом для его плакатов. Он брал объект, снимал, вырезал и делал, что ему было нужно. Композиция этих фотографий была неожиданной, потому что Родченко не ставил перед собой художественных задач, он не придавал значения композиции и поэтому сделал открытие. Чтобы вырезать объект, его при съемке практичнее расположить по диагонали, ведь он занимает большее пространство кадра. Я не буду развивать дальше эту мысль, но я думаю, что вы и так догадались, что эта практичность привела в конце концов к супрематизму. Родченко, так же как и западные конструктивисты, занимался по большей части экспериментами со смешанной техникой, монтажами и фотограммами, сюрпризами света. Когда вы первый, вам проще занять пространство. Так же были свои экспериментаторы в кино, Эйзенштейн,  монтажные склейки и т.д.  

Это не значит, что не существует русской традиции, но сегодня, в 2010 году, говорить о русской фотографии просто нет смысла. При помощи Интернета вы общаетесь с близкими по интересам людьми, и друг из Австралии может быть ментально ближе родной тёти из Ростова. Для меня ментальная близость иногда важнее родственной, и говорить о специально российской фотографии, суть форма национализма, не согласны? Где здесь национальное? Национальность фотографа, или страна где происходит событие. Если бы меня спросили, кто для России больше всего сделал, я бы ответил — Брессон. Никто не показал российскую историю так непредвзято, как он. Для этого достаточно было лишь разрешить ему въезд в страну — это легче, чем обучать сотни фотографов здесь. Тем более, фотографии в принципе невозможно обучить. Время пропаганды ушло, но продажность как человеческий феномен осталась. Как всякий гуманист, Брессон ставил общечеловеческое над национальным. Это для меня важнее всего. 

М. А  насколько широко русские авторы представлены на международных конкурсах, выставках, чего им не хватает, чтобы выйти на высокий международный уровень?  

Г. Я  сам лично в конкурсах не участвую и за ними не слежу — я согласен со Слюсаревым, который когда-то сказал, что искусство это не спорт. Мне  меньше всего нравится в этом азарт стремления к победе. Это тешит тщеславие, даже национальное. Это человеческий рефлекс — плакать перед поднимающимся флагом. Я не против, у самого может капать слеза, но при чём тут искусство? Я небольшой специалист в этой области, и даже отбор номинантов в Магнум меня мало интересует, я меньше всех в этом участвую. Яркую личность трудно не заметить, зачем ей медали? Много лет назад я был в жюри World Press Photo, но сделал это из чистого любопытства — меня интересовал механизм, математика отбора.  

На  больших международных конкурсах никто не смотрит на национальность, смотрят только на фотографии. То, что русских и правда немного, говорит лишь об их уровне, интересе, культуре, раскрепощённости, свободе. Границы разрушены, ваше поле возможностей давно не ограничено вашей страной. Недавний пример — заметная победа Александра Гронского. Но он ближе к Дюссельдорфской школе, мне кажется, потому что именно немцы придумали такую отчуждённость, отдалённость, но это своего рода мода и не та фотография, которая меня прежде всего интересует. Этой методикой он добивается результатов и он уникален сам по себе, он показывает пространство своей страны. Гронский заслужил свой приз, но национальность не играет тут никакой роли. Это анкетные данные, как и пол. Когда лет десять назад меня пригласили в Германию на мастер-класс, я заметил, что мальчики беспомощнее, а девочки более психологичны, что важно в концептуальной фотографии, и женщин-фотографов становится все больше, но повторяю — это лишь анкетные данные. Важен только результат. Странным образом, значительных русских фотографов меньше, чем режиссёров, композиторов, известных художников. Почему так происходит — это уже другой вопрос.  

М. Бытует мнение, что талантливая молодёжь из фотографии уходит в другие профессии. Какое у индустрии будущее?  

Г. Сложно ответить. Сейчас всех интересует «контемпорари  арт». Фотограф сегодня уже не знает, кто он — фотограф или не фотограф, или инсталлятор, или копировщик; единой индустрии давно не существует.   

О связи фотографии с другими искусствами  

М. Следующий  вопрос я хотел бы несколько переформулировать, и спросить о связи фотографии с другими видами искусств. Лично  для меня фотография была ближе всего  к чёрно-белой карандашной графике, нежели чему-то иному.  

Г. Да, фотография это графика, безусловно, реальная графика света, но и со всеми Музами она связана. Есть такое французское понятие L’Esprit, по-русски выражаемое затасканным словом «дух». Более точно это можно назвать не духом, а гармонией, подобно музыкальной гамме, которая держит произведение в одной тональности и эта тональность может быть повсюду — в музыке, в фотографии, в жесте, во взгляде. Гармония их объединяет. Она обусловлена вашим опытом, местом, которое вы занимаете в пространстве, культурой позади вас.  

Русская визуальная культура, от иконописи до кино, базировалась на греческой традиции, это некая привычка, база. Это к примеру, греческие скульптуры обнажённых тел – Венеры, Аполлона, Ники, пропорции кипариса и средиземноморской архитектуры. Они заложены в нас и определяют принципы композиции. Но наша база заложенная нашим родом — это воспитание, окружение, одежда, интерьеры. 

Авангардисты  начала прошлого века в своём протесте обращались к иным культурным традициям, например Африка — там совершенно другое тело, и талия в другом месте, и пропорции другие. Это дразнило, злило, как подростковая забава. Привнеся непривычное в свои эксперименты они добивались неожиданного эффекта, как кухня фьюжн — цитируя фрагменты кулинарных традиций, смешивая их, сталкивая парадоксальным образом – получает новые вкусовые ощущения.  Такого же эффекта может добиться и художник, если он способен избежать эклектики – главное сохранить тональность выбранной гаммы. 

Современная фотография проникла во все области  искусства, как и впитала их в себя. 

М. Мы говорим о визуальных паттернах  сейчас.  

Г. Да. О наборе графических приёмов, определяющих ваш стиль, привычку и грамоту, в  том случае, если фотография для  вас — больше, чем расшифровка  информации. Проблема в том, что людей  фотография интересует лишь как анекдот, они с неё считывают только сюжет. Это тоже рынок и тоже фотография, по-своему интересная. Логичнее и уместнее задать вопрос об отношении к документальной и арт-фотографии. Я очень ценю документальную фоторафию, потому что в ней важна не музыка, не композиция, не гармония, но невероятно, предельно точный документ времени, важность которого мы не всегда сразу можем оценить, часто лишь по прошествии многих лет.  

Недавно в ЦДХ, кажется, в галерее Братьев  Люмьер, проходило две выставки — литовской фотографии 60-70-х годов, с песками и ню, и советских репортёров, которые просто снимали жизнь. В моё время литовцы, конечно, были открытием, они были очень сильными, эстетичными и красивыми, это для нас был некий прорыв, а окружающая советская действительность нам не нравилась, мы уставали от назойливости хроники. Прошло время, и всё перевернулось, советская фотография стала невероятно ценной, а литовцы нисколько не изменились. Соприкосновение с забытым временем всегда вызывает восторг, а пески и голые тела — всегда только пески и голые тела.  

М. Кто  конкретно вам близок в фотографии, кино, искусстве?  

Г. В  фотографии — Брессон, конечно. Он может  считаться национальным достоянием не только Франции, но и России, и  Китая, и Индии и т.д. и т.д. Мои первые фотографии — пейзажи и натюрморты — были сделаны под впечатлением от фильмов Тарковского. Я был заражён эстетикой Тарковского, мне хотелось уловить его музыку. Но при первом разговоре с ним о фотографии, Тарковский сказал: «Для меня фотография — это Картье-Брессон». Эта фраза заставила меня задуматься. Из-за Тарковского я и начал заниматься документальной фотографией. В живописи мне близки художники XIX века, Дега, Боннар. Очень люблю Питера Брейгеля и голландское Возрождение, это тоже от Тарковского. Про классику даже банально говорить. Потом в XX веке есть Шагал, Климт, Шиле, Клее. Мне интересны визуальные эксперименты, опыты с пространством.  

М. Следите  за «контемпорари артом»?  

Г. Пытаюсь. Хожу в галереи. Не скажу, что меня это отвращает или возмущает. Художник свободен делать, что он хочет и единственное, что его должно ограничивать, это… уголовный кодекс.  

Репортаж — нелёгкое дело, кому охота снять  тысячу фотографий и оставить одну? Таких людей мало, но они есть. Для меня это из нашего поколения — Нистратов, Мухин, Щеколдин, Сёмин. Кого-то мог забыть. Из репортеров интересен Максимишин и его школа. Они вытягивают современную журналистику. Борис Савельев, Александр Саймойлов – большие художники. На глаза попадется много новых имен, очевидно молодые фотографы, которые тоже интересно экспериментируют. 

О репортажной и  арт фотографии  

М. Как  бы Вы могли откомментировать идущие разговоры о стирании границ между  документальной и арт-фотографией?  

Г. Этот процесс идет с двух сторон. С  одной стороны идет эстетизация журналистики. С другой – возрастание ценности материализованного в фотографии документа, за счет его уникальности и прошествии лет. Документальная фотография как вино — с годами становится ценнее. Но здесь еще и в силу нашей любознательности к истории и уникальности отпечатка который мы держим в руках. Ценность перестаёт быть исключительно визуальной, некрасивое становится ценным наравне с красивым. В детстве, до фотографии я увлекался марками. Тогда меня удивляло, что самая невзрачная марка может стоить намного дороже чем самая привлекательная и красивая. Её ценность — в ее уникальности. Речь идёт не о визуальном шедевре, а об уникальном объекте, поэтому в материальном смысле уникальность синоним ценности. Репродукция не ценна как объект, но как носитель произведения может быть столь же ценной. Репродукция сегодня — это Интернет — символ демократии, свободы восприятия.  

Я читал  где-то, что фотография должна быть ручной, уникальной, должна быть сделана  только раз. Как объект — да, но я  вполне удовлетворюсь репродукцией шедевра. Но если ценность документа бесспорна, то художественная ценность, подверженная влияниям, не столь однозначна. У меня есть фотография убийства, которое я не видел во время съёмки и случайно нажал на спуск — эта случайность важна как документ. Чем уникальнее момент события, тем уникальнее документ. С другой стороны, всегда важна ваша система ценностей художника. Картье-Брессону например, удавалось крайне удачно балансировать на стыке документальной и арт-фотографии. Но если взять современную фотографию, то совмещение в одной работе документа и арта встречается гораздо чаще. Первое что приходит на ум  —  Борис Михайлов, Люк Делаэ.  

М. Следующий  вопрос: изменится ли среда документальной фотографии и фотожурналистики после  кризиса? Двинется ли она из традиционных печатных СМИ в электронные? От себя замечу, что двинулась уже давно.  

Г. Возможно, но к кризису это не имеет никакого отношения. Потребность свидетельствовать существует всегда. Есть люди, которые любят фиксировать свои мысли, события, любят фотографировать. Они видят то, что кажется им необыкновенным, своеобразным, важным, и они  информируют общественность. Они открывают свои сайты, выпускают книги. Выбор медиа всецело зависит от желания. Они могут заинтриговать крупного издателя, могут настоять на собственной неожиданной интерпретации, форме подачи. Свобод появилось больше, потеряться легче, поэтому нужно обладать некой новой напористостью и смекалкой. Я сам не понимаю, что это должно быть и ничего такого не предпринимаю. Единственное, что я себе позволяю — не выпускать фотоаппарат из рук, даже если нет никаких заказов.   

О жизни  

М. Расскажите о корнях.  

Г. Я  учился во ВГИКе, в Институте киноинженеров, ни тот, ни другой не окончил, работал на Мосфильме, где удавалось смотреть старые фильмы и современное западное кино. Институт киноинженеров был академическим учреждением, где мы изучали начертательную геометрию, высшую математику, сопротивление материалов, механику и должны были знать, к примеру, всю механику киноаппарата. Я не понимал контекста преподавания, только что пришёл из армии и гордился приобретённым упорством и навыками выживания, понять непонятное мне хотелось самому, и я изобретал свои методы, делал свои открытия. Математика помогла мне сделать удивительные открытия в отношении перспективы и дифференциально-интегральных исчислений.  

Вначале мне было сложно, голова не принимала  непривычных понятий, хотя требовалось всего лишь запомнить, что такое дифференциал, интеграл, и подчиниться этим формулировкам. Дифференциал — бесконечно малая величина, стремящаяся к нулю, интеграл — сумма дифференциалов. Мне хотелось посмотреть в лицо человеку, кто это придумал, понять, зачем он это сделал, какую цель преследовал. Я заставлял свое воображение это представить. Я поставил в числителе пространство, то, что я вижу глазами, поворачивая головой, а в знаменателе время — то, чем моё вращение головой ограничено. Стремление времени к бесконечно малой величине напомнило мне детсткую игру «замри». Мне стало ясно, что дифференциал пространства по времени — это фотография, интеграл — сумма фотографий — это кино, ставшие продолжением механизмов нашего воображения. Эти изобретения ворвались в нашу жизнь и стали самыми главными потому, что в нашем воображении эти программы уже существовали, дабы фиксация реальности преобразовывалась в опыт. Лейбниц, стремившийся к описанию бесконечно малого пространства и времени (это он параллельно с Ньютоном изобрел дифференциально-интегральные исчисления), по моему мнению, поразительно близко подошёл к изобретению фотографии и кино. Он также стал предтечей цифровых технологий, первым описав двоичную систему счисления. Его изобретения меня увлекли, я увидел, что это величайший гуманист, математизировавший право, и приведший, как кажется, к законам современной демократии. Меня в то время это ужасно волновало. У меня появилось первое портфолио, я понял, что стану фотографом. В институте мне стало тесно, получать диплом было скучно, и я ушёл.  

Я печатал  по ночам, много экспериментировал, потом показывал карточки друзьям, устроился на Мосфильм. В это же время Тарковский снимал на Мосфильме  и были друзья, которые с ним  работали. Мне хотелось показать Тарковскому  свои снимки, друзья сделать это не решались. Я познакомился с Лорой Яблочкиной, тогда невестой Тонино Гуэрра, она и показала мои фотографии Тарковскому. Познакомился я с Тарковским не сразу. Когда мы наконец встретились, он привел меня на съемочную площадку фильма «Сталкер», дал полную свободу. Однажды он попросил меня сделать его портрет для кинотеатра «Иллюзион», съёмку назначил в шесть утра в лесу, чтобы попутно выгулять собаку. Весь этот архив у меня сохранился, портрет до сих пор висит в «Иллюзионе».  

Когда я учился во ВГИКе, у нас была очень  интересная преподавательница, Манана Яковлевна Андронникова, автор книги  «Портрет. От наскальных рисунков до звукового фильма». Она показывала нам шедевры мирового искусства, Рембрандта, Брейгеля, Веласкеса, Моне, Дега, говорила о движении, параллельном монтаже и раскадровке изобразительного повествования в живописи. Каждый раз, пересказывая нам, невеждам, сюжет картины, она повторяла, что историю искусств невозможно знать без Библии. Мы не можем это знать, это запрещено, ратовали мы. Доставайте где хотите, к бабушкам ходите, если больше негде – говорила она.  

М. Насколько  для Вас важно признание народных масс и авторитетов?  

Г. Когда  я был молодой, народные массы  и авторитеты меня вообще не интересовали. Да и сейчас ничего не интересует, кроме сущности. Мечтаете ли вы о славе, хотите сами стать авторитетом, это чисто психологический момент, всё дело в том, насколько вы зависите от собственных рефлексов — честолюбия, жадности, ревности, насколько они находятся под вашим контролем. Если признание и возникло, то не потому, что я его хотел. Я никогда в конкурсах не участвовал, выставок специально не делал, но и особо не сопротивлялся никогда – вот Свиблова попросила меня сделать выставку на «Винзаводе», я сделал (если быть честным, она это сделала, она же у нас генерал по выставкам).  

М. Насколько  загружен Ваш день? Есть ли время остановиться, оглянуться вокруг и просто подумать о постороннем, не связанном с фотографией?  

Г. Мой  день совершенно не перегружен, но это  конечно, изменчиво и подвержено случайностям. Не скажу, что у меня сейчас очень много заказов, но мне хватает. Думается, я сделал фотографий достаточно, чтобы не делать их вообще, но я всё равно их делаю, и без фотоаппарата часто чувствую себя неполноценным. Я уже снимаю и на iPhone, меня это увлекает, там тоже можно бесконечно экспериментировать. И как видите, я всё время думаю о постороннем. В жизни, да и в фотографии, нет ничего постороннего.

Георгий Пинхасов — биография и семья

Биография

Родился в 1952 году в Москве.

Интерес Георгия Пинхасова к фотографии начался ещё в школе.

После окончания школы, Г.Пинхасов поступает во ВГИК (Московский Институт Кинематографии), а также работает фотографом на киностудии Мосфильм и затем как независимый фотограф.

В 1978 Георгий Пинхасов присоединился к Московскому союзу художников-графиков (секция фотографии) и получил статус независимого художника. В залах на Малой Грузинской Гарик Пинхасов показывает свои первые творческие работы — портреты и натюрморты, выполненные в технике сепии(«Дыня», «Стакан с чаем» и многие другие).

Его фотоработы были замечены видным российским кинорежиссёром Андреем Тарковским, который пригласил Георгия Пинхасова делать репортаж о своем фильме Сталкер (1979).

В 1985 году Г. Пинхасов женился на француженке и переехал в Париж.

В 1988 представив серию цветных фотографий «Тбилисские бани» он присоединился «ассоциативным членом» к фотографам агентства Магнум Фото, основанного легендарным Анри Картье-Брессоном. С 1990 года полноправный член агентства.

Он работает регулярно для международной прессы, особенно для Geo, Actuel и журнала New York Times. Его книга Sightwalk исследует отдельные детали через размышления или специфические виды света, часто приближающиеся к абстракции.

Награды

• 1995 Bourse de la Ville de Paris
• 1993 World Press Photo (artistic category award)
• 1993 Society of News Design Award of Excellence, USA

Персональные выставки

• 2009 «С любовью о Баку», Центральный Выставочный Зал «Манеж» Москва
• 2009 «NORDMEER», in camera galerie, Paris, France
• 2007 L’Image d’Apr?s, Cin?math?que Fran?aise, Paris, France
• 1988 Center of Photography, Geneva, Switzerland
• 1988 Asie Centrale — Galerie Picto, Paris, France
• 1987 Cit? Internationale des Arts, Paris, France
• 1979 Maison des Hommes de Lettres, Moscow, Russia
• 1979 Tour Kiek in de K?k, Tallinn, Estonia

Книги Георгия Пинхасова

• 2003 Gueorgui Pinkhassov. «Carnet D’Opera. Regards en coulisses», Editeur Xavier Barral. ISBN 2915173028
• 2000(?) Gueorgui Pinkhassov. «Une promenade ? la D?fense»

Работы Г.Пинхасова представлены в книгах

• Taneli Escola & Hannu Eerikainen «Toisinnakijat» (Инаковидящие) Helsinki, 1988
• «Die zeitgenossische Photographie in der Sowjetunion» Edition Stemmle, 1988
• «TOKIO TODAY», Japan, 1996

Gueorgui Pinkhassov in Magnum / Георгий Пинхасов в «Магнуме»

Gueorgui Pinkhassov in Magnum / Георгий Пинхасов в «Магнуме»

Георгий или, как зовут его друзья, Гарик Пинхасов пригласил меня в легендарное, основанное Анри Картье-Брессоном фотоагентство Magnum. Время — около двенадцати ночи. Я должен бросить камушком в окно, и он спустится.
В означенный час я стою в старом переулке рядом с бульваром Клиши. На противоположной стороне тихо светит зеленый крест аптеки. За углом — кладбище. Я тщетно ищу на тусклой, мощеной булыжником мостовой хотя бы один камень… Звоню по роумингу.
Наконец Пинхасов открывает черную дверь. Проходим мимо бюро приемной и поднимаемся на второй этаж по довольно широким ступеням винтовой лестницы. Над нею стеклянный фонарь дневного света. На недавно перекрашенных белых стенах много фотографий в рамах и рамках.
Перешедший на цифру Пинхасов работает за компьютером в архивном отсеке. Накануне он вернулся из Нью-Йорка, где снимал спортивный марафон, и теперь просматривает по русскому Интернету пропущенные им новости, читая для меня вслух, как, вероятно, читает своим детям.
Мы смотрим похороны Арафата. От конца к началу. Неожиданно Гарик спрашивает: «Как ты думаешь, Гитлер был личностью? Была ли у него воля?» — «Скорее упрямство». — «Это одно и то же», — говорит Пинхасов. Чтобы не выглядеть упрямым, не возражаю.
Пинхасов вникает во все, даже в светские сплетни о жене Путина. Но это говорит лишь о том, что Россия его интересует не меньше, чем Израиль или, допустим, больные СПИДом в Африке, снимки которых он начинает мне показывать. Недавно он сделал репортаж о проституции в Бенине, и если кто-то думает, что это обычные снимки папарацци, он будет неправ. Пинхасов — один из самых пронзительных поэтов действительности, которых я знаю. Его главное средство в этом — отнюдь не сюжет, а цвет.
Он показал мне свою Венецию. И тему Жерара Юфера — балерин за кулисами. Сегодня вечером Георгий Борисович допоздна осматривал выставочные залы ежегодного салона Paris Photo и принес оттуда купленный за сто евро небольшой деревянный пенал. Внутри — сложенная гармошкой бумага со свободно нанесенными фотоизображениями, предмет гордости японского издательства. Недаром первый альбом Пинхасова посвящен Токио. Забавный, но характерный момент: Пинхасову понравилась моя купленная в Праге бунда, и он немного прохаживается в ней по помещению — ценит ладные вещи.
Фотограф живет в Париже более двадцати лет, однако на сайте «Магнума» представлен и его доэмигрантский период: работа у Андрея Тарковского или ранние черно-белые натюрморты спокойной уравновешенной композиции, сейчас ему совершенно несвойственной.
«Забудь о композиции!» — досадует мастер репортажа. Это не значит, что у него ее нет. Просто теперь каждый раз, для каждого нового снимка он изобретает ее заново, добиваясь динамичного и эмоционально убедительного решения. В том, куда пойдут его фотографии, он весьма разборчив, и при мне отказывает на пришедший по электронной почте запрос от некой «экстремистской организации».
Провожая меня до двери, Пинхасов останавливается у распечатанной коробки с партией новой книги о Роберте Капе (еще одном основателе агентства), задумчиво берет монографию в руки и становится неприступно молчаливым. Возможно, оттого, что я навел на него свой объектив. Он не терпит, когда его фотографируют.

2004 Александр Павловский

С работами Пинхасова можно ознакомиться на сайте: www.magnumphotos.com.

линия горизонта — выставка «Моя Москва» Игоря Мухинафотосайт Игоря Мухина

Беседовала Екатерина Викулина

25/07/2012

28 июля на Винзаводе завершается выставка «Моя Москва» Игоря Мухина, одного из самых известных российских фотографов. Экспозиция приурочена к публикации одноимённой книги, вышедшей тиражом 4500 экземпляров на трёх языках – русском, английском и немецком. В галерее «Меглинская» на экране пролистываются развороты альбома, здесь же можно ознакомиться с бесплатной электронной версией для iPad. Представленные снимки изображают меняющуюся столицу на протяжении двух последних десятилетий – с начала девяностых по конец нулевых.

Мы поговорили с Игорем Мухиным о городской фотографии, о разнице поколений и о времени безвременья.

Начнём с самого банального, наверное, с твоей творческой биографии – с чего всё началось? Как ты начал заниматься фотографией?

Всё рассказывать, что было 25 лет назад?

Начало всегда интересно.

Если коротко, то слушал рок-музыку, ходил на рок-концерты, интересовался андеграундной жизнью. Звезды и поклонники ходили по одному и тому же тротуару, их можно было встретить просто на улице. И возник интерес: вот такой андеграунд, почему бы это не проиллюстрировать? Это стало моим первым проектом – снимать молодёжь, которая слушает вместе со мной эту музыку. Я делал портреты самих звёзд, но, в принципе, меня больше интересовали поклонники, которые ходили на рок-концерты. Они необычно выглядели, и это было тогда такой формой протеста.

И потом ты примкнул к фотографической группировке?

Так произошло, что я стал посещать студию Лапина, где познакомился с Алексеем artists/1/?lang=ru» title=»Шульгин» >Шульгиным, позже с Владиком Ефимовым, с Ильей Пигановым, потом со А.Слюсаревым и Б.Михайловым, и чуть позже в Париже с Гариком Пинхасовым. В общем, со всеми, кто сейчас что-то собой представляет на постсоветском пространстве в фотографии.
Это был немножко кухонный проект. Была тусовка, которая жила на кухне у Пиганова. Приезжали какие-то мастера из Украины, Белоруссии, Харькова, Одессы, Ленинграда, ну, в общем, из всех городов, даже какие-то люди из Прибалтики приезжали, приличные фотографы из Эстонии. Был еще такой Андрей Аксёнов, который позже уехал в Данию и там затерялся, пропал. Жизнь бурлила. И почему-то всё это возникло через рок-н-ролл, через фотографию, может быть, через современное искусство. Образовали группу, куда входило пять или шесть молодых фотографов и два классика – Слюсарев и Михайлов. Никакого манифеста не было, и, по-моему, даже выставки в таком составе не случилось. То есть это было больше моральной поддержкой. Каждый занимал свою нишу и не пересекался с другим автором. Слюсарев делал аналитическую фотографию. Борис Михайлов привозил свои альбомы в рюкзаке, показывал на этой кухне и потом от нас перемещался в мастерскую Кабакова. Наверное, пробиться можно было только группой. Шел восемьдесят седьмой – восемьдесят восьмой год. Потом произошла небольшая общая выставка творческого объединения «Эрмитаж», где были уже Куприянов и Ю.Бабич. Это, скорее, был такой понт, что есть группа.

Как ты пришёл собственно к проектам, осмысляющим советское наследие?

Слюсарев и Михайлов задали определенный темп. У Михайлова был рюкзак, в нём было сорок или пятьдесят килограммов фотографий. И каждая серия была выполнена в определенной стилистике. Это могла быть чёрно-белая фотография, могла быть с какими-то рваными краями, могла быть вирированная, могла быть раскрашенная чужая фотография. Теперь это известные проекты – «Сумерки», «Лурики», все эти купания на пляже в Бердянске, или «Красная серия» на слайд, или «бутерброды» с двух слайдов, то, что делалось в семидесятые – восьмидесятые. Это задавало определённую норму: вот такой объём, такую стопку, такой рюкзак, где есть пятьдесят килограммов, мастер должен сделать в зрелом возрасте.
Слюсарев тоже делал такие проекты. Если он ехал в Прибалтику, то печатал 60 или 70 изображений с этой съёмки. И это тоже была такая папочка, портфель. Каждая фотография, даже если их было сто, лежала в определенном порядке. Если серию смотрели несколько человек и меняли местами работы, то автор их переставлял обратно. Мастер знал, как снимки должны следовать друг за другом, что это «фотография номер 85», хотя это не было никак задокументировано, а было только у автора в голове. Так Михайлов привозил на какую-то биеналле в 98-м году «Историю болезни», стопку цветных отпечатков 10 на 15 см, но они все были разложены так же, как уже в книжке, то есть ни одна фотография впоследствии не перемещалась. artists/1/?lang=ru» target=»_blank» rel=»external» title=»Шульгин» >Шульгин тоже в конце 80-х делал большую серию из чужих снимков, и в этой серии было 300 или 400 работ.

Я перерос свой молодежный проект, решил себя попробовать в другом. Так возникла серия «Фрагменты наглядной агитации», «Советские монументы», «Советские скамейки», ну ещё может десяток каких-то проектов, которые просто не вышли наружу, оказались невостребованы или не до конца доделаны.

Почему советская тема?

Было уже понятно, что что-то происходит. Все эти доски к съезду, всех этих комсомольцев, лениных раньше подкрашивали каждой весной, за ними ухаживали, а тут перестали обновлять. Не то, что деньги кончились, а просто было понятно, что вот режим рушится, и красить уже перестали. Чисто фотографически это надо было сохранить. И в принципе с тем же материалом работали художники – Семен Файбисович, Эрик Булатов, Илья Кабаков. Была идея задокументировать это для будущего, и художники тоже на это повлияли.

То есть отношение к фотографии как к документу, да?

Наверное, да, это сразу возникло.

Здесь чего больше – разоблачения советского мифа или великой ностальгии по нему?

А что такое Файбисович, Булатов или Кабаков? Это разоблачение, конфронтация?

На первой стадии, наверное, препарирование?

Вот, например, работа с Брежневым в окружении флагов союзных республик 1977 года. К ней невозможно придраться идеологически. Точно таких же плакатов была масса на улице, и в чём был кукиш в кармане художника, было просто непонятно. Здесь просто надо было документально зафиксировать. Может, там есть какая-то ирония, может нет, я не знаю.

Из авторов, которые на тебя повлияли, это Слюсарев и Михайлов, или можешь назвать еще имена?

В России, я думаю, что именно эти авторы, но влияла и сама ситуация. Возьмём панорамы «У Земли» или «Сумерки» Бориса Михайлова, которая была представлена в Москве в первый раз в 1994 году, а уже в 1995–96 годах была показана в Нью-Йорке. Вот прошло сколько лет, ты разглядываешь эти серии и видишь этот ужас, блевотину, но это очень фотографичные фотографии, он превосходный Мастер.
В то время работали такие признанные мастера советской документальной фотографии, как Валерий Щеколдин и Владимир Сёмин. Оба снимали провинциальную Россию, такой немножко ужасный мир. Они своё видение этого мира с этой картинкой очень жёстко передавали. А в дальнейшем, если о влиянии: начался процесс распада СССР, голод, все эти девальвации, происходит что-то с деньгами. И приехала масса западных мастеров, которые снимали «бабушку в магазине». Она либо плачет, что нет денег, либо второй вариант – она плачет, что много еды и не может что-то выбрать, то есть всё время какая-то дисгармония. Отсюда возникла мысль показать Россию как бы с положительной точки зрения. То есть, может, даже моё мироощущение было немножко похоже на Михайлова, но я так не выразился, потому что такой жизни не видел, не видел Харькова периода распада СССР, повторить это было нельзя. Поэтому пошёл такой контрразговор: они показывают убожество, но в принципе мир же нормальный, здесь и сейчас люди женятся, живут в каких-то квартирах, растят детей. Социальный мир ужасен, но существует мирная жизнь: дети растут, ездят по садикам, есть школа. Ужасы, которые показывает Михайлов, можно и не увидеть, живя в Москве.

Как трансформировался твой стиль, если говорить о советском периоде, девяностых и двухтысячных годах? Советская серия – это всё-таки неживые предметы, статичные, концептуальная серия, а то, что снимаешь сейчас, это нечто совсем другое – люди, репортаж, город?

Проект о рок-н-ролльной молодёжи был закончен, потому что изменились отношения в среде. Ты уже там не мог находиться как фотограф, у которого нет публикаций. Потому что приезжают люди из какого-нибудь журнала «Фокус» или «Штерн». Они наравне с тобой снимают, но через неделю привозят развороты, и тебе уже некомфортно, что ты не можешь быть опубликован в прессе. Ты работаешь на выставочном поле, где цензура менее видна и большая свобода самовыражения. Я перестал снимать людей и переключился на памятники, на что-то неживое, но одновременно делал портреты художников для каких-то каталогов. Раньше это было творчество и вдохновение, а потом стал заниматься этим параллельно за деньги. Так что портретная серия не прервалась. Язык, который был выработан ещё двадцать пять лет назад, остался: масштаб, один и тот же объектив дает похожесть изображения. Если распечатать снимки, положить в кучу и убрать даты, то никто даже не скажет, когда это было снято.

Насколько для тебя принципиальна черно-белая фотография?

Принципиальна, потому что тут всё зависит от меня – не только съёмка, но проявка и печать, я ни от кого не завишу. Люди печатают со своим видением. Возможно, это также привычка с подпольных времен – ты ни с чем не соприкасаешься. Всё зависит от тебя. Если надо срочно – сразу проявляешь, если нет, то пленку можешь хранить в холодильнике и проявить через год, никакого нет хозяина.
Сейчас рулит цифра. Время серебряных отпечатков ушло, и они уже практически никому не нужны. Это реальность. К сожалению. И такое ощущение, что с уходом серебра фотография не заряжена, пропала аура. Несколько лет назад позвонила знакомая. Ей для телевизионной программы нужно было сделать через медиума интервью с Виктором Цоем. Попросили снимок Цоя, снятый на пленку и напечатанный на серебряной бумаге – только тогда у экстрасенса есть контакт. Я предложил быструю цифровую печать с негатива, но сказали, что не будет контакта, человек не чувствует. Два дня я был в шоке: нет контакта с человеком, снятым на цифру. Другое дело – если это пропущено через серебро. Это магия, ты чем-то обладаешь. В журнале, интернете цифровая фотография ничем не отличается от плёночной, они сравнялись. Но цифровая фотография лишена души: всё есть, а душа из фотографии ушла. Так мне кажется…

Кто из современных российских авторов тебе кажется актуальным сегодня?

В Москве бесконечная череда всяких фотовыставок, проходит фотобиеналле, то есть в принципе такая жизнь, как в европейской столице, в Париже или в Берлине. Если читаешь анонс, то это выставка очередного гениального фотографа, или выставка, которую как гражданин ты обязан посетить.
С 96-го года, с первой биеннале, были показаны сотни сильнейших западных выставок, и ничем Россия не ответила. Все авторы, которые были до Дома фотографии – и группа АЭС, и Мохорев, и Титаренко, и Слюсарев, и Михайлов, – остались, но ничего нового не появилось. Это очень странно. Всё было создано для того, чтобы люди смотрели, анализировали, появились книжные магазины, в индустрию запущены миллионы долларов. В советское время единственное место, где я в 1985 году мог посмотреть интересную мне книжку, был Вильнюс, в библиотеке литовского фотообщества. Следующая библиотека была уже в Берлине. И люди приезжали из Казани и Харькова в Вильнюс, потому что там были книжки. В Союзе ничего не было, а сейчас всё есть – интернет, выставки. Все ждут: посмотрим, что будет сейчас…
Одна из проблем России, что в разные времена здесь выходило от десяти до двенадцати фотожурналов, в которых рекламировались портфолио и новые фотоаппараты, рюкзаки, штативы, но не было анализа именно фотографии, не было критики. Не платят деньги – никто ничего не оценивает. Есть описания выставок, появились книжки, но задача людей, которые об этом пишут, другая – «продать» выставку, чтобы люди знали, что такое событие происходит, и могли на него прийти, и второе – «продать» книжку. Критика – это табу, за это не платят деньги. Из-за этого авторы творят и считают, что не должны задумываться.
До осени 2011 года в России была ситуация безвременья. Другое определение – «скука», когда ничего не происходит. Отсюда скучные книжки, скучное кино, скучное искусство – неинтересно ходить на выставки. «Фотодепартамент» занимается молодыми авторами, выпускает книжки-зины, тиражом от 15 до 30 экземпляров, которые стоят иногда до 120 евро. Всё это неторопливо продается, есть коллекционеры, покупатели на этот товар, молодежную фотографию. Но при этом скучно. Авторы как будто используют один и тот же штамп: кровать, голое тело, задумчивые подростки, какие-то многоэтажные дома. Без разницы, где это снято – в Сибири, в Москве, в Питере, в Краснодаре. Эти фотографии не отражают сегодняшний день. Такое безвременье. Они нас пытаются смести, но это довольно самоцитируемое, скучное искусство. И тут осень – взрыв народного протеста, люди выходят на митинги, реагируют на все эти абсурдные процессы, закручивание гаек. Что-то в обществе произошло, долго вызревало, накапливалось, произошел взрыв.
Но в фотографии и сейчас ничего нового не появилось, никаких свежих имён. На биеннале фотографии в Хьюстоне, где была представлена Россия и заявлена тема перестройки, много неизвестных фамилий, по которым гугл и яндекс не выдаёт ни одной картинки. При этом кураторы говорят, что это ведущие современные российские фотографы, но в любой поисковой системе на них ссылок нет. В настоящем люди пытаются переписать историю прошлого, за это идёт борьба сейчас. Существуют ещё разные круги, отсюда возникает ситуация с Хьюстоном – вот эти люди поедут, а вот эти не поедут. И даже не скажем им, что такая выставка проходит, но возьмём при этом их работы для галочки. Они каталог издали, но многие фотографы даже не в курсе этого. Вместе с тем около 70 человек туда поехали на деньги Абрамовича представлять современную российскую фотографию.

Новые имена не притягиваются. Может, энергия из фотографии ушла. Я тоже пытаюсь как-то это объяснить и проанализировать, почему в старой фотографии есть какая-то аура. Не то, чтобы я ретроград… Возьмите, например, Гарри Винограда – любой его альбом интересно рассматривать. Или Роберта Франка, или Ларри Кларка, или Диану Арбус. Вроде все эти имена на слуху уже больше двадцати лет, стали штампом. В подполье их альбомы переснимались, карточки показывались, но их интересно разглядывать и сейчас, спустя годы. В каталогах современных авторов ничего не задевает. Я не знаю, почему. Хотя вот являюсь последние годы фанатом Райана Макгинли.
Каковы прогнозы? Фотограф-одиночка не справится с задачей, которую ставит перед собой группа АЭС+Ф. Единичные художники не уцелеют, их сметут снимающие банкиры со своими секретаршами, которые за них всё построят, и уже без разницы, кто на кнопку нажмёт. Неизвестно, уцелеет ли личность. Будем живы, посмотрим через двадцать лет, что от моей сегодняшней фотографии уцелеет, что нет.

Ситуация безвременья типична для России? Или не только?

Похожую ситуацию я наблюдал в Риге в 1996–1997 годах. В 1996 году я приехал на конференцию в Музей фотографии, а в 1997 году Инга Штеймане сделала две мои выставки. Была ситуация безвременья: старые мастера обесценились, художники, которые занимались фотографией, потеряли к ней интерес. Быстро пришел капитализм – надо было платить за газ, квартиру, и ты уже не мог существовать как художник. Все, кто что-то собой представлял, уехали на Запад. И Латвия оказалась пустая: нет ни галерей, ни художников, никому в голову не придёт заниматься чем-то. Спустя десять лет всё стало возрождаться. Латвийская выставка на Винзаводе в 2008 году это подтверждает: Инта Рука пережила и уцелела, появилось новое поколение – Стакле со своими ночными фотографиями, банкир, которые делает гигантские интерьеры, наверное, есть ещё что-то. Я принял участие в акции «Один день из жизни Латвии», там была куча молодых фотографов. То, что было пятнадцать лет назад – это был ноль плюс дышащий на ладан Музей фотографии. К сожалению, Фотомузей выставляет в основном местных авторов, а соотношение должно быть пятьдесят на пятьдесят процентов, а может даже восемьдесят процентов должно быть западных фотографов. Понимаю, что это страховка, перевоз, но всё-таки это музей. В прошлый приезд я видел программу на год, список местных авторов, увидел работы эстонского фотографа, который первый раз приезжал на кухню к Пиганову двадцать пять лет назад. От этого немножко стало грустно, потому что это была не ретроспектива, и не было видно движения вперед. Неужели в Эстонии ничего нового не появилось? Зачем надо было показывать картины, которые были актуальны на кухне много времени назад?

В чем специфика московского рынка фотографии?

У меня был шок, когда я попал в дом одного коллекционера и увидел фотоработу известного художника, которая висела в бассейне. Её купили потому, что она совпадает по цвету с кафелем. Изумрудная плитка, подсветка и фото размером 3 на 6 метров. Был шок от того, что эта музейная вещь не должна находиться во влажном помещении, но её купили именно под плитку. Если фотографию покупают в Европе или Америке, то кладут в папочку, иногда вешают на стенку, но здесь покупают работы только на стенку. Размер помещения диктует размер фотографии – она должна быть большая. Нет интереса к маленькой фотографии, потому что у людей большие дома. Работы 30 на 40 некуда повесить, потому что у них одна кухня 80 кв. метров, к тому же, может, и трехэтажная. Маленький формат покупают в подарок, а с работами большого размера хотят жить.

Существует ли разница поколений фотографов? В чём она выражается?

Появилось молодое поколение, цинично мыслящее. Некоторые из них рассуждают так: сегодня вечером надо созданное произведение куда-то сдать, утром получить деньги. Быстрые деньги – сейчас это модно. И человек от искусства тоже хочет быстрых денег. Но что такое успех? Слово «успех» в Нью-Йорке, например, имеет много параллелей. Ты можешь иметь успех в жёлтой прессе, но о тебе никогда не напишут арт-журналы, ты можешь успешно продаваться в галереях, но твои работы никогда не будут в музеях, и наоборот. Однажды я был на лекции Семена Файбисовича. На волне успеха он уехал в перестройку в нью-йоркскую или чикагскую галерею, где от него потребовали писать одно и тоже. А он хотел по-другому. Ему говорили: «Нет, ты не имеешь права это делать». И он подумал, если в СССР я рисовал это под угрозой, почему я должен соглашаться с американцами и плясать под их дудку? Фиг вам, взял и уехал, и писал то, что хотел. Это давление везде присутствует.

Успех – это когда получил деньги или когда к твоим произведениям прикасаются через 25 лет? Один из подходов состоит в том, что мы должны в работу вложить энергетические затраты, и художнику в этом случае часто приходится делиться произведением безвозмездно.
У меня есть теория, что есть фотографы дистанции. Взять, например, artierbresson.org» title=»Брессон» >Картье-Брессона как уличного репортёра, посмотреть, какую оптику он использовал, его дистанцию от объекта. Это такое «наблюдение – невмешательство». Если мы сократим эту дистанцию, сделаем 2–3 шага вперед, то мы вмешиваемся, и люди, которых artierbresson.org» title=»Брессон» >Картье-Брессон снимал как наблюдатель, говорят: «Опа-на. Фотограф пришёл. Во, бля! Смотри-ка!» И ты становишься участником. Но вот эти два–три сложных шага вперёд, чтобы достать камеру, – это тоже эмоциональный взрыв, эмоциональные затраты. И ты не знаешь, какой путь придётся пройти, куда ты входишь и какой будет выход из этой ситуации. То есть войти, это секунда: «Можно ли вас снять?», и всё, секунда прошла. Но ты можешь повлиять на судьбу человека на несколько лет. Какие-то люди пишут: «Вы её снимали 25 лет назад, с ней всё хорошо, она вернулась домой и появился ребёнок», а до этого она жила на улице. Или я сфотографировал человека, который потом потерялся, совсем пропал, и я был последний, кто его видел. Я неделю потом болел, потому что вошёл в чужую судьбу.
Работы старых мастеров энергию отнимают. Люди из музея выходят, они еле могут до кафе дойти, сесть и отсидеться, и часами приходят в себя после выставки. Так вот, если вернуться к молодёжной фотографии, то они эту энергетику вкладывать не хотят. Они хотят эту энергию нормально потратить – пойти на пикник, в кино, на выставку, оттянуться как-то в кругу друзей и подруг. У них есть желание создать произведение, но они не хотят делиться энергией. С фотоаппаратом они выходят, чтобы «подзарядиться», а большая картина, произведение требует отдачи. Мы все легко снимаем бомжа, проходя мимо: «Щёлк!» Но если он на коленях стоит, то, может, надо встать с ним рядом и снять его с колен. Или поздороваться за руку – а чем он болеет? Возможно, он тоже хочет поговорить, он тоже протягивает руку: «Я не заразный, не стесняйся»… То есть нужно быть на равных – войди и поздоровайся, и встань рядом на колени. А он может поздороваться и руку не отпустить, и будет два часа рассказывать, потому что ему не с кем поделиться, потому что он живёт под деревом на помойке. И он тебе будет говорить, и ты должен слушать. Только после этого история, которая его держит, его отпустит. И какая-то его печаль на тебя свалится, потому что он может что-то такое тебе рассказать. Не ты же будешь ему рассказывать, как прекрасно провёл время, как прекрасно было в Венеции, а во Флоренции вообще Галерея Уффици. Он с тобой будет чем-то делиться, и ты с этой проблемой потом будешь жить, потому что это будет какая-нибудь страшная история. А молодёжь хочет просто проходя мимо «щёлкнуть». В итоге мы видим такую поверхностную молодёжную фотографию. При этом считается, что они такие все крутые, но эту крутизну мы ещё временем проверим.
Или многие «прогрессивные» молодые фотографы снимают собак, детей и стариков. И если старичок скажет «Зачем меня снимали?», поскользнётся и упадет, фотограф ещё подойдёт и лежащего старичка снимет. Потому что они беззащитны – собаки, дети и старики, – вот их можно безнаказанно снимать. А для того, чтобы показать, как выглядит жизнь, как выглядят нормальные мужики, уже надо работать, а они не хотят.
Мы были отшельниками, фанатами ремесла. Всё делали своими руками. Чтобы иметь статус фотографа, нужно было иметь свою фотомастерскую, уметь проявлять, печатать. Сейчас это всё исключено. Студия уже не нужна, снимать можно уже телефоном.
Мы видим художников, рисующих в айпадах, делающих большие выставки в музейных пространствах. Не нужно заводить мастерскую, достаточно во время поездки в метро в телефоне делать заметки, и это тоже будет искусство, потому что это произведение можно размахать три на шесть метров.

Как пробиться сейчас неизвестным молодым фотографам?

Никак не пробиться. Пять лет назад Меглинская взяла шесть молодых фотографов в орбиту, но всего желающих было в разы более, они приходили на вернисаж с папочками, обсуждали, что им удалось показать, а им и сказать нельзя, что не нужны, а выбор пал на других – как в лотерее, те как будто миллион выиграли. И это на фоне того, что ничего не происходит. Тем не менее, единицы работают и выживают в профессии. Есть школа Родченко, где я преподаю, или курсы ГЦСИ – это билет вхождения в систему.

То есть для них доступна в основном площадка интернета?

Сейчас понятно по тем же блогам, что кафе и рестораны – тоже доступная форма экспозиции. Выставки – это такой штучный товар, на них может прийти в день 8 человек, а может быть 60. А в интернете может быть и 400 просмотров, а если это что-то актуальное, и до 4000 и более просмотров в день. Плюс к этому есть мгновенный обмен лайками, типа «Чувак, хорошо!» или «Говно, вали отсюда», без всякой дистанции.

Например, мне говорят: «Отлично, всё это выглядит, как будто это пятидесятые–шестидесятые годы». Значит мой путь несовременен точно, раз так можно было снимать в пятидесятые–шестидесятые годы. А что современно? Вот непонятно.
И в принципе как художник-фотограф видишь, что есть такие фотографии-обманки, которые сперва тебя завлекают, а потом смотришь: «Боже мой, это такая чушь». И нужно, чтобы прошёл день, два, месяц, что бы ты понял, что это ерунда.
Но что-то есть живое, ценное. Хороший пример – Инта Рука. На её фотографии такая же реакция, как на мои, что это несовременно, что всё это было в 50–60–80-е годы, но ты подходишь, смотришь дату, что это 2006 или 2007 год, и общаешься с фотографией. Бывает, что другие, более яркие снимки наносят удар, но потом понимаешь, что это обманка.
Да, наверное, интернет – это выход. Но люди боятся, что их изображения своруют, украдут идеи. Все следят за успехом. Нет рецептов, что и как снимать, но то, что сделал, могут повторить. Если ты начал разрабатывать тему, но не довел её до конца, то стоишь как голый. В любой момент может прийти профессионал с хорошей камерой и сделать то же самое, только размером два на два метра. Опасность интернета в том, что идеи могут увести, а у тебя, грубо говоря, не будет денег на пленку.
Сейчас кризис идей. Все накупили фотоаппаратов, все стали фотографами, все снимают своих подружек и друзей, кафе, но дальше – непонятно что. Не хватает образования даже повторить то, что делали классики – Франк» >Роберт Франк или Ман Рэй.
Фотографы на молодёжных биеналле хотят достичь успеха, но через какое-то время они куда-то пропадают. Да и вообще, кто такой молодой фотограф? Что это за категория? Что это за средний род? Сейчас проходит биеннале молодого искусства, и там сейчас это тоже обсуждается, кто такой «молодой художник». Ларри Кларк сделал свои лучшие работы в 20 лет, но его никогда не рассматриваешь как молодого фотографа. Рейтингов может быть бесконечное множество: со стороны фоторедакторов, галеристов, которые могут конкурировать между собой, одни производят искусство для календарей, другие нет. Любой человек может сказать, что я по рейтингу являюсь топовым, потому что у меня есть грамота, я выиграл кучу сетевых конкурсов и завоевал медали. Он может ими трясти, но мы не можем проверить качество этих медалей – шоколадные они или деревянные, или качество этих конкурсов, число которых в сети перевалило за сотню.

Ты ощущаешь себя московским фотографом? Что-то объединяет московских авторов?

Ну, я думаю, что сейчас ничего никого не объединяет. Все существует автономно. Где-то в прессе пишут, что есть прибалтийская школа фотографии или санкт-петербургская, но я этих школ не вижу. Каждый представляет себя и работает в своем ключе.
Московских фотографов нет. Москвич Сёмин снимает в Нью-Йорке, Михайлов – Украину, Гронский – окраину. «Московские фотографы» – это набор фамилий, мы не пересекаемся и даже, может, незнакомы друг с другом.
Если говорить о Санкт-Петербурге, то мне кажется, что, несмотря на разность авторов, их объединяет тема самого города и любовь к черно-белым техникам печати.
Есть Петербург цветной как у Петросяна и Максимишина. Это такая контртрадиция серебряной, черно-белой фотографии. Я вижу усталость от того, что все снимают Петербург. Можно посмотреть проекты, снятые в Америке или в Берлине, – там так жёстко город не обозначен. Но многие авторы хотят, чтобы их отождествляли именно с Петербургом. Я считаю, что это их тактическая ошибка. Неважно, где это снято, важно – хорошо или плохо это сделано. Исключение – Мохорев со своими работами обнаженных детей, он не выпячивает, что он «питерский». Это могло быть снято в любом другом городе, даже европейском. Титаренко также от этого отошел, – снимает пляжи или Венецию. Возможно, и у него усталость от бесконечного этого Петербурга.

У меня была выставка в Вене, в пяти залах, перетекающих друг в друга. В принципе граница была видна, что вот эти два зала – Москва, а вот это – Вена. И когда начался вернисаж, пришла русскоязычная публика и пришли венцы, и они не нашли эту границу. То есть, показывая на фотографии Москвы, они говорили: «Вену сняли», и наоборот, про Вену говорили: «Надо же, какие люди у вас там в Москве открытые!» И для меня это был немножко шок. Потому что вот Москва, вот Вена, но для людей это так не работало. Этот вернисаж позволил взглянуть на мои фотографии другими глазами, понять, что неважно место съемки.

Как у тебя возникла тема Москвы?

Уже с 1994 года я начал работать над темой Москвы. Предыдущий проект был посвящён советским монументам, и я понял, что потерял какие-то частички жизни, переходный период из жизни СССР и России был потерян. Я увлёкся чем-то иным, ушел в аналитическую фотографию, где не надо общаться с объектом съемки. Потом я решил снимать людей в городском круговороте, я умею это делать. Это этап наблюдения за жизнью в Москве. Так вышла эта книжка.
Я не снимаю просто картинки, просто город. Есть законченная цель-идея. Если мы не фотолюбители, которые вышли на фотопрогулку, мы должны понимать, для чего это, как должен выглядеть законченный материал, – будут ли это фотки на сайте, или фейсбучная фотография – поделиться и стереть из телефона, или реальная работа над «творческой» книгой или выставкой.

В чём «москвичность» твоих фотографий? Или это про Россию вообще?

Немецкий журнал с охотой купил мои фотографии с лимузином. Я удивился – зачем? А у них в лимузинах либо Майкл Джексон, либо Мадонна, и то только раз в году – никому не придёт в голову с каким-то пафосом кататься в лимузине. У нас же в нем катаются выпускники школ, его арендуют родители. Для Берлина это необычно – скромнее надо жить.
Понятно, что фотографы пытаются показать город. Если это Нижний Новгород, то это река, памятник Чкалову, Кремль, бараки, многоэтажки, люди на фоне этого. Я не знаю, чем отличается Омск от Томска, но многие большие российские города расположены на реке, есть старая часть, есть новые кварталы. Жители Казани, Саратова, Волгограда – по-разному ли они выглядят? Нет. Такие же у них шлёпки, шорты, такая же кепочка, такая же барсетка на шее будет висеть, и такая же жена с ребенком будет пиво нести и пить. Не нужно объезжать двадцать городов, чтобы увидеть такую российскую действительность.
День десантника везде выглядит тоже приблизительно одинаково: пьяные десантники в фонтанах. Может быть, в Питере это выглядит более бесшабашно, потому что там выпускники целыми ротами залезают в фонтаны.

А в чём заключается «твоя Москва»?

«Моя Москва» – в том, что там есть какие-то приятные мне люди, мои места. Это выбор тем, картинок. В альбом попали те фотографии, которых не могло быть в предыдущих альбомах. Я наблюдаю и показываю свою жизнь, свою Москву.
В своё время итальянские режиссеры снимали фильмы про новые районы Рима. Похожее делает сейчас Гронский, который фотографирует широкой камерой, как живут люди на окраинах Москвы, но это не моё. Я не снимаю окраины. У Кляйна и artierbresson.org» target=»_blank» rel=»external» title=»Брессон» >Картье-Брессона Москва была снята в пределах Садового кольца, такая «маленькая» Москва.
Как выглядит моя Москва? Я следил за тем, чтобы в кадре был город. В моих снимках иногда попадается ГУМ, Кремль. Но мой герой – необычное состояние места, которое заряжено какой-то историей. Я двигаюсь за людьми и завишу от перемещения людских масс. Точка их расположения – Москва: где-то на заднике иногда она возникает, но меня интересует не город, а народ, я за ним передвигаюсь. Я один из них, участник этой массы.
Фотографы по-разному воспринимают пространства. У каких-то мастеров возникают трудности в восприятии города. У некоторых это может быть связано с тем, что они родились в провинции, где часто видели линию горизонта. Например, Ляля Кузнецова родилась в маленьком городке в Казахстане, Щеколдин и Сёмин – в деревнях. Я давно задумался, почему Ляля Кузнецова, с которой я познакомился в 1987 году и которая сто раз была в Москве, за всё это время не сняла здесь ни одной фотографии. При том, что у нее всё время фотоаппарат на плече. Возможно, она нормально себя чувствует, когда видит горизонт. В сети много провинциальных фотографов, которые говорят, что они хотят снимать город, снимать Москву, но им это даётся с трудом, потому что они родились там, где есть горизонт.
Я же с детства не понимал, что такое «линия горизонта». Для меня это были многоэтажные дома из моего окна, которые соприкасаются с небом. В школе меня отругали, в учебнике было нарисовано пространство в поле, а я не видел такого поля, не видел, как оно сливается с небом, а видел крыши домов. Есть люди, которые эту линию горизонта чувствуют и могут снимать провинциальную Россию. Возможно сюда можно отнести и литовскую школу фотографии, которая знает, как вписать в горизонт человека. Я же в этом случае впадаю в полную парализацию, потому что не понимаю, где должен находиться человек, где эта линия горизонта должна проходить – по колено, по пояс, по шею, по голову, фигура должна быть вписана или выделяться. Классическая живопись тоже не дает ответа – горизонт в разные времена пляшет. В моём городе нет неба, нет горизонта, нет поля, соприкасающегося с небом. Есть много вещей, которые я не могу снимать. Я немного снимал деревню: красиво получается туман, замечательные дети, качели, старики, пасечники, пчёлы, но с горизонтом проблемы. Я уверенно себя чувствую, если нет неба. Надо сказать, что и горизонт тоже бывает разный: в Питере это трёхэтажный дом, а Нью-Йорк – тот вообще возможно без неба.

В книге у тебя много фотографий на политические темы. Изменился ли характер протеста на московских улицах?

Было в начале 90-х годов ощущение, что эти протестные подмосковные старички и старушки исчезнут «как класс». Но вот прошло лет 15–18, и другие люди подросли, надели те же шляпы и те же платки, те же пальто, и продолжают ходить на митинги. Это неисчерпаемая какая-то причёска, такая провинциальная, от мамы передаётся дочке. Молодёжь то появляется, то снова исчезает, сейчас вот снова появилась. Меняется роль фотографа: произошёл какой-то срыв, стычка с ОМОНом, и мы становимся свидетелями. По твоим снимкам и видео людей можно уже сажать, привлекать к ответственности. Только что ты фиксировал протест, и люди с удовольствием позировали, и вдруг раз, эмоциональный взрыв, и эти фотографии интересны уже следователю.

Фотограф Синяков столкнулся как профессионал с тем, что не сдал в агентство кадры, где человек кидает камень в ОМОНовца. Он понимал, что конкретного человека посадят. И его уволили со службы, из агентства, поскольку он скрыл важную фотографию. Быстро поменялась роль фотографа – от фиксатора до сообщника властей. Поскольку ты всё фиксировал, ты представляешь интерес для власти. Я преподавал, что делать в таких ситуациях, как себя вести. Не снимать мы не можем, значит, это должен быть такой ракурс или смаз, чтобы человек был неузнаваем, иначе мы, стоя между двумя сторонами, людей слева просто сажаем.
Ещё в начале восьмидесятых я попал в какую-то хипповскую тусовку, где были наркотики, и мне быстро объяснили, что никто не против съемки, но если пленку найдут, то посадят всех, кто на ней изображен. И я понял, что фиксировать это не буду, потому что могу этих людей посадить. За дозу человек сдаст всех, и мои художественные фотографии будут обвинением. Значит, на каких-то митингах я тоже не буду снимать или буду искать определенный ракурс. Появляется другая ответственность фотографа. Мы пришли за большой фотографией, мы можем её сделать, но потом могут быть пострадавшие. С интернетом мы все стали прозрачны.

 

 

Нет меток.

похожие записи

• Нет похожих записей.

Сергей Максимишин. Интервью.: school_ofphoto — LiveJournal

 

Сергей Максимишин — фотожурналист, чьи фотографии из горячих точек на полосе газеты «Известия» приковывают внимание любителей фотографии всех жанров.

 

Игорь Култышкин: Cуществует  ли понятие — «русская фотография»?

Сергей Максимишин: Я могу говорить лишь о том, что знаю, то есть не о фотографии вообще, а о ее маленькой части — фотожурналистике. Средний уровень российских фотографов, работающих для прессы, несоразмеримо ниже, чем   на западе — фотография кончается там, где начинается экономия пленки. Кроме того, крайне низок уровень понимания задач, как следствие отсутствия фотографического образования, причем не только и не столько фотографов, сколько заказчиков — редакторов изданий.

В прошлом году я снимал наводнение в Якутии, работая вместе с десятками фотографов местных газет. Почти все, что снимали, местные ребята тащили в якутское информационное  агенство в надежде на то, что эти картинки будут проданы. 98% от сотен просмотренных мной картинок — это фотографии затопленных домов. 2% — то же, но с вертолета. И ни у кого не хватило фантазии сесть с МЧСниками в лодку и сфотографировать, например, то, как люди, сидящие на крыше дома, пьют чай или варят суп. Этим фотографам никто не объяснил, что людей интересуют люди, а не дома.

Несмотря на низкий средний уровень, в России, безусловно, есть ребята, с успехом работающие на хорошие журналы, плечом к плечу с западными звездами. Десяток-два русских фотографов работают вполне на уровне мировых стандартов, а зачастую  и перекрывают их. Поэтому, говоря о «русской» и «нерусской» фотографии я бы говорил о работах лучших из русских. На мой взгляд русские в слове «фотожурналист» делают ударение на слове«журналист». В русских картинках слишком много литературы и слишком мало музыки, сюжет довлеет над формой. Другая беда российской фотографии — тяга к перфекционизму, излишней выстроенности картинки. В русских картинках — это слова Юры Козырева, дважды судившего World Press Photo, — слишком много напряженной работы фотографа и слишком мало мимолетного, случайного, нет изящной небрежности, нет ощущения неповторимости момента — собственно «фотографичности». Тем не менее, мне русская фотография интересна уже тем, что она русская. Русских волнуют в  первую очередь русские ответы на русские вопросы.

---

Хулиганствующий элементъ: Когда Вы едете снимать репортаж, у Вас в голове уже имеется отношение к событию, или же вы стараетесь максимально освободиться от этого отношения?

Сергей Максимишин: Когда я иду снимать открытие выставки в Эрмитаже, я думаю о том, что открытие выставки — это хорошо. А когда я иду снимать суд над маньяком, умучавшим 17 молодых невинных девушек, я думаю, что  это плохо. И врядли я смогу освободиться от своего отношения к событию, даже если бы пытался.

Естественно, бывает так, что снимая историю, начинаешь глубже понимать то явление, событие или процесс, о которых пытаешься рассказать. Иногда отношение меняется радикально — с плюса на минус. Так, когда я собирался снимать историю про цирк  лилипутов, отношение к заведению у меня было резко отрицательным — как к дешевому ярмарочному балагану. Пообщавшись с маленькими людьми, я посмотрел на это с их стороны и теперь понимаю, что цирк для них — одна из немногих возможностей достойного существования в мире «больших людей», и лишить их этой возможности было бы крайне жестоко.

---

Хулиганствующий элементъ: Как Вы лично относитесь к элементам постановки при съёмках сцен из повседневной жизни, и насколько часто, по Вашему мнению, к её помощи прибегают фотокорреспонденты газет?

Сергей Максимишин: К элементам постановки отношусь отрицательно, но без экстремизма. Если мне мешает настольная лампа, я могу ее выключить, а если мне мешают тапочки, я могу их подвинуть. Относительно режиссуры событий или жанра — безусловно, это недопустимо. Хотя, положа правую руку на левое сердце, кто из нас без греха… Но радости от ставленной картинки никакой. Она, как фальшивая монета в коллекции. Друзья-коллекционеры завидуют, а самому противно.  Относительно коллег — есть признанные мастера съемки очень короткометражных художественных фильмов… Имен называть не буду. Вообще, это крайне сложный вопрос, сходный с проблемой артефакта в экспериментальной физике или биологии — очень трудно учесть влияние наблюдателя, экспериментатора или измерителя на  исследуемый процесс (вскрытие показало, что причиной смерти является вскрытие). Часто мы снимаем не «жизнь», а реакцию «жизни» на фотографа. Да и вопрос «правды» в фотографии не так прост…

Интересную историю мне как-то рассказал Гарик Пинхасов. Он снимал то ли в Риге, то ли в Вильнюсе расстрел демонстрантов ОМОНом. Была ночь и его за рукав потянули снимать убитых. Кто-то поднял брезент и Гарик со вспышкой сфотографировал едва различимые в темноте тела погибших. Непроявленные пленки он отправил в Париж. Когда он увидел резкие и яркие картинки с трупами и лужами крови, он был поражен — ведь это неправда, потому что этого никто не мог видеть — было темно…

---

Хулиганствующий элементъ: Что Вы стараетесь показать в репортаже? Событие, отношение к нему самих участников, Ваше отношение, чувство?

Сергей Максимишин: Если мне удалось адекватно отразить все  четыре позиции — карточка удалась.

---

Сергей Трапезин: Посмотрел работы по ссылке. Один большой вопрос — как можно ТАК фотографировать!!!? Я, похоже, прекращаю пытаться:((. А если серьезно, то хочу спросить: в ходе репортажной съемки пользуетесь ли Вы зумами? Или носите несколько фотиков с разными объективами? Или успеваете менять объективы? Или все вместе?

Сергей Максимишин: Из оптики у меня 17-35, 50, 28-70 и 70-200.  Все, кроме полтинника, — 2,8. Полтинник совсем дешевый, пластмассовый, — 1,8. В командировках, как правило, снимаю в две камеры — на одной широкоугольник, на другой телевик.

---

Вадим Раскладушкин: Какова роль цвета в Ваших снимках?

Сергей Максимишин: Ровно такая, как и роль света, композиции, ритма, рифмы… Цвет — одно из выразительных средств. Имея наглость считать себя цветным фотографом, зачастую понимаю, что, будучи обесцвеченной, карточка ничуть не проигрывает, а иногда и выигрывает. Ну и слава богу. Кому надо, тот   и обесцветит.

---

Сиреневый Паровоз: Сергей, Вы сначала расстреливаете плёнку, а потом выбираете удачные кадры по композиции, цвету и т. д.? Или Вы КАЖДЫЙ кадр ждёте, готовите, знаете, что будет дальше? Это всё, конечно, к репортажной съёмке.

Сергей Максимишин: Я сначала жду, готовлю и знаю, потом расстреливаю пленку и не одну, а потом выбираю лучшее. Хотя, конечно, бывает и съемка влёт. Вообще, часто спрашивают о том, как фотограф успел снять нечто… Как правило, это не вопрос реакции, а вопрос терпения и интуиции. Тарасевич, говорят, по 8 часов ждал карточки, не сходя с места.

---

alpauk: Как Вам такая ситуация: вышел очень хороший кадр,  ценность его выходит за рамки конкретного редакционного задания. 3 мегапиксела… не обидно ли? Или это — блажь фотолюбителя?

Сергей Максимишин: Обидно. Вдвойне обидно, когда ты не можешь выполнить конкретное редакционное задание потому, что у тебя нет цифровой камеры. На цифру снимаю только в случае крайней необходимости либо прямого требования заказчика (как было в Ираке).

---

Alpatkin Alexandr: Особенность поведения при съемке в критических ситуациях и реакция окружающих на человека с камерой. Тем более, что Вы часто  снимаете с очень близкого расстояния, и достать карающей рукой фотографа очень легко.

Сергей Максимишин: Главная особенность — не доводить ситуацию до критической. По моим наблюдениям, бывают фотографы, которых всегда бьют, и бывают, которых не бьют почти никогда. Видимо, это как с собаками — собаки кусают тех, кто боится, реагируя на запах адреналина, как на раздражитель. Думаю, что отношение людей к фотографу главным образом определяется отношением фотографа к людям. Вообще, людям, как правило, приятно внимание, вопреки устоявшемуся мнению, им нравится то, что они интересны. В том числе и фотографу. Я очень редко снимаю скрытой камерой — телевик почти не использую. «Привычная» камера, на мой взгляд, — существенно более эффективный способ съемки.

---

Alpatkin Alexandr: Если можно, немного об иcтории съемки серии «Лариса Ваше Собачество».

Сергей Максимишин: Самая простая история — встретил Ларису на Невском и договорился о съемке. Снимал дня четыре.

---

Andrew Sheltoff: Хотелось бы узнать об обстоятельствах создания снимка «Calvary». Это репортаж или постановка? Чем обоснован выбор  названия?

Сергей Максимишин: Это съемка для «Огонька» о питерском клубе «Хали-Гали». Гуляет веселая компания банковских людей. Имениннику друзья заказали стриптиз на столе. Снимал практически вслепую — там очень темно, подсвечивая вспышкой назад и вверх. Компания была совсем пьяной, на меня им было плевать. Эта картинка — одна из самых невинных с той съемки, но даже ее Огонек не поставил. Про название — фиг знает… Мне все происходящее по формальным признакам напоминает распятие. Да и на стене распятие…

---

Вопрос: Что ещё Вы хотели бы сказать начинающим авторам? : -)

Сергей Максимишин: Пожелать хороших карточек.

Взято здесь

Сайт фотографа
 

Ошибка 404. Страница не найдена

Показать: Топ русских художниковТоп мировых художниковТоп ныне живущих художниковТоп мировых скульпторов

Топ 37

• 1. Марк Ротко$86,83 млн
• 2. Казимир Малевич$85,81 млн
• 3. Василий Кандинский$41,8 млн
• 4. Марк Шагал$28,45 млн
• 5. Хаим Сутин$28,16 млн
• 6. Николя де Сталь$22,2 млн
• 7. Алексей Явленский$18,59 млн
• 8. Валентин Серов$14,51 млн
• 9. Тамара де Лемпицка$13,36 млн
• 10. Николай Рерих$12,09 млн
• 11. Кузьма Сергеевич Петров-Водкин$11,76 млн
• 12. Наталия Гончарова$10,88 млн
• 13. Николай Фешин$10,84 млн
• 14. Илья Репин$7,43 млн
• 15. Константин Сомов$7,33 млн
• 16. Илья Машков$7,25 млн
• 17. Борис Кустодиев$7,07 млн
• 18. Василий Поленов$6,34 млн
• 19. Юрий Анненков$6,27 млн
• 20. Иван Васильевич Клюн$6,26 млн
• 21. Василий Верещагин$6,15 млн
• 22. Зинаида Серебрякова$5,85 млн
• 23. Илья Кабаков$5,83 млн
• 24. Александр Яковлев$5,56 млн
• 25. Константин Маковский$5,47 млн
• 26. Владимир Баранов-Россине$5,37 млн
• 27. Иван Айвазовский$5,34 млн
• 28. Владимир Боровиковский$5,02 млн
• 29. Александр Родченко$4,5 млн
• 30. Михаил Ларионов$4,46 млн
• 31. Соня Делоне$4,34 млн
• 32. Михаил Нестеров$4,30 млн
• 33. Вера Рохлина$4,04 млн
• 34. Михаил Клодт$4,02 млн
• 35. Павел Кузнецов$3,97 млн
• 36. Александр Дейнека$3,82 млн
• 37. Борис Григорьев$3,72 млн

Современная фотография

Данная тема находится в разработке. Приведенные материалы служат только частичным отображением действительности и в последствии нуждаются в доработке.

Объединенный комитет художников-графиков. Франциско Инфантэ, Гарик Пинхасов.

Выставка «Фотоpostscriptum». Русский музей. Санкт-Петербург, октябрь 1993.

Международная конференция в рамках выставки «Искусство современной фотографии. Россия, Украина, Беларусь». Центральный дом художника. Москва, январь 1994. (Галига Лукьянова, Анатолий Ерин, Марк Розов, Владимир Семин, Валерий Щеколдин, Александр Лапин, Сергей Чиликов, Николай Бахарев, Виктория Буйвид, Екатерина Голицина, Галина Москалева, Сергей Борисов, Сергей Потапов, Татьяна Либерман, Николай Кулебякин, Борис Савельев, Сергей Осьмачкин, Алексей Колмыков, Александр Слюсарев, Александр Самойлов, Илья Пиганов, Андрей Безукладников, Борис Михайлов, Сергей Братков)

Международная выставка, проводимая Берлинской Академией искусств, в рамках программы «Москва-Берлин». Берлин, 1995. (Юрий Бабич, Алексей Гога, Владимир Куприянов, Мария Серебрякова, Сергей Леонтьев, Владислав Ефимов, Игорь Мухин)

Список литературы

Блюмфельд В.Н. Из истории фотографии. М.: Знание, 1988.–№4.-56 с.

Болдырев. И. Изобретение и усовершенствование, сделанные по фотографии. Изд.2-е. Спб., 1886.

Болтянский Г. Очерки по истории фотографии в СССР. М., Госкиноиздат, 1939.

Буринский Е. Дагерр и Ньепс, их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии. М., 1893. —

Волков-Ланнит Л. Александр Родченко рисует, фотографирует, спорит. М.: Искусство. 1968.

Волков-Ланнит Л. История пишется объективом. Изд. 2-е. М., Планета, 1980.

Герчук Ю. Фотография до фотографии // Сов. фото. – 1979. — № 10. — С. 45-46.

Дмитриев М. Неурожай 1891/92 год в Нижегородской губернии. Фотографии с натуры. Нижний Новгород. 1893.

Донде А.М. Сто лет фотографии. М.: Госкиноиздат, 1939. — 112 с.

Донде А.М. Техника на службе духовных интересов человечества. М.: Мир, 1924. – 120 с.

Звягинский Я. Четыре имени – три эпохи. Из области фотографических открытий. М.: Русское фотографическое общество в Москве, 1910. – 100 с.

Краткий справочник по фотографии. М., изд. РФО, 1914.

Морозов С.А. Творческая фотография. М.: Планета, 1989. – 415 с.

Морозов С.А. Первые русские фотографы-художники. М., Госкиноиздат., 1952.

Наппельбаум М. От ремесла к искусству. Изд. 2-е. М., Планета, 1972.

Николаев Н. О происхождении слова “фотография” // Сов. фото. 1939. — № 1. — С. 42.

Постфотография . Материалы международной конференции, проводимой в рамках выставки «Искусство современной фотографии. Россия, Украина, Беларусь». М., 1994.

Раскин Н.М. Ж.Н. Ньепс. Л.Ж.М. Дагерр. В.Г.Ф. Тальбот. Л.: Наука, 1967. – С. 34.

Стасов В. Фотография и гравюра. Сбор. Соч. т.1. Спб., 1894. –

Стигнеев В.Т. Живопись и фотография // Традиционные виды искусства в эпоху СМК. М.: ВНИИ искусствознания, 1987. — С. 75-85

Трапани А. О светописи // Вестник фотографии. 1914. № 8. — С. 66.

Фомин А.А. Фотохудожник Ю.П. Еремин. 1881-1948. М., Искусство, 1966.

Халдей Е. От Мурманска до Берлина (вст. статья К. Симонова) Мурманское книж. изд, 1979.

Шилова Т.Н. Фотографы Москвы — на память будущему. 1839-1930 гг. Альбом-справочник. М.: Изд. объед. Мосгорархив, 2001. – 328 с.

32

«Фотограф должен быть рассказчиком». Переход к фотографии

Весной посетил выставку «100 фотографий Сергея Максимишина». Я переходил от одного поразившего меня кадра к другому и задавался вопросом, как они были сделаны. Оказалось, что Максимишин писал книгу с рассказом о каждой из сотни фотографий. И буквально недавно вышла книга. Приятно, что я правильно понял некоторые кадры. Но самое интересное, конечно, не в этом.

Разговор о фотографии часто сводится к обсуждению композиции, освещения или технических характеристик оборудования.Все это важно. Но как научиться видеть сюжет? Как вы можете помочь вашим обстоятельствам превратиться в снимок? Книга Максимишина о том, что хорошая фотография — это не сумма технологий. Вам нужен профессионализм, опыт, наблюдательность, быстрая реакция, терпение и удача, которые приходят вместе со всем остальным.

Вот цитаты из книги. Рассказы Максимишина похожи на притчи. Готовых решений нет, читатель делает выводы сам. Но фотограф ведь должен думать сам?

1.Пивной фестиваль, Санкт-Петербург, Россия, 2000

Старая фотография, сделанная на пивном фестивале в Санкт-Петербурге. На мой вкус, случай, когда размытость не мешает, а для изображения работает.

Не люблю говорить о камерах и объективах. Мне кажется странным, когда фотограф каждый год меняет оборудование, видимо, надеясь, что с каждой новой камерой качество фотографий будет кардинально улучшаться. Это может относиться к спортивным фотографам, но никак не к фотографам жизни.Повышенный интерес к «кнопкам» для меня тревожный симптом.

В каждой группе моих учеников есть молодой человек, которому интересно мое мнение об амплитудно-частотных характеристиках того или иного объектива. Мне нечего ему ответить, потому что у меня нет мнения по этому поводу. Как правило, такие мальчики очень быстро исчезают. Затем они оказываются консультантами по продажам в магазинах фототехники.

Несколько преподавателей сдают вступительные экзамены на факультет фотографии (факультет Гальперина — старейшая школа фотожурналистики в Санкт-Петербурге.Петербург). Я обратил свое внимание на симпатичную девушку, показывающую фотографии коллеге. Через час выхожу покурить — у окна стояла девушка с потерянным взглядом.

— Получено?
— Нет, — почти плача ответила девушка.
— Покажи мне фотографии.

Фотографии были так себе, но девушка мне очень понравилась, и я сказал: «Приходите учиться».

С первого же урока С. стал приносить классные картинки — такая оранжево-красная, очень драйвовая мазня. «Смотрите, — сказал я эрудированным ребятам, — вот вы стреляете правильно, а человек стреляет хорошо!»

Занятия начались в октябре.К январю меня охватили сомнения. Чтобы никто не услышал, я спросил девушку: «У вас есть резкие фото?» Она тихо ответила: «Я не могу». Попросил показать фотоаппарат — мало ли, вдруг какой дефект. С. достала из сумки бюджетную пленочную зеркалку с недорогим объективом. Я смотрю в окно, а там диафрагма 16. Я не разрешаю студентам снимать со вспышкой. Продолжительность светового дня зимой в Санкт-Петербурге составляет 3 часа. «Скажите, — удивился я, — что можно снимать с диафрагмой 16 в Питере?Петербург в январе? » — «Мы так и купили», — еле слышно ответил С. и смущенно покраснел.

С. научился стрелять остро. Сейчас она отличный фотограф, педагог и куратор. Да и об амплитудно-частотных характеристиках он часто не задумывается.

2. Детская площадка, Магадан, Россия. 2013

Каждый мастер-класс начинается с просмотра портфолио участников. И каждый раз поражаюсь тому, как мало внимания люди уделяют месту, в котором живут.Посмотрев с десяток портфолио магаданских фотографов, я не увидел ни одной фотографии Магадана. Профессиональные фотожурналисты удивились: «А школьный утренник? Это снято в Магадане! Или вот коммунистическая демонстрация. А вот и День Победы, тоже в Магадане! «И фотографы-любители были удивлены, что я равнодушно листал фотографии, сделанные на пляже в Гоа. Многие не понимали, что не каждая фотография, сделанная в Магадане, становится фотографией Магадана и что фотограф из Магадана, который не фотографирует Магадан , в который мечтают попасть тысячи фотографов, выглядит странно.И что самое удивительное, многие фотографы Магадана (Оренбург, Сыктывкар, Белгород) не понимают, что живут в самой интересной стране мира.

Россия — самая беспощадная страна. Кто-нибудь видел хоть одно достойное фото о том, как живут люди в Анжеро-Судженске? В Липецке? В Оренбурге? Фотограф, живущий в провинции, воспринимает это как наказание божье, не понимая, что это счастье — гигантские (в нашей стране все гигантские) территории, множество невероятных историй и никакой конкуренции!

Сложно фотографировать в России.По разным причинам основная, на мой взгляд, заключается в том, что у нас мало уличной жизни. В Индии, Тунисе, на Кубе люди живут на улице и уходят домой спать. В России люди переходят от дома к дому по улице. Но чем сложнее фотография, тем она ценнее. Фотограф, который не фотографирует Россию, а уезжает в более теплые регионы фотографировать, похож на того пьяного анекдота, который ищет часы под лампой не потому, что потерял их там, а потому, что там ярче.В Индии хорошо учиться фотографировать. Лучше работайте дома.

Просмотрев работы пятнадцати магаданских фотографов, я не увидел фотографий детской площадки, где выставлены боевые машины — от самолета до танка. Либо никто не удосужился сфотографировать это потрясающее место, либо эти фотографии не сочли достойными своего портфолио. Пляж в Гоа другой!

3. Переправа, река Кокча, Афганистан. 2001

Корреспондент Олег С.Бывший боксер-тяжеловес, прошедший не одну войну, недолюбливал своего оператора — мальчика, первая серьезная командировка которого пришлась на Афганистан. Каждый вечер Олег под стаканом рассказывал, как бабушка провожала оператора в Шереметьево пирожками. И еще много всего нехорошего.

Подъезжаем к передовой линии обороны на двух машинах — я на сломанной Тойоте и группа Олега на роскошном внедорожнике. Наши бюджеты несравнимы.

Чтобы попасть на передовую, нужно перейти реку Кокча.На реке нас встречает полтора десятка «лоцманов» на лошадях — брод трудный фарватер, переход — их дело. Пока старец торгуется с переводчиком Садыком, к реке подъезжают три ГАЗ-66 с невероятным количеством вооруженных до зубов моджахедов. Садимся к солдатам. Машины переходят реку. Свешиваясь за борт, снимаю телеобъективом перед машиной. Машину трясет, картинка выпадает из видоискателя. Олег переводит взгляд с меня на своего оператора и обратно.Наконец выходит:

— Что ты не снимаешь, сволочь?
— Сильно трясется. Вы не можете … — оправдывается молодой человек.
— Снимай, приказываю!
— Ничего не получится …
— Ты, сволочь, хоть когда-нибудь смотрел CNN ?!
— Меня этому не учили …

В ярости Олег хватает оператора за шиворот и бросает за борт. Зная, что наши машины едут сзади, я не очень переживаю за его судьбу, но этот поступок шокировал моджахедов. Один из них, наклонившись ко мне, спрашивает, указывая пальцем на Олега:

— Генерал?
«Генерал», согласен.

4. Ледяной Кремль, Краснокаменск, Забайкальский край, Россия. 2006

…

Я сделал этот снимок практически на ходу. Я понял, что ледяной Кремль — сильная метафора, и вокруг нее надо было бы вертеться. Всегда так: есть набор — ждите актера, есть актер — ищите набор. Но, конечно, я не ожидал такого персонажа. Потом это фото много раз публиковалось, было приятно, когда известный куратор и редактор Лия Бендавид выбрала его для обложки книги «Сибирь глазами российских фотографов».

5. Погрузка рыбы, Озерковский рыбоводный завод, Камчатка, Россия. 2006 г.

На Озерковском рыбоводном заводе выращенная (1,5 грамма и 7 см) малька лосося выпускается в Тихий океан. С берегов Камчатки мальки приплывают к берегам Америки, попутно подрастая. Достигнув возраста, они спешат обратно, подчиняясь инстинкту, называемому хомингом. Те немногие лосося, которым удается спастись от браконьеров, прибывают на их родной завод. Там яйца выжимают из самок и опускают в тазы.Самцов бьют дубинкой по голове, разрезают живот и заливают молоком тазы с икрой. Затем и самцов, и самок загружают в машину и отправляют на переработку — в пищу они уже не годятся. А из оплодотворенных яиц рождаются мальки. Подросшие мальки (1,5 грамма и 7 сантиметров) выпускаются в Тихий океан. От берегов Камчатки плывут к берегам Америки, по пути взрослеют …

В природе все происходит точно так же, только вот весить и мерить мальков некому, ударять самца по возглавьте дубинку и погрузите туши в машину.

Еще раз карточка о том, как важно дать Богу шанс. Сколько раз рабочий бросал рыбу, сколько раз нажимал кнопку. И только в одном кадре из ста отснятых все встало на свои места. То, что зрителю кажется феноменальной удачей, обычно достигается статистикой.

6. Ремонт собора, Гоа, Индия. 2006

Однажды я придумал, как рассказать студентам о универсальности фотографии. «Обычный фотограф, — сказал я, — сделает снимок« Ваня на коне ».Фотографу будет интереснее «Ваня ехал верхом, собаку водил на поясе». А хороший фотограф снимет так: «Ваня ехал на лошади, водил собаку на ремне, а старушка у окна мыла фикус». И наверняка вся эта свадьба будет затеяна из-за фикуса. «

Эта простая идея появилась в сети и стала восприниматься как универсальная инструкция по созданию хороших фотографий. Конечно, это не так. Разнообразие — это не более чем технология. Я знаю много плохих, сложных фотографий и много простых и гениальных. единицы.

7. Свадьба, Севастополь, Украина. 2007

Рядом с Дон Кихотом всегда Санчо Панса, Поросенок фарширует после Винни-Пуха, слуги мушкетеров — пародии на своих хозяев, а Осел и Дракон подпевают лирико-драматическому дуэту Шрек и Фиона, как могут.

На семинарах, иллюстрируя простую идею о том, что хорошая картина должна иметь конфликт (высокое и низкое, жалкое и обычное, круглое и резкое, в конце концов, видимое и ожидаемое), я привожу в качестве примера блестящую рецензию, которая была произнесена. от замечательного фоторедактора 20 лет назад Василий К.Глядя на чей-то дивно красивый пейзаж, Василий задумчиво сказал: «Ну вот и хорошая открытка. Но если бы у пьяного десантника на заднем плане была коза, за это не было бы никакой цены! «Не люблю пафос. Видно, в молодости просидел на комсомольских собраниях. Поэтому я всегда ищу козу в кадре. Что бы я ни снимал.

На форуме сайту было предложено взять интервью — всему сообществу Nonstop Photos — известным российским и зарубежным действующим фотографам.Первая «атака» коллектива «прощающий» обрушилась на Сергея Максимишина, фотокорреспондента, чьи фотографии из горячих точек в газете «Известия» привлекают внимание любителей фотографии всех жанров.

Игорь Култышкин: Есть ли понятие — «русская фотография»?

Сергей Максимишин: Я могу говорить только о том, что знаю, то есть не о фотографии в целом, а о небольшой ее части — фотожурналистике. Средний уровень российских фотографов, работающих для прессы, непропорционально ниже, чем на Западе — фотография заканчивается там, где начинается экономия на пленке.Кроме того, уровень понимания поставленных задач крайне низок из-за отсутствия фотографического образования, причем не только и не столько у фотографов, но и у заказчиков — редакторов изданий.

В прошлом году я снимал наводнение в Якутии, сотрудничая с десятками фотографов местных газет. Практически все, что было отснято, местные ребята привезли в Якутское информагентство в надежде, что эти снимки будут проданы. 98% из сотен просмотренных мною изображений — это фотографии затопленных домов.2% — то же самое, но с вертолета. И ни у кого не хватило фантазии, чтобы сесть в лодку с МЧС и сфотографировать, например, как люди сидят на крыше дома, пьют чай или варят суп. Этим фотографам никто не объяснил, что людям интересны люди, а не дом.

Несмотря на невысокий средний уровень, в России, конечно, есть ребята, которые успешно работают для хороших журналов плечом к плечу со звездами Запада. Десяток-два российских фотографа работают вполне на уровне мировых стандартов, а зачастую и перекрывают их.Поэтому, говоря о «русской» и «нерусской» фотографии, я бы сказал о работах лучших из россиян. На мой взгляд, россияне в слове «фотокорреспондент» подчеркивают слово «журналист». В русских картинах слишком много литературы и слишком мало музыки; сюжет доминирует над формой. Еще одна беда русской фотографии — тяга к перфекционизму, излишняя выверенность картинки. В русских снимках — это слова Юры Козырева, дважды судившего World Press Photo — слишком много тяжелой работы фотографа и слишком мало мимолетных, случайных, без изящной небрежности, без ощущения уникальности момента — на самом деле. «Фотографический».Тем не менее, русская фотография мне интересна уже потому, что она русская. Россияне в первую очередь озабочены российскими ответами на российские вопросы.

Хулиганская стихия: Когда вы идете снимать репортаж, у вас уже есть отношение к происходящему в голове или вы пытаетесь максимально от этого отношения избавиться?

Сергей Максимишин: Когда я иду снимать открытие выставки в Эрмитаже, я считаю, что открытие выставки — это хорошо.И когда я иду снимать процесс над маньяком, пытавшим 17 молодых невинных девушек, я думаю, что это плохо. И мне вряд ли удастся освободиться от своего отношения к мероприятию, даже если бы я попытался.

Естественно, бывает, что, снимая историю, вы начинаете глубже понимать явление, событие или процесс, которые пытаетесь рассказать. Иногда отношение меняется кардинально — с плюса на минус. Итак, когда я собирался снимать рассказ о цирке карликов, мое отношение к заведению было резко отрицательным — как к дешевому выставочному стенду.Пообщавшись с маленькими людьми, я посмотрел на это со стороны и теперь понимаю, что цирк для них — одна из немногих возможностей достойного существования в мире «больших людей», и лишать их было бы крайне жестоко. этой возможности.

Элемент хулигана: Как вы лично относитесь к элементам постановки при съемке сцен из повседневной жизни и как часто газетные фотографы прибегают к ее помощи?

Сергей Максимишин: К элементам постановки отношусь отрицательно, но без экстремизма.Если настольная лампа меня беспокоит, я могу ее выключить, а если тапочки беспокоят, я могу их переставить. Что касается направления событий или жанра, то это однозначно недопустимо. Хотя, положив правую руку на левое сердце, кто из нас без греха … Но радости от картины нет. Она как фальшивая монета в коллекции. Друзья-коллекционеры завидуют, но очень противны. Что касается коллег — есть признанные мастера по съемке очень короткометражных художественных фильмов … Не буду называть имен.В целом это крайне сложный вопрос, аналогичный проблеме артефакта в экспериментальной физике или биологии — очень сложно учесть влияние наблюдателя, экспериментатора или измерителя на исследуемый процесс (вскрытие показало, что причина смерти — вскрытие). Часто мы снимаем не «жизнь», а реакцию «жизни» на фотографа. И вопрос «правды» в фотографии не так уж и прост.

Гарик Пинхасов однажды рассказал мне интересную историю.Он снимал в Риге или Вильнюсе казнь демонстрантов ОМОНом. Была ночь, и его потянули за рукав, чтобы сфотографировать мертвых. Кто-то поднял брезент, и Гарик со вспышкой сфотографировал едва различимые в темноте тела погибших. Он отправил непроявленные пленки в Париж. Когда он увидел резкие и яркие картинки с трупами и лужами крови, он был поражен — в конце концов, это неправда, потому что этого никто не мог видеть — было темно

Элемент хулигана: Что вы пытаетесь показать в отчете? Событие, отношение к нему самих участников, ваше отношение, ощущения?

Сергей Максимишин: Если мне удалось адекватно отразить все четыре позиции, карта была успешной.

Сергей Трапезин: Посмотрел работу по ссылке. Один большой вопрос — как можно ТАК сфотографировать !!!? Я вроде перестаю пытаться: ((Серьезно, хочу спросить: при репортажной съемке вы пользуетесь зумом? Или носите несколько фотоаппаратов с разными объективами? Или объективы успеваете поменять? Или все вместе?

Сергей Максимишин: Из оптики у меня 17-35, 50, 28-70 и 70-200. Все, кроме пятидесяти долларов, стоит 2,8. Пятидесятилетка очень дешевая, пластиковая — 1 шт.8. В командировках я, как правило, снимаю двумя камерами — широкоугольным и телефото.

Вадим Раскладушкин: Какую роль играет цвет в ваших фотографиях?

Сергей Максимишин: Точно так же, как роль света, композиции, ритма, рифмы … Цвет — одно из средств выражения. Имея наглость считать себя цветным фотографом, я часто понимаю, что, обесцвечиваясь, карта совсем не проигрывает, а иногда даже выигрывает.Ну, слава Богу. Тот, кому это нужно, обесцветится.

Сиреневый Паровоз: Сергей, вы сначала снимаете фильм, а потом выбираете лучшие кадры по композиции, цвету и т.д.? Или вы ждете КАЖДОГО кадра, готовитесь, знаете, что будет дальше? Это все, конечно, для репортажной съемки.

Сергей Максимишин: Сначала жду, готовлю и знаю, потом снимаю на пленку и не одну, а потом выбираю лучшее. Хотя, конечно, есть еще и стрельба в полете.Вообще, часто спрашивают, как фотографу удалось что-то снять … Как правило, это вопрос не реакции, а вопрос терпения и интуиции. Тарасевич, мол, 8 часов ждал карты, не выходя с места.

alpauk: Как вам такая ситуация: получился очень хороший кадр, его ценность выходит за рамки конкретного редакционного задания. 3 мегапикселя … разве не обидно? Или это прихоть фотографа-любителя?

Максимишин Сергей: Обидно.Вдвойне разочаровывает то, что вы не можете выполнить конкретную редакционную задачу, потому что у вас нет цифровой камеры. Я снимаю в цифровом формате только в экстренных случаях или по прямому запросу заказчика (как это было в Ираке).

Алпаткин Александр: Особенности поведения при съемке в критических ситуациях и реакция окружающих на человека с фотоаппаратом. Более того, вы часто снимаете с очень близкого расстояния, и до фотографа очень легко дотянуться рукой.

Сергей Максимишин: Главное — не доводить ситуацию до критической. По моим наблюдениям, есть фотографы, которых поражают всегда, а есть почти никогда. Видимо, как с собаками — собаки кусают того, кто боится, реагируя на запах адреналина как раздражитель. Я думаю, что отношение людей к фотографу во многом определяется отношением фотографа к людям. В общем, люди, как правило, пользуются вниманием, вопреки распространенному мнению, им нравится то, что они интересны.Включая фотографа. Скрытой камерой снимаю редко — телеобъективом почти не пользуюсь. «Знакомая» камера, на мой взгляд, гораздо более эффективный способ съемки.

Алпаткин Александр: Если можно, немного об истории съемок сериала «Лариса Своя».

Сергей Максимишин: Самая простая история — я встретил Ларису на Невском и согласился на съемку. Снимали четыре дня.

Эндрю Шелтофф: Я хотел бы знать об обстоятельствах, связанных с созданием снимка Голгофы.Это репортаж или постановка? В чем причина выбора названия?

Сергей Максимишин: Это съемка для «Огонек» о петербургском клубе «Хали-Гали». Идет веселая компания банкиров. Имениннику друзья заказали на стол стриптиз. Снимал практически вслепую — там очень темно, засветив вспышкой назад и вверх. Компания была полностью пьяна, на меня им было наплевать. Эта картина — одна из самых невинных из тех съемок, но даже Огонек ее не поставил.Насчет названия — фиг знает … Все, что со мной происходит по формальным признакам, напоминает распятие на кресте. А на стене распятие

Вопрос: Что еще вы хотели бы сказать начинающим авторам? : -)

Максимишин Сергей: Удачных открыток.

— Что такое Максимишин? Маленький, лысый, бородатый. Живет в Санкт-Петербурге. Фотограф. У него есть жена, два сына, две кошки и собака. Как перевести с русского на фотографическую фразу «Максимишин маленький?»

Текст: УДАРЦЕВА НАТАЛЬЯ; Фото: МАКСИМИШИН СЕРГЕЙ

Сергей Максимишин.

Фото: Татьяна К узнецова

Сергей Максимишин активно ведет курс фотожурналистики. Тема урока — фото-рассказ о человеке. Его основные составляющие Сергей объясняет «на себе». Дважды в месяц Сергей приезжает в Москву, чтобы преподавать историю фотографии в Школе визуальных искусств. Шестой год подряд мероприятием становятся открытые показы работ студентов курса Сергея Максимишина. В родном городе он преподавал в школе ЦЕХ, сейчас преподает студентам фотофакультета Гальперина, декан которого Павел Михайлович Маркин в конце 90-х увидел фотографа мирового уровня в руководителе российско-голландской компании.

График жизни Сергея строго расписан: заказы от ведущих изданий и агентств PanosPictures и Focus, занятия на курсах фотожурналистики в Москве и Санкт-Петербурге, лекции и мастер-классы из разных школ в разных городах и странах. Несмотря на свой плотный график, ему удается быть активным в Facebook — у него более 12 000 подписчиков и друзей — отвечать и участвовать в значимых социальных мероприятиях, быть в курсе новых тенденций, работать в жюри различных фотоконкурсов и фестивалей, следить за книгой. новости и ведем обширную переписку… Иногда он радует своих поклонников редкими выставками и пишет вторую книгу, которую все с нетерпением ждут (первая книга «Последняя Империя. Двадцать лет спустя» выдержала три издания).

Не думаю, что Сергей легко согласится с утверждением, что он — яркое и заметное явление российской фотографии на рубеже XX-XXI веков, но он действительно стал гуру, наставником, образцом для подражания не для одного человека. сотни молодых российских фотографов и привезли многих своих учеников.Среди них Татьяна Плотникова, Влад Сохин, Александра Деменкова, Алексей Бушов, Михаил Доможилов, Мария Плешкова, Марина Маковецкая, Алексей Мелиа, Сергей Карпов и другие.

«Моя задача не просто научить людей фотографировать, но научить их снимать вовремя и по определенной теме», — говорит он в начале своего курса.

Сергей секретов не скрывает: показывает студентам всю отснятую флешку и то, как он переходит в нужный ему кадр.Он всегда или почти всегда знает, что ему нужно от съемки. Он готов разместить информацию о себе, о любом кадре в сети: какой камерой, в каком режиме была снята, как он согласился, к кому обратился и что произошло. Он открыт для общения, полон иронии и самоиронии, остроумен и доброжелателен.

В этом году впервые за много лет он отметил свой день рождения — 29 октября — дома с семьей. Сергею 50 лет, и поздравления шли нескончаемым потоком.

У нас не было времени поговорить с ним «вживую», а поскольку редакция настояла на материале о Максимишине, мы поговорили по скайпу, я использовал свои записи диктофона и записи Сергея на стене Facebook.

От Максимишина: «Я хотел закончить книгу по круглой фигуре. К юбилею хотел сделать большую выставку студентов. Ничего не удалось сделать: с 25 июля не сплю дома больше пяти дней подряд. Не успел — а фиг с ним.Если тебя зовут, значит тебе это нужно. Успею подвести итоги. «

За три недели до юбилея в Facebook:

«Я напишу сюда, чтобы отрезать путь к отступлению. Наконец, я собрался с духом, достал из пыльной коробки старый сканер, который кормил меня долгое-долгое время, из той же коробки достал папку с негативами. Я сделал это для того, чтобы наконец приступить к работе над книгой. О книге до сих пор думают так: с Андреем Поликановым и Артемом Черновым мы ползали по полу два дня и из 500 картинок, которые я предложил, с помощью шуток, шуток, нецензурных слов, споров, более-менее демократично. выбрала 100 лучших фотографий Максимишина.Теперь моя задача — написать о том, как были сделаны эти сотни фотографий, как они были выбраны, часто, из множества вариантов, как они были опубликованы и что о них говорили люди, в том числе на FB. Ну и еще кое-что, если есть что сказать.

П. С. Артем снял фильм о том, как мы ползали по полу и, ругаясь, выбирали картинки. Кое-где интересно ругались. «

Острое чувство счастья для него — это когда есть город, в котором он никогда не был.Он идет по дороге и не знает, куда она его приведет: «Наверное, я люблю путешествовать больше, чем фотографировать. Для меня главное — путешествия, приключения, новые люди и впечатления. «Многие придерживаются мнения, аналогичного мнению его ученицы Наташи Шараповой:

«У меня такое впечатление, что все люди живут своей скучной жизнью только ради одного дня, увидев вас в камеру, чтобы нанести самые яркие, отбрасывать красивые тени и выстроиться в идеальные композиции. Как вы их находите — уму непонятно! «

— Сережа, какие важные и, возможно, неожиданные события произошли за последние десять лет вашей жизни?

— Скорее пятнадцать.Самое неожиданное, что я стал фотографом. Если бы семнадцать лет назад мне сказали, что я буду фотографом, я бы никогда не поверил этому. Я не был бизнесменом — я был менеджером, наемным сотрудником, вполне успешным наемным работником с хорошей зарплатой, в хорошем костюме, с красивой секретаршей Надкой, личным водителем, офисом в центре. У меня все получилось, моя семья привыкла к определенному уровню комфорта. А так бросить все и уйти в бродяги, как я ушел… Если бы не дефолт 98, думаю, мне бы не хватило сил. Когда случился дефолт, и доллар стоил шесть рублей утром и 26 рублей вечером, бизнес заболел. Когда мы думаем, что Господь наказывает нас, Он ведет нас. Это был шанс, прекрасный шанс все бросить и уйти. Я думал, что если сейчас не уйду, то просидю в офисе до смерти, и внукам мне нечего будет сказать. Я все бросил и ушел. Это было первое важное событие.

Вторым важным событием стала Чечня 2000 года, где я познакомился с людьми, которые были моими учителями. Это прежде всего Юра Козырев. Потом была встреча с вами, и вы зацепили меня фотографией из журнала, встречей с Марго Клингспорн, директором агентства Focus, которая помогла мне и сделала для меня несколько очень важных вещей. Конечно, это выставка World Press Photo в Перпиньяне. Знаете, жизнь настолько насыщена событиями, что в конце года я с трудом могу вспомнить, что было в начале.Есть события недавние, есть события давние. Итак, события начала года — они из категории «давным-давно».

Мой график стал по-другому сложным. Если пять лет назад я много снимал, то сейчас работы для журналов не так много, и большую часть времени я посвящаю воспитательным делам. График иногда бывает довольно плотным. Всю весну я сидел на попе, а потом, уезжая в конце июля, ехал до конца ноября, оставаясь дома несколько дней.

— Что было интересного в этом году?

— Во-первых, мы закончили две классные группы московских студентов, и петербургская группа была замечательной. Была прекрасная поездка в Бразилию. Это был корпоративный заказ Coca Cola, но, тем не менее, очень интересный. Для Стерна была интересная работа о путинской России, плюс поездка со студентами в Индию. Я был в Индии в одиннадцатый раз и приезжаю туда каждый год.

— Что для вас учит? А что для вас Индия?

— У любого фотографа есть два основных удовольствия: первое — показывать свои фотографии, второе — рассказывать другим людям, почему их карточки — дерьмо.В обучении сходятся оба удовольствия, и за это тоже платят деньги (смеется). Мне невероятно интересно преподавать. К тому же количество заказов уменьшается, свадьбы снимать точно не буду, семью надо кормить. На самом деле это действие кармическое. Брахман в Индии обязан учить независимо от того, платят ему или нет. Я знаю, что чем больше отдаю, тем больше получу. Однако секретов у меня нет. Хотя многие думают, что Максимишин, стерва, не расскажет самого главного.У меня нет ни одного секрета, я готов поделиться всем, что у меня есть.

— Можете ли вы рассказать какую-нибудь забавную историю о себе как учителе?

— Основная претензия ко мне: Максимишин разводит себе подобных. Этакий максимишин-лайт. Но список студентов, который вы приводите в этой публикации, — лучший аргумент против этого. Истории разные. Например, Пинхасов своим ученикам говорит, что он, мол, добрый, а Максимишин приедет — а вы все хан! Недавно перед мастер-классом организаторы попросили меня не разрывать студентов сразу, а бережно относиться к ним.То есть у меня образ какого-то сверхзлого учителя. Ну вы знаете, что это неправда?

— Вы другой. Строгий, добрый …

— Знаю ли я, что вам нравится в работе учителем? Когда что-то выходит из ничего, исключительно по вашей воле. Ничего не было — а вдруг что-то в этом роде … Наверное, бизнесмен так обрадовался, когда захотел построить мост — и вот он. Так и в обучении. Вы берете человека, и он, благодаря вашей воле, что-то делает, а что-то получается.Через слюни, слезы, ругань — вдруг оказывается то, чем человек может гордиться.

— Обучение диктатуре или обмену?

— Скорее, обмен и вызов — это вызов. Особенно в дороге, когда у меня бегают по полям 15 не самых плохих фотографов, то хуже снимать не могу. Это большой вызов. Вы знаете, самый большой ужас для фотографа, особенно фотографа с именем, — это услышать: «Акела промахнулся.«Этот вызов — мощный стимул для каждой съемки. С собой очень сложно бороться. Как недавно сказал Гарик Пинхасов, если у вас была такая удачная съемка, то вы полностью подсознательно стремитесь повторить этот успех. И это тупиковый путь. . Но вы не машина, вы не можете придумывать новый прием для каждой стрельбы, и вам приходится постоянно бороться со своими штампами. Я могу предоставить журнал любого уровня, играя в классе. Но если прошел год и я не сделал ни одного снимка, который бы мне самому показался крутым, новым, интересным, тогда год был потрачен зря.К сожалению, таких картинок с каждым годом становится все меньше. Но, возможно, потому, что я меньше работаю, а может потому, что я уже много снял и сделал. Сделать снимок, который был бы для меня новым, не так-то просто.

— Вы чувствуете себя великим фотографом, ярким явлением нашего времени?

— Ну посмотрите: то, что я чувствую себя феноменом — да; что я молодец — нет. Время покажет. Но я думаю, что сделал три-четыре снимка, за которые мне не стыдно.

— Вас не утомляет то, что вас постоянно цитируют, ваши лекции разлетаются вдребезги?

— Мне нравится … Это я просто не читал про себя! Про пять шагов Максимишина был классный анекдот. Это называется «правилом Максимишина». Это очень круто. Что я действительно обнаружил, так это то, что некоторые люди не чувствуют расстояния, с которого нужно стрелять. А некоторым я говорю: «Прежде чем нажимать, сделайте два шага вперед». Некоторые люди считают, что если они стреляют в человека с расстояния трех метров, они менее заметны, чем с расстояния двух метров.

— Но откуда взялись пять шагов? Помню, на каком-то мастер-классе вы советовали — опять же, некоторым — если у них есть широкоугольный объектив, сделайте два шага вперед, а если у них длиннофокусный объектив, два шага назад. Мне было весело, когда я прочитал о правиле пяти шагов. По сути, речь шла о конкретной ситуации, конкретной оптике и конкретных людях. И это стало «правилом Максимишина».

— Вы понимаете, что пять ступеней — это почти пять метров?

— Максимишин не великий, но мы значительный.Уточните, кто в ваших рядах?

— Есть люди, вокруг которых я не чувствую себя неуклюжим. Так что я не чувствую себя неуклюжим по отношению к любому фотографу. Мне не стыдно никому показывать свои фото.

— Представим, как в футболе: одиннадцать фотографов — и вы среди них …

— Если говорить о русских, то в одиннадцать встану, может быть, запасным.

— Речь идет об известном списке из одиннадцати фотографов, который журнал «Афиша» цитировал несколько лет назад…

— Думаю, этот список подвел итог. Сегодня был бы другой список. Появилось много новых молодых фотографов, невероятно талантливых. Более того, они появлялись в разных местах. Например, якутская девушка, живущая в Америке, Евгения Арбугаева, год назад выиграла премию Leica Oskar Barnack Award. Елена Чернышева, выигравшая в этом году премию World Press Photo Golden Eye. Они просто убийцы, и вы понимаете, что вас уже немного подтолкнули. Возникает новое поколение фотографов.Они приходят из другого места. Была возможность учиться на Западе. Когда я начинал, Интернета вообще не было, и мы просто не видели фотографий.

— И все же, почему вы так хотите поехать в Индию? Журналы почти не берут рассказы из Индии. Помню, в «Огоньке» было табу на рассказы из Индии.

— Мне там хорошо. Где-то слышал фразу: «Небо России давит». Проверено. Вы выходите из самолета в Индии — и вас охватывает чувство безмятежности.Как наркотик. Правда. Зимой ездила в Индию, в этом году ездила осенью. Оказалось, что я не был там полтора года. Просто меня туда потянуло физиологически. Нет места в мире, где бы я был так хорош. Я не знаю, почему. Многие меня не понимают. Но что нам хвалить Индию …

— Какой штат Индии вам нравится больше всего?

— Я был в разном, и везде чувствую себя хорошо. Лучше всего там, где есть море. Но там, где нет моря, мне тоже хорошо.

— Какая у вас самая большая мечта? Или цель, к которой вы стремитесь?

— Мне кто-то сказал, что когда ты проходишь под мостом, а на мосту идет электричка, нужно загадывать желание. Всегда бывает неожиданно, не успеваешь вникнуть в себя, и всплывает то, что поближе. Раньше я ходил и думал: вот отправил открытки в World Press Photo, неплохо бы выиграть; или ходили и думали: хорошо бы устроиться на эту работу; а теперь думаю: только бы детям было хорошо.Честно. Открытки на конкурс не присылаю, переболела этим, собственно говоря, остаются только основные мечты. Поэтому я считаю, что дети хорошие, что семья хорошая.

— Где бы вы хотели встретить старость?

— В Индии. И не потому, что мне плохо в России, хотя сейчас мне в ней плохо.

Но я родился на юге, мне хорошо, когда светло, когда тепло, когда нет зимы. Потому что зима для меня — это время, которое мне нужно пережить, стиснув зубы.Такая пауза в жизни. Конечно, когда все дела закончатся, хотелось бы поехать в теплое место.

— Что вы думаете о современной журналистике?

— Она в процессе, она в пути. Потому что старая форма финансирования журналистики и подачи документов, то есть упаковка ее, например, журнала, практически умерла, а новая все еще рождается. Давайте взглянем. Мне кажется, суть не изменится. Потому что журналистика — это когда одни люди рассказывают другим о том, как живут третьи люди.Главное событие, которое происходит в журналистике, — это выход в Интернет. Уход журналистики в Интернет предполагает прямой контакт журналиста и читателя. Никаких редакторов, фоторедакторов, журнала. И в этом смысле опыт Ксюши Диодоровой мне кажется очень важным. Такая работа с читателем напрямую. Совершенно без посредников.

Тогда читатель является не только получателем информации, но и прямым ее плательщиком. Мне кажется, что это журналистика будущего — в прямом обращении к читателю.У группы журналистов есть свои блоги, и читать их в сто раз интереснее, чем тех же журналистов в газете. В блоге пишут то, что думают, и не оглядываются на редакцию, редакционную политику и цензуру. Журналистика становится прямой, посредник между журналистом и читателем уходит. Естественно, меняется и фотожурналистика. Также она меняет обычную упаковку. Фотография была упакована в журнал, и ни в одном журнале не было больше 12 изображений.И сейчас 12 картинок в Интернете выглядят мизерно.

Рассказы стали более подробными. Естественно, что по мере их детализации требования к каждой карте меняются. Нам больше не нужно рассказывать все в одной карточке. Мы дадим три, из которых каждый расскажет вам немного. Форма изменяет содержание, так же как содержание меняет форму. Как нас учили раньше? Каждая журналистская фотография должна рассказывать о том, что произошло, где это произошло и когда произошло. Теперь нам не нужно этого делать, все наши читатели находятся внутри контекста.Не нужно притворяться, будто читатель — идиот с Марса. Следовательно, нет необходимости показывать «что? Где? и когда? «Потому что люди уже знают об этом по телевидению. Возможно, нам нужно больше внимания уделять «кому и чему»?

Передача эмоций и ощущений. В этом смысле показательна серия Пелегрина, когда он фотографирует людей, смотрящих в окна Папы. Классически он должен был показать умирающего папу, а затем людей, смотрящих на него. Мы стоим на плечах телевидения, которое создало информационный контекст, и мы внутри него.Вы помните, была такая раскраска: предлагались контуры, и их нужно было раскрашивать? Мы рисовали и раскрашивали контур. Теперь план для нас уже нарисован. Наш бизнес — раскраска. Но требований к нему больше. Человек стал умнее, сложнее и информированнее.

— Но и более поверхностно?

— Думаю, журналист найдет читателя любой степени «поверхностности». Посмотрим. Будущее приближается так быстро, и все так быстро меняется, что становится невозможным что-либо предсказать.

— За чьей работой вы постоянно следите?

— Во-первых, для ваших учеников. Во-вторых, есть несколько звучных имен, я не хочу их называть, работы которых мне интересны, и я стараюсь следить за тем, чем они занимаются.

— Что ты любишь снимать? Что вас больше всего волнует?

— Вернемся снова в Индию. Некоторые люди отправляются в далекие страны в поисках этноса, в поисках того, что было потеряно. Например, мы путешествуем с фотографом в Индию.Мы приехали в город Вриндаван. Кришна родился там. И там протекает река Джамуна, священная, как Ганг. Переправа, лодки, набитые сотнями паломников. Красота немыслима. А посреди реки отвратительные столбы. Видимо, собирались сделать мост — не вышло, от моста остались бетонные опоры с ответвлениями арматуры. Эти столбы есть на всех моих снимках.

Это важно для меня. Это цивилизационный перекресток. Этническая принадлежность меня не очень интересует.Меня интересует преломление этничности в наши дни. Прямо как мой рассказ из Кении о железных жирафах. У другого фотографа нет этих опор ни в одном из кадров; он сознательно поворачивается к ним спиной. Он ищет ту Индию, которой больше нет. Для меня подарок гораздо интереснее свадьбы в Малиновке, чем то, что было. Я никогда не хочу отворачиваться от бетонных столбов. Я собираюсь поехать в Монголию и не собираюсь покидать Улан-Батор.

Для меня Улан-Батор — это место стыка цивилизации и времени.Старомонгольская цивилизация, своего рода советская цивилизация, новые западные веяния. Этот цивилизационный микс меня больше всего интересует. Я точно не пойду через степь искать кочевников в юртах.

Меня интересует настоящее. Я люблю наше время и люблю снимать наше время. Однажды меня спросили, что для меня время? Мне кажется, что как хозяйка закатывает помидоры в банки, мы закатываем время в банки. Мне кажется, что любая наша фотография ценна тем, насколько интересно будет смотреть на нее через 50 лет.Это наша миссия.

— Фотография — как способ упаковки времени?

— Да, способ сберечь время. Что интереснее: смотреть фотографии Родченко или семейный альбом того же времени? Мне интереснее смотреть семейный альбом. Родченко классный парень, все напортачил, потому что у него не было широкого угла. Но я не буду часто к нему возвращаться, но я бы смотрел и смотрел семейный альбом. Потому что мне интересно, что это были за пуговицы, какие были виды, какие были бантики, что за обувь…

— Максимишину сорок лет, Максимишину пятьдесят лет — можете сравнить?

— У меня на голове стало значительно больше волос и больше желаний.

— С какими иллюзиями расстались за эти десять лет?

— Очень хотелось славы. Я действительно хотел быть великим. Побеждайте в конкурсах, доказывайте всем все. Сейчас, конечно, я очень и очень спокоен. Вы знаете отличный анекдот о том, как грузина спросили, когда у него лучшая жизнь: при Хрущеве, Брежневе или Горбачеве? Он ответил: «При Хрущеве.«Спросили:« Почему? »-« Сила была очень хорошая! »

— Если бы вы снимали рассказ о себе, что бы вы рассказали о Сереже Максимишине?

— Маленький, лысый, бородатый. Живет в Санкт-Петербурге. У него две кошки, одна собака, двое детей и одна жена. Работает фотографом. Иногда он учит студентов. Вот об этом и будут снимать.

От Максимишина:

«В городе ACCIS есть две школы классического балета (100 тысяч населения и 570 км от Сан-Паулу).Королевская балетная академия закрыта до понедельника — праздников, а я снимала уроки в Петрушке (местные говорят, «Петрушка»). Затем я поехал в центр спасения животных, обнаруженных под шнеками уборочной машины сахарного тростника. Там он погладил бразильского гривистого волка и пуму без хвоста, а затем, как ацтекский бог, прошел с двумя ягуарами на груди. Ягуаров нашли неделю назад, им три месяца на двоих, я давала им молоко из бутылки, они кусали меня за руки. Быть фотографом иногда сложно, но все же лучше, чем работать.«

« Еврейская студенческая ассоциация приглашает вас поговорить о фотографиях. Я без колебаний отправлю Ассоциацию студентов России. Я тоже не пойду на них. Из соображений симметрии. «

«Еще раз LiveJournal о том, как снимать: RAW или JPG. Еще раз кто-то говорит, что здесь Максимишин сам стреляет в джип и заставляет так стрелять студентов. Официальное заявление: снимать нужно в RAW. Снимаю исключительно в JPEG и только из лени.«

«Когда я еще не был фотографом, я любил смотреть на хорошие фотографии других людей. Некоторые были захватывающими. В прямом смысле. Тогда я стал плохим зрителем. Меня уже не так просто «проткнуть» фотографией — я слишком много видела. Вчера ходил в «Сапсан», смотрел долгожданную книгу Алексея Мелия, и все было по-прежнему: захватывала дух. Буквально ».

«О личной жизни. Только что пришло письмо: Митька поступил (два тура экзаменов и собеседование) в Политехническую школу.Закончит учебу в Париже. Если все будет хорошо ».

«То, что сначала нужно делать то, что нравится, а уже потом думать как зараб денег отать, пришло ко мне только в 35 лет. Простой, но действенный рецепт личного счастья жизнь. «

Сергей Максимишин — талантливый фотокорреспондент.Его работы узнаваемы не только в узких кругах любителей фотографии. Они хорошо продаются на выставках и привлекают внимание как любителей, так и профессиональных фотографов. С 2001 года Сергей Максимишин ежегодно удостаивался наград на различных конкурсах. Самым значительным было первое место на выставке World Press Photo (2006).

Прежде чем взять в руки фотоаппарат и посвятить свою жизнь искусству фотографии, Сергей получил политехническое образование. Ему удалось поработать в Эрмитаже и возглавить крупную компанию.Но, в силу определенных обстоятельств, в какой-то момент его жизнь резко изменилась, и он реализовал свой творческий потенциал в области искусства.

Детство и юность талантливого фотокорреспондента

Сергей Максимишин родился 29 октября 1964 года в селе Кодыма Одесской области. Со временем семья переехала в Керчь (Крым). Творческое будущее Сергею никто не предсказывал. В 1982 году юноша окончил школу, в которой учился прилежно.Затем он успешно сдал вступительные экзамены в Политехнический институт, расположенный в Ленинграде, куда поехал учиться. Сергей выбрал не самую легкую специальность — он получал знания в области экспериментальной ядерной физики. Уроки не особо увлекли Максимишина, и через 3 года его отчислили из-за большого количества прогулов.

Потеряв студенческий статус, Сергей пошел на военную службу, где впервые взял в руки фотоаппарат. С этого момента он был поглощен миром фотографии, хотя прошло много времени, прежде чем хобби превратилось в профессию.Во время службы в армии с 1985 по 1987 год молодой человек входил в группу советских военных специалистов, работающих на Кубе. Сергея взяли как фотографа.

Приходя к фотографии

Вернувшись из армии, Максимишин решает завершить учебу, восстанавливается в институте. В связи со скромным материальным положением Сергею пришлось параллельно искать работу. Он занял вакантную должность в лаборатории Эрмитажа, где отвечал за проведение исследований.Чаще всего он работал с монетами, исследуя их химический состав.

В непростой для всей страны период, начавшийся в начале 90-х, у Сергея уже была семья и маленький сын. В 1991 году он оставил работу в Эрмитаже, где к тому времени уже перестали платить зарплату, и стал работать в частных компаниях. Когда в 1998 году компания, в которой работал Максимишин, обанкротилась, Сергей кардинально изменил свою жизнь.

Все время после возвращения из армии Максимишин не отпускал фотоаппарат, фотографируя друзей и знакомых.В 1996 году он узнал о наборе группы фотожурналистов и поспешил подать заявку. Сергей изучал искусство фотографии 2 года. Уже в то время он начал публиковаться в малоизвестных изданиях. Сразу после банкротства компании он решил превратить любимое хобби в профессию.

Творческий путь блестящего фотожурналиста

В 1999 году Максимишин начал работать в «Известиях». В 2000 году он уехал в Чечню, 2001 — в Афганистан, 2002 — в Ирак.Эти годы можно назвать поворотными в жизни фотокорреспондента, чье творчество попадает в западные СМИ. В Чечне Сергей пересекся с фотографом Юрием Козыревым, который стал его первым учителем. Несмотря на то, что техника, с которой работал фотокорреспондент, была далека от совершенства, ему удалось сделать много снимков. Сегодня они не только выставляются в галереях, но и успешно продаются. Яркий пример — работа под названием «Продавец золотой рыбки», выполненная в 2002 году.

В 2003 году Сергей прекратил сотрудничество с «Известиями» и начал сотрудничество с немецким агентством Focus, американскими и французскими изданиями. Сегодня он не только занимается любимым делом, но и обучает студентов искусству фотографии. На своих курсах мастер своего дела совершенно не акцентирует внимание на технической стороне вопроса. Задача Максимишина — научить тех, кто уже знает основы стрельбы, отражающие суть текущей ситуации. Ведь по собственному убеждению Сергея познать техническую сторону может каждый, но раскрыть душу человека через камеру намного сложнее.«Моя задача — объяснить студентам, как рассказывать истории с помощью фотографии», — всегда говорит мастер.

На протяжении 6 лет Максимишин организовывает выставки работ своих учеников, которые собирают большое количество зрителей и любителей искусства.

Помимо преподавания курсов фотожурналистики, Сергей проводит мастер-классы не только в разных городах России, но и за рубежом. Также он с удовольствием принимает приглашения поработать членом жюри на фотоконкурсах и фестивалях, устраивает собственные выставки, пишет книги.Несмотря на то, что жизнь известного фотокорреспондента расписана по часам, ему удается следить за новыми веяниями и вести активную социальную жизнь в Facebook.

Наследие Сергея Максимишина

Для многих фотографии Сергея Максимишина стали учебным материалом, с которым начинающие фотографы оттачивают свое мастерство. В 2007 году он выпустил книгу, в которой собрал лучшие произведения. Он называется «Последняя империя. Двадцать лет спустя». В нем можно найти картины не только с просторов России, но и сцены из всех стран, которые когда-то входили в состав СССР.Его фотографии наполнены чувствами и эмоциями.

Максимишин никогда не добивался идеального кадра с точки зрения композиции, света и т. Д. Для него важна реальная история о людях и событиях, которую он рассказывает через объектив своей камеры. Сегодня Сергей работает над второй книгой.

Сергей Чиликов (26.06.1953 — 21.06.2020) от Ольги Свибловой

Хотя я знал, что Сергей Чиликов был серьезно болен в течение длительного времени, я не мог поверить, что он скончался.Я до сих пор в это не верю. Его младшего сына звали Дар [Дар], а Сергей Чиликов, сумасшедший и умный, замечательный и порой невыносимый, сам был Даром. Его дар остался с нами. В нашей музейной коллекции более 200 фотографий Сергея, а в нашей библиотеке хранятся три его замечательные книги по философии. Перед смертью ему удалось закончить еще одну книгу. Я уверен, что он великолепен, и надеюсь, что мы сможем его опубликовать.

Было странно, как я познакомился с ним в 2000 году. Он пришел в музей растрепанным и очень пьяным, а в офисе, как всегда, было много работы.В старом здании Московского Дома фотографии была кухня, и все, кто приходил в музей, приходили туда пить чай, а я разбирался. В тот вечер на кухне случайно оказался Гарик Пинхасов, старый друг и единственный русский фотограф в агентстве Magnum. Когда я встретился с гостями далеко за полночь, Чиликов ушел, поэтому мы с Гариком пошли ко мне домой и разговаривали до пяти утра. С восходом солнца он разложил на столе несколько небольших отпечатков контактов размером в четверть А4.Он сказал, что они были интересными, и я был ошеломлен. Я спросил, где у него эти шедевры. Оказалось, что они из Чиликова, они весь вечер разговаривали. Утром я попытался найти Сергея и обнаружил его без паспорта и фотоаппарата, но с рюкзаком блестящих фотографий. Его паспорт отреставрировали и предоставили еще одну камеру, затем мы купили его необычные изображения для музея, а через несколько месяцев провели выставку, которая была награждена Серебряным венком.Мне показалось, что серебряный венок всегда оставался на голове Чиликова. Он излучал свет и удивительную энергию, которая преображала всех, на кого светили эти лучи. В 1980-х годах зародыш развития фотографии переместился в Йошкар-Олу, где он преподавал философию в университете и организовал первый в России фестиваль фотографии.

Чиликов не только обозначил время, когда начал заниматься фотографией в 1976 году во время брежневского застоя, но и опередил его. Он изобрел свой метод «фотопровокации».Его камера, направленная на человека, стала проявлением того внимания, которого этот человек был фактически лишен в своей монотонной повседневной жизни, жестко ограниченной рамками абсурдной советской системы. Его фото-перформансы выражали коллективное бессознательное Homo Sovieticus, но также спровоцировали участников на самовыражение, «естественное» для человека, хотя и хорошо скрытое за искусственными правилами и нормами. В результате возникло разительное напряжение между статикой «неестественных» поз и динамикой внутреннего состояния человека.В своих работах Сергей Чиликов артикулировал имманентный разрыв между мечтой и окружающей действительностью. Образы Сергея Чиликова — это визуализация чеховского мировоззрения, в котором абсурд и муки свободного духа реализуются в замкнутых контекстах банальной повседневности.

Когда в 2002 году мы выставили его работы в Rencontres Internationales de la Photographie d’Arles, это произвело фурор. В изношенных ботинках с хлопающей подошвой он с гордостью гулял по этому красивому городку, который ежегодно на одну неделю становится центром мировой фотографии, повторяя: «Я номер пять» — номер его выставки на топографической карте города. фото фестиваль.Мы купили ему новые кроссовки, и в них он посетил самую важную вечеринку в Арле, в доме, где часто останавливались и жили под долгое время Жак Анри Лартиг, Анри Картье-Брессон, Мартина Франк, Сара Мун и другие великие фотографы. Сергей, не знавший иностранных языков, нашел способ наладить контакт. В новых кроссовках и полном официальном наряде он прыгнул в бассейн, привлекая всеобщее внимание. Анри Картье-Брессон разговаривал с Чиликовым больше, чем кто-либо другой в тот жаркий полдень, и Чиликов сделал его великолепную фотографию для обложки своей новой книги.Милан аплодировал ему, когда мы привезли его выставку на Миланский месяц фотографии. В Милане у Чиликова был прекрасный переводчик, историк искусства из аристократической семьи. В какой-то момент мы зашли на вокзал, в части которого проходили выставки современного искусства. Я пошел смотреть экспонаты, а Чиликов, его переводчик и ее подруги остались у фонтана. Когда я вернулся минут через двадцать, меня встретила сюрреалистическая сцена — его переводчик, ее друзья и несколько случайных прохожих стояли посреди фонтана, обнаженные до пояса и изящно позирующие в чиликовском стиле.Когда я спросил, что Чиликов сделал с этими итальянцами, он со счастливой улыбкой развел руками. Утром, теперь уже с большой компанией, Чиликов сфотографировал своих новых итальянских друзей на главных площадях Милана. В тот вечер он устроил бой быков с Куделкой. Они были звездами этого международного фестиваля и доказали, у кого больше всего поклонников в прессе. Сергея обожали везде, где бы он ни был, не любить его было невозможно. «Le Monde» заказывал ему репортажи, и он был фаворитом французской и мировой прессы, но, увы, Чиликов уже не смог посетить свою собственную выставку Photo London, которая также оказалась в центре внимания.

Он начал свои фото-выступления в далекой российской провинции, где реалии были лишь фоном; то, что было настоящим и самым важным в людях, которых он магически изображал, исполняя шаманский танец с фотоаппаратом, оказалось универсальным и понятным без перевода.

Многим казалось, что Чиликов странный и полусумасшедший, но только юродивый может сказать правду. Этот сумасшедший фотограф рассказал правду о каждом из нас словами, в своих книгах и на фотографиях.Кроме того; он был бесконечно добр, он искренне любил жизнь и людей.

Ольга Свиблова

Сергей Максимишин. Сергей Максиминский заезд на фото

Весной посетил выставку «100 фотографий Сергея Максимищина». Переходил от одного поразительного выстрела к другому и сомневался, как они сделаны. Оказалось, что Максимишин пишет книгу, где будет рассказ о каждой из сотни фотографий. А недавно вышла книга. Приятно, что про некоторые кадры я все понял.Но самое интересное, конечно, не в этом.

Разговоры о фотомастерии часто сводятся к обсуждению состава, света или технических характеристик оборудования. Все это важно. Но как научиться видеть сюжет? Как помочь обстоятельствам разобраться в картине? В книге Максимишина о том, что хорошее фото — это не количество техники. Нужен профессионализм, опыт, наблюдательность, быстрая реакция, терпение и удача, которая приходит тогда, когда есть все остальное.

Предлагаю несколько цитат из книги. Рассказы Максимины похожи на притчи. Готовых решений нет, выводы читатель делай сам. Но ведь фотограф должен думать сам, верно?

1. Пивной фестиваль, Санкт-Петербург, Россия, 2000

Старая фотография, сделанная на пивном фестивале в Санкт-Петербурге. На мой вкус, случай, когда размытие не только не мешает, но работает на изображении.

Не люблю говорить о камерах и объективах.Мне кажется странным, когда фотограф каждый год меняет оборудование в надежде, что, видимо, с каждой новой камерой качество фотографий будет кардинально улучшаться. Возможно, это верно для спортивных фотографов, но определенно не для фотографов, которые берут жизнь. Повышенный интерес к «кнопкам» для меня — тревожный симптом.

В каждой группе моих учеников есть молодой человек, которому интересно мое мнение об амплитудных и частотных характеристиках объектива. Мне нечего ответить, потому что у меня нет мнения по этому поводу.Как правило, такие мальчики очень быстро располагаются. Затем они оказываются, работая продавцами-консультантами в магазинах фототехники.

Вступительные экзамены на фотофакультет (факультет Гальперина — старейшая школа фотожурналистики в Санкт-Петербурге) принимаются сразу несколькими преподавателями. Я обратил внимание на симпатичную девушку, показывающую фотографии коллеги. Через час выхожу покурить — девушка с упущенным зрением была у окна.

— Получено?
«Нет», — ответила девушка, слегка заплакав.
— Покажи мне фотографии.

Фотографии были так себе, но девушка мне очень понравилась, и я сказал: «Приходи учиться».

С первых классов С. стал привозить прикольные фотки — такая оранжево-красная, очень драйвовая мазня. «Смотрите, — сказал я эрудированным ребятам, — вот вы правильно снимаете, а человек хорошо взлетает!»

Занятия начались в октябре. К январю я победил свои сомнения. Чтобы никто не слышал, я спросил девушку: «У вас есть резкие фото?» Она ответила Тихонечко: «Я не могу работать.«Попросил показать фотоаппарат — мало ли, вдруг неисправность. С. достал из сумки бюджетную пленку сэра с недорогим объективом. Смотрю в окошко, а там диафрагма 16. Со вспышкой делаю. не допускать школьников со вспышкой. Продолжительность светового дня Зимой в Питере 3 часа. «Скажите, я поражен — а что в Питере в январе можно снять с диафрагмы на 16?» — «Купили, «- еле слышно ответил С. и покраснел от смущения.

С. научился резко снимать.Сейчас она прекрасный фотограф, педагог и куратор. И вряд ли он часто задумывается об амплитудно-частотных характеристиках.

2. Детская площадка, Магадан, Россия. 2013.

Каждый мастер-класс начинается с просмотра портфолио участников. И каждый раз поражаюсь, как мало внимания люди уделяют месту, в котором живут. Посмотрев на десятку лучших портфолио магаданских фотографов, я не увидел фотографий Магадана. Профессиональные фотожурналисты удивились: «А школьный утренник? Это то же самое в Магадане! Или коммунистическая демонстрация.Но день Победы тоже в Магадане! «И фотографы были удивлены, что я равнодушно скинул фотографии, сделанные на пляже в Гоа. Многие не понимали, что ни одна фотография, сделанная в Магадане, не стала фотографией Магадана и что фотограф из Магадана, который не снимает Магадан, должен получить в котором мечтают тысячи фотографов, выглядит странно.И что самое удивительное, многие магаданские (Оренбургские, Сыктывкарские, Белгородские) фотографы не понимают, в какой они живут в самой интересной стране мира.

Россия — самая уволенная страна. Кто-нибудь видел хоть одно достойное фото о том, как живут люди в Анжеро-Судженске? В Липецке? В Оренбурге? Фотограф, живущий в провинции, воспринимает это как наказание Господа, не понимая, что это счастье — гигантская (у нас все гигантская) территория, много невероятных историй И никакой конкуренции!

В России сложно фотографировать. По разным причинам основная из них, на мой взгляд, заключается в том, что у нас мало уличной жизни.В Индии, Тунисе, на Кубе люди живут на улице, а спят дома. В России улица переезжает из дома в дом. Но чем сложнее дана картина, тем ценнее. Фотограф, который не снимает Россию, а снимает уезжающие более теплые края, похоже, тот пьяный из анекдота, который ищет часы под фонарем не потому, что они там потеряли их, а потому, что там зажигалка. В Индии хорошо учатся фотографировать. Лучше работать дома.

Изучив работы пятнадцати магаданских фотографов, я не увидел фотографий площадки, где выставлялись боевые машины — от самолета до танка.То ли никого не волновало сфотографировать это удивительное место, то ли они не считали эти фотографии достойными своего портфолио. Будь то бизнес на пляже в Гоа!

3. Переход через реку Кокча, Афганистан. 2001.

Корреспондент Олег Ц., бывший боксер-тяжеловес, прошедший не одну войну, не понравился своему оператору — мальчику, первая серьезная командировка в Афганистан. Каждый вечер Олег под стаканом рассказывал, как в Шереметьево оператор провожала бабушку с пирогами.И много чего нехорошего.

На двух машинах едем на передний край обороны — я в разбитой Тойоте, а Олег Групп на роскошном внедорожнике. Бюджеты у нас бесподобные.

Чтобы попасть на передовую, нужно перейти реку Кокча. У реки нас встречает полтора десятка «лоцманов» верхом на лошадях — в коричневом, сложном фарватере, пересекающем свои дела. Пока старец торгует с переводчиком огорода, к реке подъезжают три ГАЗ-66, в каждой невероятное количество вооруженных зубов моджахедов.Садитесь к бойцам. Машины форсируют реку. Повесившись над доской, снимаю ТВ перед машиной. Машинка трясется, картинка «вываливается» из видоискателя. Олег внимательно смотрит на меня на оператора и обратно. Напоследок не выдерживает:

— Что ты не стреляешь, гад?
— Сильно трясет. Это невозможно … — оправдывается молодой человек.
— Уберите, приказываю!
— Ничего не случится …
— Ты, рептилия, CNN хоть раз смотрел ?!
— Я меня так не учил…

Олег в ярости хватает оператора за ошейник и кидает за борт. Зная, что наши машины едут сзади, меня не очень волнует его судьба, моджахеды трясли то же самое. Один из них, наклонившись ко мне в ухо, спрашивает, указывая на палец Олега:

— Генерал?
«Генерал», согласен.

4. Ледяной Кремль, Краснокаменск, Забайкальский край, Россия. 2006.

…

Снимок сделан практически на ходу. Я понял, что «Ледяной Кремль» — сильная метафора, и вокруг него надо было бы вертеться.Так что всегда: есть декорации — ждите актера, есть актер — ищите декорации. Но я, конечно, не ожидал такой силы. Потом это фото публиковалось много раз, было приятно, когда известный куратор и редактор Лея Бандавид выбрала его для обложки книги «Сибирь глазами российских фотографов».

5. Погрузка рыбы, Озерковский рыбный комбинат, Камчатка, Россия. 2006.

На Озерковском рыбоводстве из припаркованных (1,5 грамма и 7 сантиметров) лососевых дур добывается в Тихом океане.С берегов Камчатки дураки плывут к берегам Америки, по пути взрослого человека. Вступая в эпоху, поспешите назад, подчиняясь инстинкту, называемому Хоминг. Те немногие лосося, которым удается спастись от браконьеров, попадают на родную фабрику. Там от самок отжимают икру и складывают в тазики. Самцы били дубинкой по голове, резали живот и поливали тазы с икрой с молоком. Затем самцов и самок отправляют в машину и отправляют на переработку — они уже непригодны в пищу.А из оплодотворенной икры рождаются туманы. Пройденные мальки (1,5 грамма и 7 сантиметров) добываются в Тихом океане. С берегов Камчатки плывут к берегам Америки, по пути взрослого человека …

В природе все происходит точно так же, только вот весить и мерить мальков некому, ударять самца по голову пузыря и погрузить тушки в машину.

Еще раз карточка о том, как важно дать Богу шанс. Сколько раз кидал рабочий Рыбин, столько раз кнопку нажимал.И только в одном кадре из сотни снятых все встало на свои места. То, что зрителю кажется феноменальной удачей, обычно подтверждается статистикой.

6. Ремонт собора, Гоа, Индия. 2006.

Когда-то я придумал, как рассказать студентам о множественных формах на фотографии. «Средний фотограф, — сказал я, — Ваня на коне снимет фото. Фотограф сделает поинтереснее», погнал Ваню на коне, повел собаку на поясе.«А нужен хороший фотограф вот так:« Ваня скакал на коне, водил собаку на поясе, а старушка в это время была фикусом на окне ». И наверняка вся эта свадьба будет начата на ради фикуса ».

Эта простая идея разошлась в сети и стала восприниматься как универсальная инструкция по изготовлению хороших фотографий. Конечно, это не так. Многообразие — не более чем технология. Я знаю много плохих сложных фотографий и много простых и гениальных.

7. Свадьба, Севастополь, Украина. 2007.

Рядом с Дон Кихотом всегда — Санчо Панса, за Винни Пучем Семенированный поросенок, слуги мушкетеров — пародии на своих хозяев, а лирико-драматический дуэт Шрек и Фиона пели, как умеют, осла и драконора. .

На семинарах, иллюстрируя нелегкую идею о том, что в хорошей картинке должен быть конфликт (высокий и низкий, жалкий и обычный, круглый и резкий, в конце концов, видимый и ожидаемый), привожу в пример блестящий обзор что 20 лет назад сказал замечательный фоторедактор Василий К.Рассматривая чей-то дивной красоты пейзаж, Василий задумчиво сказал: «Ну, вот хорошая карта. Но если бы еще на заднем плане пьяный вождь ушел, мне бы не цены!» Я не люблю Пафос. Видимо, в юности рай на комсомольских сборах. Поэтому всегда ищу козочку в кадре. Что бы ни удалили.

Сергей Максимишин, честно говоря, больше не должен быть особой идеей — одним из самых известных российских фотожурналистов, победителем и победителем большого количества международных и национальных конкурсов и фестивалей (двукратный победитель World Press Photo, например ), выставляется в России и за рубежом, сотрудничает с ведущими мировыми СМИ, учитель фотографии, из которого уже выросло не одно поколение замечательных фотографов.Одним словом, Сергей Максимишин — один из важнейших современных российских фотографов. К его фотографиям можно относиться по-разному, но отрицать его роль невозможно.

В рамках фестиваля 31 день Fotofest сегодня (15 мая) в Москве в Artplay Center открывается выставка «100 фотографий Сергея Максимищина» — попытка оценить результаты его творчества за последние 15 лет. Бывшему директору фотослужбы журнала «Русский репортер» Андрею Поликанову, а также фотографу и фотографу Артему Чернову помогли выбрать из фотографий Сергея.

Из 100 фотографий, представленных на выставке, редакция Bigpikchi выбрала 30. Всем настоятельно рекомендуем посетить выставку. А также о творческой встрече с Сергеем Максимишиным, которая состоится завтра (16 мая) в Британской высшей школе дизайна в 18:00. Узнать подробности и записаться на встречу можно по этой ссылке.

Озеро Зайсан. Казахстан. 2004.

Владимир Путин. Санкт-Петербург. 2003.

Мариинский театр.Санкт-Петербург. 2002.

Ресторан «Звоните Ильичу». Санкт-Петербург. Ноябрь 2003 г.

Московский бизнесмен на борту собственного теплохода. Москва. 2005.

Грозный. Чечня. 2000.

Купание в фонтане. Гудермес, Чечня. 2003.

Детокс. Санкт-Петербург. 2003.

Славсовхоз «Пионер». Деревня Миша, Ленинградская область. 2002.

Кормление голубей.Санкт-Петербург. 2001.

Чаепитные труппы самодеятельного «наивного театра» при психоневрологической школе-интернате № 7. Санкт-Петербург. 2003.

Восточно-Казахстанская область, Казахстан. 2004.

Праздник в честь Девы Марии — Святой Патронии села Арамус. Армения. 2007.

В ожидании школьного автобуса. Аул Эль-Тюбе, Кабардино-Балкария. 2008.

Духовный колледж.Махачкала. 2008.

Полдник в Кадетском корпусе. Сюрвей, Свердловская обл. 2008.

Центр социальной реабилитации людей с расстройствами аутистического спектра «Антон там рядом». Санкт-Петербург. 2014.

Танго клуб. Воронеж. 2015.

Митинг левых молодежных движений. Москва. 2010.

Посмертная маска Ленина. Музей Ленина, Ульяновск. 2010.

Машиносеялка (справа) и ее сестра доярка Люба.Тосненский район Ленинградской области. 2004.

Остров Сулавеси. Индонезия. 2012.

Мальчики смотрят обучение призывников. Афганистан. 2001.

Продавец золотых рыбок. Багдад. 2002.

Туристы из материкового Китая в Гонконге. 2012.

Viciousness Delhi. Индия. 2013.

Храмовая полиция. Исфахан, Иран. 2005.

Тринидад-де-Куба.2009.

Позиции Северного Альянса в Кишак Ташти-Кала. Афганистан. 2001.

38-я параллель. Граница между КНДР и Южной Кореей. 2005 г.

На форуме сайта была высказана идея взять интервью у всего сообщества нон-стоп фото известных российских и зарубежных действующих фотографов. Первая «атака» коллективного «побуждения» пришлась на фотокорреспондента Сергея Максимишина, чьи фотографии горячих точек в газете «Известия» привлекают внимание любителей фото всех жанров.

Игорь Култушкин: Есть ли понятие — «Русская фотография»?

Сергей Максимин: Я могу говорить только о том, что знаю, то есть совсем не о фотографии, а о ее маленькой части — фотожурналисте. Средний уровень российских фотографов, работающих для прессы, непостижимо ниже, чем на Западе — фотография заканчивается там, где начинается сохранение пленки. Кроме того, уровень понимания задач, как следствие отсутствия фотообразования, не только не столько фотографами, сколько заказчиками — редакторами изданий.

В прошлом году я снимал наводнение в Якутии, сотрудничая с десятками фотографов местных газет. Практически все, что было отснято, местные ребята затащили в Якутское информационное агентство в надежде, что эти снимки будут проданы. 98% просмотренных мною сотен фотографий — это фотографии затопленных домов. 2% то же самое, но с вертолета. И ни у кого не было фантазии сесть с лодкой G&S и сфотографировать, например, как люди, сидящие на крыше дома, пьют чай или варит суп.Этим фотографам никто не объяснил, что людям интересны люди, а не дом.

Несмотря на невысокий средний уровень, в России, конечно, есть ребята, успешно работающие в хороших журналах, плечом к плечу со звездами Запада. Десятки-два российских фотографа работают вполне на уровне мировых стандартов, а зачастую и перекрывают их. Поэтому, говоря о «русской» и «нерусской» фотографии, я бы сказал о работах лучших из россиян. На мой взгляд, россияне в слове «фотокорреспондент» делают ударение на слове «журналист».В русских картинах слишком много литературы и слишком мало музыки, сюжет передает форму. Еще одна проблема российской фотографии — тяга к перфекционизму, чрезмерное разрушающее действие снимков. В русских снимках есть слова Юры Козырева, дважды опробованные World Press Photo, — слишком много кропотливой работы фотографа и слишком мало мимолетной, случайной, без элегантной небрежности, нет ощущения момента момента — актуального » фотографичность ». Тем не менее, русское фото меня заинтересовало, что оно русское.Россиян волнуют, прежде всего, ответы русских на русские вопросы.

Элемент хулигана: Когда вы идете делать отчет, у вас уже есть отношение к событию в вашей голове, или вы пытаетесь максимально избавиться от этих отношений?

Сергей Максимин: Когда я иду снимать открытие выставки в Эрмитаже, я считаю, что открытие выставки хорошее. И когда я иду снимать суд над маньяком, освоившим 17 юных невинных девушек, я считаю, что это плохо.И вряд ли я смогу освободиться от своего отношения к мероприятию, даже если бы постарался.

Естественно, что, снимая историю, вы начинаете понимать явление, событие или процесс, которые пытаетесь рассказать. Иногда отношение меняется кардинально — с плюса на минус. Итак, когда я собирался снимать рассказ о зирке лилипутов, отношение к заведению у меня было резко отрицательное — как дешевый честный болав. Пообщавшись с молодыми людьми, я посмотрел на них и теперь понимаю, что цирк для них — одна из немногих возможностей достойного существования в мире «больших людей», и лишить их этой возможности было бы крайне жестокий.

Хулиганская стихия: Как лично вы относитесь к расстановке предметов при съемке сцен из повседневной жизни, и как часто, по вашему мнению, к ее помощи прибегают фотокниги газет?

Максимин Сергей: К элементам формулировки отношусь отрицательно, но без экстремизма. Если мне мешает настольная лампа, я могу ее выключить, а если тапочки мне мешают, я могу их сдвинуть. Что касается режиссуры событий или жанра — это, конечно, недопустимо.Хотя, положи правую руку на левое сердце, что из нас без греха … Но никакой радости от картины нет. Она, как фальшивая монета в коллекции. Друзья коллекционеров завидуют, но сами противны. Что касается коллег — есть признанные мастера по съемке очень короткометражных художественных фильмов … Не буду называть имен. В целом это крайне сложный вопрос, аналогичный проблеме артефакта в экспериментальной физике или биологии — очень сложно учесть влияние наблюдателя, экспериментатора или измерителя на исследуемый процесс (вскрытие показало, что причина смерти — вскрытие).Часто мы снимаем не «жизнь», а реакцию «жизни» на фотографа. Да и вопрос «правды» на фото не такой уж и простой

Интересную историю как-то рассказал Гарик Пинхасов. Он снимал либо в Риге, либо в Вильнюсе расстрел демонстрантов с ОМОНом. Была ночь, и его рукава натянули, чтобы расстрелять убитых. Кто-то поднял брезент и Гарик со вспышкой сфотографировал еле различимые в темноте тела павших. Незащищенные фильмы он отправлял в Париж.Когда он увидел резкие и яркие изображения с трупами и лужами крови, он был поражен — потому что это неправда, потому что этого никто не мог видеть — было темно

Элемент хулигана: Что вы пытаетесь показать в отчете? Событие, отношение к нему со стороны самих участников, ваше отношение, чувства?

Сергей Максимин: Если мне удалось адекватно отразить все четыре позиции — карта удалась.

Сергей Трапезин: Посмотрел работу по ссылке.Один большой вопрос — как можно фотографировать !!!? Я вроде перестаю пытаться: ((А если серьезно, хочу спросить: во время репортажа вы пользуетесь зумом? Или носите несколько фотиков с разными линзами? Или успеваете поменять линзы? Или все вместе?

Максимин Сергей: Из оптики у меня 17-35, 50, 28-70 и 70-200. Все, кроме Falloon, — 2.8. Falloon полностью дешевый, пластиковый, — 1.8. В командировках, как правило, снимаю на две камеры — на один широкоформатный ролик, на другой телевизор.

Вадим Содгадушкин: Какую роль играет цвет в ваших картинах?

Сергей Максимин: Именно такие роли света, композиции, ритма, рифмы … Цвет — одно из выразительных средств. Имея наглость считать себя цветным фотографом, часто понимаю, что, будучи обесцвеченным, карта совсем не проигрывает, а иногда и выигрывает. Ну, слава Богу. Кому надо, отговорит.

Сиреневый паровоз: Сергей, вы сначала снимаете пленку, а потом выбираете удачные кадры по композиции, цвету и т. Д.? Или вы просто ждете, повар, знаете, что будет дальше? Это все, конечно, репортажная съемка.

Сергей Максимин: Сначала жду, готовлю и знаю, потом снимаю пленку а не одну, а потом выбираю лучшую. Хотя, конечно, бывает и стрельба пятой. Вообще, часто спрашивают, как фотографу удалось что-то снять … как правило, это не вопрос реакции, а вопрос терпения и интуиции. Тарасевич, мол, 8 часов ждала карту, не сработав.

alpauk: Как вам такая ситуация: получился очень красивый кадр, его ценность выходит за рамки конкретной редакционной задачи. 3 мегапикселя … не больно? Или это — Федеральная резервная система фотографа?

Максимин Сергей: Обидно. Вдвойне разочаровывает, когда вы не можете выполнить конкретное редакционное задание, потому что у вас нет цифровой камеры. Я убираю в рисунок только в случае крайней необходимости или прямого требования заказчика (как это было в Ираке).

Алпаткин Александр: Особенности поведения при съемке в критических ситуациях и реакция окружающего человека на камеру. Более того, вас часто удаляют с очень близкого расстояния, и получить наказание рукой фотографа очень легко.

Максимин Сергей: Главное — не доводить ситуацию до критического. По моим наблюдениям, есть фотографы, которых бьют всегда, а бьют почти никогда. Видимо, это как собаки — собаки кусают тех, кто боится, реагируя на запах адреналина, как на раздражитель.Я думаю, что отношение людей к фотографу во многом определяется отношением фотографа к людям. В целом людям обычно приятно внимание, вопреки устоявшемуся мнению, им нравится то, что им интересно. В том числе фотограф. Скрытую камеру снимаю очень редко — там почти не пригодится. «Обычная» камера, на мой взгляд, значительно более эффективный способ съемки.

Алпаткин Александр: Если можно, немного о съемках сериала «Лариса» вашего собачьего возраста.

Сергей Максимин: Самый простой рассказ — встретил Ларису на Невском и согласился на съемку. Удален день четвертый.

Андрей Шелтофф: Хотелось бы узнать об обстоятельствах создания картины «Голгофа». Это отчет или настройка? Как называется имя имя?

Сергей Максимин: Это съемка для «светового» про питерский клуб «Хали-Гали». Гуляют веселые компании банковских людей. Друзья дня рождения заказали стриптиз на стол.Снимается практически вслепую — там очень темно, засветив вспышку назад и вверх. Компания была полностью пьяна, они имели отношение ко мне. Этот снимок — один из самых невинных из тех съемок, но даже свет на нее не поставили. Насчет названия — фиг его знает … У меня все происходящее по формальным признакам напоминает распятие. Да и на стене распятие

Вопрос: Что еще хотели бы сказать начинающие авторы? : -)

Максимин Сергей: Желаю хороших открыток.

— Максимишин — что? Маленький, лысый, бородатый. Живет в Санкт-Петербурге. Фотограф. У него есть жена, два сына, две кошки и собака. Как перевести с русского языка фотографическую фразу «Максимишин Малый?».

Текст: Наталья Хаджева; Фото: Максимишин Сергей

Сергей Максимишин.

Фото: Татьяна на узинетов

Сергей Максимишин активно ведет курс фотожурналистики.Тема занятий — фоторассказ о человеке. Сергей «На себе» объясняет его основные составляющие. Дважды в месяц Сергей приезжает в Москву, чтобы проводить занятия со студентами курса фотоработы в школе изобразительного искусства. Шестой год подряд мероприятием становятся Открытые показы работ учеников учеников Сергея Максимишина. В родном городе он преподавал в школе «Мастерская», сейчас обучает студентов фотофакультета имени Гальперина, декан которого Павел Михайлович Маркин в конце 90-х увидел в руководителе российско-голландской компании фотографа мирового уровня.

График жизни Сергея жестко расписан: заказы ведущих изданий и агентств PanOSPICTURES и FOCUS, занятия на курсах фотожурналистики в Москве и Санкт-Петербурге, лекции и мастер-классы из разных школ разных городов и стран. Несмотря на работу, у него есть время быть активным в Facebook — у него более 12000 подписчиков и друзей — отвечать и участвовать в значимых публичных мероприятиях, быть в курсе новых тенденций, работать в жюри различных фотоконкурсов и фестивалей, следить за бронируйте новинки и ведите обширную переписку.Иногда он поглядывает на своих поклонников с редкими выставками и пишет вторую книгу, которую все с нетерпением ждут (первая книга «Последняя Империя. Двадцать лет спустя» выдерживает три публикации).

Не думаю, что Сергей легко согласится с утверждением, что он — яркое и заметное явление российской фотографии рубежа XX-XXI веков, но он действительно стал гуру, наставником, образцом для подражания не одному сотни молодых фотографов России и вывели в орбиту мировой фотографии многих своих учеников.Среди них Татьяна Плотникова, Влад Савор, Александра Деменкова, Алексей Бушов, Михаил Домозилов, Мария Плешкова, Марина Маковецкая, Алексей Мелиа, Сергей Карпов и другие.

«Моя задача — не просто научить людей фотографировать, а научить снимать вовремя и по теме», — говорит он в начале своего курса.

Сергей секретов не бегает: показывает школьникам всю спаренную флешку и как он идет в президентский фрейм. Он всегда или почти всегда знает, что ему нужно от съемки.Он готов выложить в сети информацию о себе, о любом кадре: что за камера, в каком режиме снимается, как я договаривался, к кому обратился и что случилось. Он открыт для общения, полон иронии и самоиронии, остроумен и доброжелателен.

В этом году он впервые за много лет отпраздновал свой день рождения — 29 октября — дома, вместе с семьей. Сергею исполнилось 50 лет, и поздравления шли нескончаемым потоком.

Мы не успели поговорить с ним «вживую», а поскольку редакция настояла на материале Максимишина, мы поговорили по Skype, я использовал свои диктофоны и записи Сергея на стене «Facebook».

Максимищина: «К круглой цифре я хотела закончить книгу. К юбилею хотела сделать большую выставку школьников. Не успела: с 25 июля не ночевала дома больше чем пять дней подряд. Не успел — и фиг с ним. Если ваше имя нужно. Успею подвести итоги ».

За три недели до юбилея в Facebook:

«Я напишу сюда, чтобы отрезать путь к отступлению. Я наконец собрался с Духом, достал из пыльного ящика старый сканер, который меня долго кормил, из этого же ящика достает папку с негативами.Я сделал это для того, чтобы наконец приступить к работе над книгой. В книге все еще думается, что: с Андреем Поликановым и Артемом Черновым мы ползали по полу и из предложенных мной 500 картинок с помощью шуток-добавок-грим-преждевременных приколов более-менее демократично выбрали 100 лучших. фото Максимашина. Теперь моя задача написать о том, как были сделаны эти сто фотографий, как они были выбраны из, часто много вариантов публиковались, и что говорили люди, в том числе в FB. Ну и еще кое-что, если есть что сказать.

П.С. Артем снял фильм о том, как мы ползали по полу и, ругаясь, выбирали картинки. Местами мы ругаемся, что удивляемся. «

Острое чувство счастья для него — это когда есть город, в котором он никогда не был. Он идет по дороге и не знает, куда она ее приведет: «Я, наверное, люблю путешествовать больше, чем фотографировать. Для меня главное — это путешествие, приключения, новые люди и впечатления». У многих есть мнение, похожее на что случилось с Наташей Шараповой, его ученицей:

«У меня такое впечатление, что все люди живут своей скучной жизнью только на то время, что за один день, увидев тебя в фотоаппарат, ставят все ярче, отбрасывают красивые тени и выстраиваются в идеальные композиции.Как вы их находите — разум непонятен! «

— Сережа, какие важные и, может быть, неожиданные события произошли за последние десять лет вашей жизни?

— Скорее на пятнадцать. Самое неожиданное, что я стал фотографом. Если бы семнадцать лет назад мне сказали, что я буду фотографом, я бы никогда не поверил в свою жизнь. Я не был бизнесменом — я был менеджером, наемным сотрудником, успешным сотрудником с хорошей зарплатой, в хорошем костюме, с красивой секретаршей Надькой, личным водителем, офисом в центре.У меня все получилось, моя семья привыкла к определенному уровню комфорта. А так все бросать и ехать на босяки, как я уехал … Если бы не дефолт 98-го года, думаю, мне бы не хватило сил. Когда случился дефолт, а утром доллар стоил шесть рублей, а вечером 26, то наш бизнес был затоплен. Когда мы думаем, что Господь наказывает нас, Он направляет нас. Это был шанс, прекрасный шанс — бросить все и уйти. Я думала, что если сейчас не уйду, то засижу в офисе насмерть, а внукам мне нечего сказать.Я все бросил и ушел. Это было первое знаменательное событие.

Второе важное событие — Чечня 2000-го года, где я познакомился с теми людьми, которые были моими учителями. В первую очередь это Юра Козырев. Потом была встреча с вами, и вы поместили меня на фото из журнала, встреча с Марго Клингспи, директором агентства Focus, которая помогла мне и сделала для меня несколько очень важных вещей. Конечно же, все та же мировая пресс-фотография, выставка в Перпиньяне. Знаете, жизнь настолько насыщена, что в конце года я с трудом вспоминаю, что было в начале.Есть события, у которых недавно были события, которые были давным-давно. Итак, события начала года — они в категории «Надолго».

Мой график стал другим жестким. Если пять лет назад я много снимал, то сейчас мало работ для журналов, и большую часть времени я уделяю воспитательным делам. График иногда бывает довольно жестким. Я всю весну сидел на попе, а потом в конце июля уехал, а до конца ноября ехал в существующий дом на несколько дней.

— Что было интересного в этом году?

— Сначала мы выпустили две классные группы московских студентов, и петербургская группа была замечательной. Была замечательная поездка в Бразилию. Это был корпоративный заказ для Coca Cola, тем не менее, очень интересный. Интересна была работа для «Штерна» о путинской России плюс поездка со студентами в Индию. В Индии я был в одиннадцатый раз и хожу к ней каждый год.

— Что вы преподаете? А что для вас Индия?

— У любого фотографа есть два основных удовольствия: первое — показывать свои фотографии, второе — рассказывать другим людям, почему их карты — дерьмо.В обучении сходятся оба удовольствия, и даже деньги за это платят (смеется). Научи меня дико интересно. К тому же заказов становится меньше, свадьбы снимать точно не буду, а семью кормить надо. На самом деле это действие кармическое. Брахман в Индии обязан учиться независимо от того, платят они ему или нет. Я знаю, что чем больше отдаю, тем больше буду. При этом секретов у меня нет. Хотя многие думают, что Максимишин, Сука, самого главного все равно не расскажет.У меня нет секрета, я готов поделиться всем, что у меня есть.

— Можете рассказать какой-нибудь забавный байк о себе как учителе?

— Самая главная претензия ко мне: Максимишин дает себе подобное. Резюме максисы-лайт. Но список студентов, который вы приводите в этой публикации, — лучший аргумент против. Велосипеды бывают разные. Например, Пинхасас своим ученикам говорит, что он, мол, добрый, но Максимишин приедет — а у вас все хан! Недавно перед мастер-классом организаторы попросили меня не отрываться сразу со стороны студентов, а внимательно к ним обратились.То есть у меня образ суперсажного учителя. Ну знаете, что это не так?

— Вы другой. Вы строгие, идете хорошо …

— Я еще знаю, что вам нравится в работе учителя? Когда что-то получается из ничего, исключительно по вашей воле. Ничего не было — а вдруг такое … Наверное, так радуется бизнесмен, когда он хотел построить мост — вот он и мост. Так и в обучении. Вы берете человека, и благодаря вашей воле он что-то делает, а что-то получается.Сквозь слюну, слезы, Матюки — вдруг оказывается, чем человек может гордиться собой.

— Обучение — диктаторское или биржевое?

— Скорее обмен и вызов — звоните. Особенно в дороге, когда у меня бегают по полям 15 не самых плохих фотографов, я не могу себе позволить снимать хуже. Это большой вызов. Знаете, самый большой ужас для фотографа, особенно для фотографа с таким именем, — это услышать: «Аквел промазал». Этот вызов — мощный стимул к каждой стрельбе.С тобой очень сложно бороться. Как недавно сказал Гарик Пинхасов, если у вас был такой выстрел, который удался, то вы совершенно подсознательно стремитесь повторить этот успех. А это тупик. Но вы же не машина, к каждой стрельбе не придумываете новый ход, и вы вынуждены постоянно бороться со своими штампами. Любой журнал уровней, который я могу предоставить, играя в классе. Но если прошел год, а я не сделал ни одного снимка, который мне самому показался крутым, новым, интересным, то год был напрасным.К сожалению, с каждым годом таких картин становится все меньше. Но, может быть, потому, что я меньше работаю, а может потому, что я уже много взял и много сделал. Убрать картинку, которая была бы для меня новой, не так-то просто.

— Вы чувствуете себя великим фотографом, ярким явлением современности?

— Ну вот посмотрите: какое явление я чувствую — да; То, что я велик, нет. Время покажет. Но я думаю, что сделал три-четыре снимка, за которые мне не было стыдно.

— Не утомляет то, что вас все время цитируют, ваши лекции разлетаются по частям?

— Мне нравится … Чего я только про себя не читал! Про пять шагов Максимищин — прикольный прикол был. Назовите это «Правило Максимишина». Это очень круто. Я действительно сталкиваюсь с тем, что некоторые люди не чувствуют расстояния, с которого нужно стрелять. А некоторым я говорю: «Прежде чем нажимать, сделайте два шага вперед». Некоторые люди считают, что если убрать человека с расстояния трех метров, то он будет менее заметен, чем с расстояния двух метров.

— Но откуда взялись пять шагов? Помню, на каком-то мастер-классе вы советовали — опять же, некоторые, если у них есть широкоугольный объектив камеры, делают два шага вперед, а если длиннофокусный, два шага назад. Развлекаюсь, когда читаю правило пяти шагов. Фактически речь шла о конкретной ситуации, конкретной оптике и конкретных людях. И это стало «Правилом Максимишина».

«Вы понимаете, что пять ступеней — это почти пять метров?»

— Максимишин не великий, но значимый.Уточните, кто в вашем доме?

— Есть люди, рядом с которыми я не чувствую себя неуместным. Так что я ничего не чувствую по отношению к любому фотографу. Мне не стыдно никому показывать свои фото.

— Представляете, как в футболе: одиннадцать фотографов — и вы в их ряду …

— Если говорить о русских, то в одиннадцать я буду стоять, может быть, резерв.

— Речь идет об известном списке из одиннадцати фотографов, принесших журнал «Плакат» несколько лет назад…

— Я думаю, что этот список был первым. Сегодня был бы другой список. Появляется много новых молодых фотографов, невероятно талантливых. И они появились в разных местах. Например, якутка, которая живет в Америке — Евгения Арбугаева — год назад стала победительницей конкурса Leica Oskar Barnack Award. Елена Чернышева, получившая в этом году премию Golden Eye World Press Photo. Они просто бойня, и вы понимаете, что вас немного тронули. Появляется новое поколение фотографов.Из каких-то других мест они выходят. Была возможность учиться на Западе. Когда я начинал, Интернета вообще не было, и мы просто не видели фотографий.

— И все же, почему вы так мчитесь в Индию? Бревна почти не берут историю из Индии. Помню, в «свете» было табу на историю Индии.

— Мне там хорошо. Где-то слышал фразу: «Небо России давит». Проверено. Вы выходите в Индию из самолета — и вас охватывает чувство безмятежности.Как наркотик. Правда. Обычно я ездила в Индию зимой, в этом году ездила осенью. Оказалось, полтора года не было. Я был просто вреден физиологически. Нет такого места в мире, где бы я был так хорош. Я не знаю, почему. Многие меня не понимают. Но чем будем хвалить Индию …

— Какой штат Индии вам нравится больше всего?

— Я был в разном, и мне везде было хорошо. Лучше всего там, где есть море. Но там, где нет моря, мне тоже хорошо.

— Ваша самая большая мечта? Или цель, к которой вы стремитесь?

«Мне кто-то сказал, что когда ты проходишь под мостом, а по мосту едет электричка, нужно загадывать желание. Всегда бывает неожиданно, не успеваешь поесть в себе, и выскакиваешь что ближе Раньше ходила и думала: вот разослала открытки на World Press Photo, было бы неплохо выиграть; Или гуляла и думала: неплохо бы устроиться на эту работу; А теперь думаю: только дети были хорошими. .Если быть честным. Открытки на конкурс уже не присылаю, вылезла из этого, собственно, остаются только основные мечты. Так что я считаю, что дети были хорошими, чтобы семья была хорошей.

— Где бы вы хотели встретить старость?

— В Индии. И не потому, что мне плохо в России, хотя сейчас мне это нехорошо.

Но я родился на юге, мне хорошо, когда светло, когда тепло, когда нет зимы. Потому что зима для меня — это время, когда нужно скрипеть зубами, чтобы выжить.Такая пауза в жизни. Конечно, когда все будет сделано, хочется уехать куда-нибудь в тепло.

— Что вы думаете о современной журналистике?

— Она в процессе, она в пути. Потому что старая форма и финансирование журналистики, и корма, то есть упаковка ее, например, журнала, почти умерла, а новая все еще рождается. Посмотрим. Мне кажется, суть не изменится. Потому что журналистика — это когда одни люди рассказывают другим о том, как живут третьи люди.Главное событие, которое происходит в журналистике, — это забота о сети. Забота журналистов о сети предполагает прямой контакт журналиста с читателем. Без редакторов, фоторедакторов, журнала. И в этом смысле мне кажется очень важным опыт Ксюши диодор. Такая работа с читателем напрямую. В основном без посредников.

Тогда читатель выступает не только получателем информации, но и непосредственно ее плательщиком. Мне кажется, что это журнал будущего — в выходе прямо к читателю.Куча журналистов ведет свои блоги, и читать их в сто раз интереснее, чем те же журналисты в газете. В блоге они пишут то, что думают, и не смотрят на редактора, редакционную политику, на цензуру. Журналистика становится немедленной, оставляя посредника между журналистом и читателем. Естественно, фотожурналистика меняется. Также она меняет привычную упаковку. Фотография попала в журнал упакованной, и ни в одном журнале не было больше 12 фотографий. А теперь 12 картинок в интернете посмотрите ко.

Рассказы стали более подробными. Естественно, поскольку они более детализированы, требования к каждой карте меняются. Нам больше не нужно рассказывать все в одной карточке. Мы дадим три, из которых каждый скажет немного. Форма изменяет содержимое — точно так же, как содержимое меняет форму. Раньше как вы нас учили? Каждое журналистское фото должно рассказывать о том, что произошло, где это произошло и когда произошло. Теперь нам не нужно этого делать, все наши читатели находятся внутри контекста.Мы вовсе не обязаны делать вид, что читатель — идиот с Марса. Поэтому не показывайте «Что? Где? И когда?», Потому что люди уже знают об этом по телевизору. Возможно, стоит уделить больше внимания этому «К и к?».

Передача эмоций и ощущений. В этом смысле показателен сериал Пелегрена, когда он убирает людей, смотрящих в окна Папы Римского. Классически он должен был показать умирающего папу, а потом людей, смотрящих на него. Мы стоим на плечах телевидения, создавшего информационный контекст, и мы внутри него.Помните, была такая расцветка: предлагались контуры, а их надо было раскрасить? Раньше мы тоже закрашивали контур, и раскрашивали. Теперь контур для нас уже нарисован. Наш бизнес — раскраска. Но тем больше требований к нему. Мужчина стал умнее, жестче и информированнее.

— Но более поверхностно?

— Думаю, журналист найдет читателя любой степени «поверхностности». Посмотрим. Будущее приближается так быстро, и все меняется так быстро, что что-то предсказать становится невозможно.

— Чьим творчеством вы постоянно занимаетесь?

— Во-первых, для ваших учеников. Во-вторых, есть несколько названий колец, я не хочу их называть, творчество которых меня интересует, и я стараюсь отслеживать то, что они делают.

— Что ты любишь снимать? Что вас больше всего волнует?

— Вернемся снова в Индию. Некоторые люди отправляются в далекие страны в поисках этноса, в поисках того, что потеряно. Например, мы едем в Индию с одним фотографом.Мы приехали в город Вриндаван. Кришна родился там. А там протекает река Джамон, такая же священная, как Банда. Переправа, лодки, набитые сотнями паломников. Красота немыслима. А посреди реки торчат омерзительные шесты. Видно, мост собирались делать — не сложилось, от моста остались бетонные опоры с ответвлениями арматуры. Эти столбы есть во всех моих рамах.

Это важно для меня. Это косяк цивилизации.Этническая принадлежность мне не очень интересна. Меня интересует преломление этносов в наши дни. Прямо как мой рассказ из Кении о железных жирафах. У другого фотографа этих опор нет ни в одном кадре, он специально к ним поворачивается спиной. Он ищет ту Индию, которой больше нет. Представляю намного интереснее, чем свадьба в Малиновке, чем была. Я никогда не хочу поворачиваться спиной к бетонным столбам. Я собираюсь поехать в Монголию и не собираюсь ехать из Улан-Батора.

Для меня Улан-Батор — это место, где проходит стык цивилизационного и временного. Старая монгольская цивилизация, некоторая советская цивилизация, новые западные веяния. Этот микс цивилизаций мне наиболее интересен. Обязательно пойду в степь искать кочевников в юртах.

Меня интересует настоящее. Мне нравится наше время, и я люблю снимать наше время. Как-то спросили меня, что для меня время? Мне кажется, как хозяйка поднимается в банках с помидорами, мы кидаем время в банки.Мне кажется, что любая наша фотография ценна тем, насколько интересно она будет смотреться через 50 лет. Это наша миссия.

— Фотография — как способ упаковки времени?

— Да, метод сохранения времени. Интереснее: посмотреть фото Родченко или семейный альбом того же времени? Мне интереснее смотреть семейный альбом. Родченко классный парень, он все круто прикрыл, потому что у него не было широкого правого. Но не буду часто его пересматривать, а бы семейный альбом смотрел и смотрел.Потому что мне интересно, что это были за пуги, какие виды были, какие были луки, какие ботинки …

— Максимишин сорокалетний и Максимушин пятидесятилетний — можете их сравнить?

— У меня на голове стало значительно больше волос и больше желаний.

— Какие иллюзии вы разрушили за эти десять лет?

— Очень хотелось славы. Я действительно хотел быть великим. Чтобы побеждать в конкурсах, каждый должен все доказывать. Сейчас мне, конечно, очень и очень нравится.Вы знаете отличный анекдот о том, как грузин спросил, когда ему лучше жить: когда Хрущев, Брежнев или Горбачев? Он ответил: «С Хрущевым». Спросил: «Почему?» — «Очень хорошая была потенция!».

«Если бы у вас была история обо мне, что бы вы рассказали о Сергее Максимише?»

— Маленький, лысый, бородатый. Живет в Санкт-Петербурге. У него две кошки, одна собака, двое детей и одна жена. Работает фотографом. Иногда учит студентов. Вот во что я бы стрелял.

От Максимищина:

«В городке ACCIS (сто тысяч человек и 570 км от Сан-Паулу) две школы классического балета.Королевская балетная академия закрыта до понедельника — каникул, и я снимал уроки в школе Петрушки (местные говорят «Петрушка»). Затем он отправился в центр спасения животных, найденных под винтами машины для очистки сахарного тростника. Там я погладил бразильского гривастого волка и пуму без хвоста, а потом, как ацтекский бог, прошел с двумя ягуарами для носовых пазух. Ягуаров нашел неделю назад, они два месяца, я их видел с бутылкой молока, и они соблазнились моими руками. Фотографу бывает тяжело, но все же лучше, чем работать.«

« Ассоциация еврейских студентов приглашает вас рассказать о фотокарточках. В Ассоциацию студентов России я пришлю не задумываясь. Я тоже не пойду на это. Из соображений симметрии. «

«Еще раз срач в ЖЖ о том, как снимать: в Raw или JPG. Еще раз кто-то говорит, что здесь Максимишин сам снимается в джипе и студенты это делают. Официальное заявление: снимать нужно в RAW. Я снимаю Исключительно JPEG и только от лени.«

«Когда я еще не был фотографом, я любил считать чужих очень хорошими фотографиями. Некоторые запечатлели Дух. Буквально. Потом я стал плохим зрителем. Мне уже очень легко« сломать »фотографию — я видел Вчера ехал в Сапсане, смотрел долгожданную книгу Алексея Мелиа, и все было по-прежнему: Дух схватил. Буквально ».

«О личной жизни. Только что пришло письмо: Митька пришел (два зачетных экзамена и собеседование) в экол политехникум.Будет сделано в Париже. Если все будет хорошо ».

«То, что нужно в первую очередь для ведения бизнеса, что мне нравится, но только потом думать как раб денег, это пришло ко мне только в 35 лет. Простой, но действенный рецепт счастья в личной жизни».

Сергей Максимишин (Sergey Maximishin) — талантливый фотокорреспондент.Его работы узнаваемы не только в узких кругах ценителей фотоискусства. Они хорошо продаются на выставках и привлекают внимание как любителей, так и профессионалов. С 2001 года Сергей Максимишин ежегодно удостаивался наград на различных конкурсах. Самым значительным было первое место на выставке WORLD PRESS PHOTO (2006).

Прежде чем взять фотоаппарат в руки и посвятить жизнь искусству фотографии, Сергей получил политехническое образование. Успел поработать в Эрмитаже и возглавить крупную труппу.Но, в силу определенных обстоятельств, в какой-то момент его жизнь круто изменилась, и он реализовал свой творческий потенциал в области искусства.

Детство и юность талантливого фотокорреспондента

Сергей Максимишин появился 29 октября 1964 года в селе Кодыма, что в Одесской области. Со временем семья переехала в Керчь (Крым). Творческое будущее Сергея никто не подсказывал. В 1982 году молодой человек окончил школу, в которой учился прилежно.Затем он успешно сдал вступительные экзамены в Политехнический институт, расположенный в Ленинграде, куда и поехал учиться. Выбрал Сергея не самую легкую специальность — получил знания в области экспериментальной ядерной физики. Занятия особо не увлекли Максимину, и через 3 года ее отчислили из-за большого количества баллов.

Потеряв статус студента, Сергей пошел на военную службу, где впервые взял камеру в руки. С этого момента он был поглощен миром фотографии, хотя до того, как увлечение превратилось в профессию, прошло немало времени.Во время службы в армии, которая длилась с 1985 по 1987 год, молодой человек попал в группу советских военных специалистов, работающих на Кубе. Сергея взяли как фотографа.

Приход на фото

Вернувшись из армии, Максимишин решает завершить образование, восстановленное в институте. Из-за скромного материального положения Сергею пришлось параллельно устраиваться на работу. Он занял вакантную должность в лаборатории Эрмитажа, куда в его обязанности входило проведение экспертиз.Чаще всего он работал с монетами, исследуя их химический состав.

В непростой для всей страны период, начавшийся в начале 90-х годов, у Сергея была семья и маленький сын. В 1991 году он уходит с работы в Эрмитаже, где к тому времени уже перестали платить зарплату, и начинает работать в частных компаниях. Когда в 1998 году компания, в которой работал Максимишин, разорилась, Сергей в корне меняет свою жизнь.

Все время после возвращения из армии Максимишин не выпускает фотоаппарат из рук, фотографирует друзей и знакомых.В 1996 году он узнал о наборе группы фотобумаги и поспешил подать документы. Учился художественной фотографии Сергея 2 года. Уже в то время он начал публиковаться в малоизвестных изданиях. Вот только после банкротства компании он решил превратить любимое хобби в профессию.

Творческий путь гениального фотореагента

В 1999 году Максимишин начал работать в новостях «Известий». В 2000 году он отправляется в Чечню, в 2001 году — в Афганистан, а в 2002 году — в Ирак.Эти годы можно назвать поворотными в жизни фотокондуктора, работы которого попадают в западные СМИ. В Чечне пути Сергея пересеклись с фотографом Юрием Козыревым, который стал его первым учителем. Несмотря на то, что техника, с которой работал фотоконденсатор, была далека от совершенства, ему удалось сделать много снимков. Сегодня они не только выставляются в галереях, но и успешно продаются. Яркий пример — работа «Продавец золотой рыбки», выполненная в 2002 году.

В 2003 году Сергей прекратил сотрудничество с «Известиями» и начал сотрудничество с немецким агентством Focus, американскими и французскими изданиями.Сегодня он не только занимается любимым делом, но и учит студентов искусству фотографии. На своих курсах мастер своего дела совершенно не акцентирует внимание на технической стороне вопроса. Задача Maximish — научить тех, кто уже знает основы стрельбы, отображающей суть происходящего. Ведь по собственному убеждению Сергея, каждый может научиться с технической стороны, но раскрыть через камеру душу человека — намного сложнее.«Моя задача — объяснить студентам, как рассказывать истории с помощью фотографии», — всегда говорит Мастер.

На протяжении 6 лет Максимишин устраивает выставки работ своих учеников, которые собирают большое количество зрителей и ценителей искусства.

Помимо преподавания на курсах фотожурналистики, Сергей проводит мастер-классы не только в разных городах России, но и за рубежом. С удовольствием принимает приглашения поработать в составе жюри на фотоконкурсах и фестивалях, устраивает собственные выставки, пишет книги.Несмотря на то, что жизнь знаменитого фотоконденса расписана по часам, он успевает следить за новыми веяниями и вести активную социальную жизнь в Facebook.

Наследие Сергея Максимашина

Снимки Сергея Максимишина для многих стали учебным материалом, с которым начинающие фотографы проверяют свое мастерство. В 2007 году он выпустил книгу, в которой собрал лучшие работы. Он называется «Последняя империя. Двадцать лет спустя». Его можно встретить в нем не только с просторов России, но и на участках всех стран, когда-то входивших в состав СССР.Его фотографии наполнены чувствами и эмоциями.

Максимишин никогда не гонится за идеальным кадром с точки зрения композиции, света и т.д. Для него важна реальная история О людях и событиях, которые он рассказывает через объектив своего фотоаппарата. Сегодня Сергей работает над второй книгой.

Часы GuruShots

51654e45acfdb551]cf870c921e96d611babe8]926ef30c25c68a]be80d69de37714711e]5f3]423805bf853197ae]a16c1e38801e8502b92ac720e]2e30a93c3da7079c96c7a8cb7e]

1	весна лето	[9e88067587f9f46b27778722c1eda94d]	496
2	ФОТО55	[37cdb6488fa9c72f41d030787dd61b45]	461	звезда
2	Божья коровка	[253cabcf1f110ffd22eee4ca448dc11d]	461
3	Джессика Рэндалл	[c2b3df0478f4fb5b959ce43af53]	460	звезда
4	SerendipitousPhotography	[2b22ee71cc179f3e7c438a6c03432d01]	442	звезда
5	Фотография Ewe	[79e11e83da103e0fa4aa8f48f87c1c92]	430	звезда
6	Риаджул Карим	[afad8217161902ae36f3afc406b40a5f]	394	звезда
7	Дэн Клипперт	[c7a491e1c64d8f8cdb99b037d14b7092]	393
8	carlosjgilsevilla.81465	[46a94326a6bcb9f30f66cd4490b7ce3f]	392
9	mozil_uk	[e53d186ff63078d009c0f16d79dd50f5]	388
9	Гиоргос Димитриадис	[60a033e9348c6723cadfb43655bc927f]	388
10	Laďa Hil	[87bea7227a3eecaaa555b1183237025c]	385	звезда
11	ktsueheartsyoo	[66db4b928ef0369fda3c23e92d20e607]	383
12	ошибка затвора	Красный коршун	379	звезда
13	Океаническая фотография	[5f1b00954f430fbe6e5f1d09e2fb8271]	377	звезда
14	Хосе М Валера	[5a7f9b389b6a6cf83066101d507e8053]	376	звезда
14	ShakyHands	[1cc4b76e4bb0c4b134258ff2fdf5e11f]	376
15	Ханна Лотти	[30db839fc0e44ea4891d43df13532bc1]	371	звезда
16	TM66 ИЗОБРАЖЕНИЕ	[d54f37f637dd031b7cc89ea606b]	366
17	Карлальбро	[61bb0eacfff42f4d419d7da2b2369c58]	362	звезда
17	Busgosu GSM	[5c8f03cdf59b0fd020f5536804ff7fb7]	362
18	певтимов	[a6093de43e63430118bb0b34abbd0f0b]	361	звезда
19	Циханер Озтюрк	[3b087fb9f3d053e25a2fe9e919e7533a]	358	звезда
19	Дэн Дэн	[d88aede25f899ccc3b60c29f9a1a5746]	358	звезда
19	COCOSILA	[d57f706768644c	373c623de61f2]	358
20	blktie_pics	[14ac3df6f3e636d54b67d4824fd853f8]	357	звезда
21	nejc.парасухх2994	[d2ae1bc3b1de6267f7fa99859df06cdd]	356	звезда
22	София попурри	[723244536887e49503f72fa223fb3e73]	355
23	Сальва Эскрива	[7ea92b14f0b6cfbfad6384dd3cf737ea]	354
24	Йоньер Ризо Барона	[ee81b48cdea9b7e82e1332908ff9cfe1]	350	звезда
25	Сливен	[ca37a8f1cff7beed44eced06eb118ccc]	349
25	jenlox48	[2aee5d31ed53cf87ae3e77d4e11d4657]	349
26	гамгум85	[c45abec76578d256f8237347e660e195]	347
27	Гнав Согрешил	[00f32c0f4d58a7e503c2de4b49d9d775]	346
28	Вера Вакка	[c93ca778c097bd10ed1b199e93e23bfb]	345
28	Адам Энрике	[80b7b8ed2a250ea6ea280e9deb4309b9]	345
28	мкр 13	[327b378e71352e837ec217e38b79307e]	345
29	Иза Лайсон	[eeee8a571eb19ab03fd8d642ca7f6b1f]	344
30	Дарек Фотобиномад	[8981a995b4265aa3b0973f21e38d0ea4]	343
31	Алессандро Мельци	[95fd64dbdd55e511df3ecd6d14e5075e]	342	звезда
32	Роберт Стивенсон	[624a5265dd51f44675ec3a403df522ed]	340
33	Джеффри Бенке	[8e2e3775306849c82f4573e838c7f400]	339	звезда
34	Мэтью Вурт	[955ab964f5ff307c76258a3d6a259ed0]	338
35	Джейк Хлоя	[7e407d4710dec6d2cdf3a	dd0885]	336	звезда
35	Марди	[253f4ceefb40be9d50a531a2f8400239]	336	звезда
36	Огедай Хан	[8d2756818bd7910d230433b6be872bc9]	335
36	bahadirgueler058	[22cdf56f4bfe0fd4687bb8931e20f173]	335
37	любитель фотограф05	[a1caba8d9c5b8e8d17b391e1b070c0db]	334	звезда
38	сенфдазугетан	[c23f1ba7986a8b8fe1ab7fc1a133839d]	333	звезда
39	BaldesV	[ea51dae184e399f7f7e3ac71fa4c7481]	331
39	Джей Сильвф	[150f962d5226a0b4b01973b47d329f76]	331	звезда
40	кирпичная стенаграфика	[3b66cb5f0fc0a2e66152a218dc74ddf8]	329
41	Сок Урфинна	[f34c381c67fe45eea87e16144d7e8770]	328
41	jlcook345	[8d2bb127ca70f7701cabf2d8872df6dd]	328	звезда
41	ismailsrhtsahin	[735ca7a72216cc866f98add1ad163500]	328
41	Роберт Моррисон	[4dc71 13ac0604d81a1b75f50c84]	328	звезда
41	День в жизни	[458a6b86f379122caf2f520cb2d20b87]	328
42	Stathis Kre	[5efa49ca2de49fbf7bb0f7e9476b1bdc]	325	звезда
43	rbreckdude3	[f63d4a12d10b07142c8fc1492b5f5285]	322	звезда
43	Альфред Стефан	[f0a6f4e8ac0e3fa5a8f0342602eb671e]	322	звезда
43	Тамаш Хаук	[7f4cbf61c53a0cb0e5b5615e82bf5a24]	322	звезда
43	Винсент Хоанг	[0189dd85ccad9064dd518cdf220]	322
44	@safarisaurus _rex	[a6ea87e3a	e19905b85245d10179]	320	звезда
44	bordeafoto	[94ce66abe62eb4d23cc55281e1b8c35e]	320	звезда
45	Ольга Ольга	[868c13f6dcd6b6a018ed27305bbe0cde]	319
46	Харриетт	[e545da024b5ca1727e78241f348f78e6]	318
46	Джулио74	[8be519de963dde355982a41dd67]	318
47	Kneemick	[bac38763cc59506e7623ab865d568cd1]	317	звезда
48	сетмослей68	[535cfc9546f8b2aaea10e0df746a523c]	314	звезда
49	Хосе Антонио Фернандес	[bbd1ce87d5d09df787ae10ea4e349825]	312	звезда
50	Лорен Бейли	[52bbac0aa697f2f4227e45b67ff]	311	звезда
51	Рори Дженнер	[39796f1c156	310
51	Тимоти Дейл	[01c94f40d24484673c92f63d7790e0ad]	310
52	Беата WB	[f0cc1d0b2ffa2bf799fb1a874ed7a1f6]	309	звезда
52	Fqc Quebec	[32f7b5fb96a71a606a8b44c41c82c22b]	309	звезда
53	Массимилиано Кордоне	[cb4894f17fcdfa269080c15ad738c454]	305
54	Хизер Слюсарчик	[aeededcafb2fea3054d76f6ab36654b2]	303
54	михаил пинхасов	[2737e9c2360d15be5c5ddacfeb5d108d]	303	звезда
55	Роб Лозано	[e75c9bb263f1ce10a2c887c003b2526a]	302
56	Гай (Гвидо) Ватье (Готье)	[668cd543067f2ed9c75bbad8260eb2e1]	301
56	Дежавю	[084ddbb20cf62b4926bc475fc49b44ff]	301
57	Азимут	[4ce7eddf500259a444182fbaa4b58837]	300
57	cliveyip	[00d74a646cf4936abacf023a 8ac]	300
58	rks97	[c27648a41edadfbc64a249cbd262b133]	298	звезда
58	Шадаб Иштияк	[688bf06299a2a53cffa771de0a99b11a]	298	звезда
59	Джош Менке	[7915ebb0ffee02b49f706ae3a3bbec40]	297	звезда
59	Сумит Пал	[12f8bb0e9f899277e667dbde30316f73]	297
60	Боб Гайдош	[a4c011b65d5585be1b0aa4084a8]	296	звезда
60	Николас Анселл	[602ed2db762411b665e0397fb40ccc6d]	296
60	Перадабан Ассаури	[16cd366	4cf11f52d6683ad40119]	296	звезда
61	Даррианхоллер1008	[d39c01ba05008ee289661a7403070648]	295	звезда
62	DeLolo	[be8fa3dbffedab64501e90ea96f589dc]	294
62	Паула Штрейхер	[7c45e9efbf51d2fdb8c322886c09f9c0]	294
62	Нирван Балки	[1aa02e	294	звезда
63	Иоанна.В. Доу	[917a299a89cb2c8bfaba58e456b5ef92]	293	звезда
63	GShunter01	[5d121206ad24e1e64454db62250ee3ac]	293
64	Майк Белтик ヅ	[d7563bedda642f9f9b3f6621a9c52276]	292
64	педро.de.cleen.10287	[3587ab529afa724391cdde85f7621ed7]	292	звезда
65	венкитеш.рамачандран	[b8294b80a25627b0b0b9900ff752f76e]	291	звезда
65	Каролин Шмитц	[b4f47ba729738ce558ff 8619fe0]	291	звезда
65	patrick_seeber	[628cfdfd122c6d86ec01e0acabe32784]	291	звезда
65	Эгидиюс Готаутас	[5a11099e3fbde5d6553d9ac0bddf3231]	291
66	Ариох Красный	[f20bcf9	232614705303f8b6497d]	290
66	нунодасильва1978	[eaf3cc7fc3ed539d4d436b6dcb893c8e]	290
66	анис.Мабрук	[a42cc4b8c5b2e6633019b32959fede26]	290
67	Матия Тиват	[9b05524bbb95e2154934d471feec1b61]	289	звезда
67	Сара Киннетт	[966600cd5be038e94fe4454d8d0957b1]	289	звезда
67	Анил Раман	[8ca750e05cdfff1ccd1650331085475f]	289
68	Тристиан Веллман	[8466cf07e6f35eb6982b1b351af0e55c]	288
69	Тара Томпкинс	[66cb721972f99
286	звезда
70	Вивиан Стейн	[c1c01fe4a4ab1187252ccda176f72de5]	285
70	новыйbigbass	[92cb42a0e25fe7f271a8ebe3c335d75d]	285
70	Докса680312	[573eae0f899c8184e423c50487fc5655]	285
71	полуночный экспресс	[e9c4ff76a86f541f96fe39ba537fdac8]	284	звезда
71	King Nothing	[e67dc579124ae14690b594158ba4a243]	284
71	Доминик Дж.DeStasio	[7d59f25da5c92ff7f2b0cc0c303e748b]	284	звезда
72	anes_photography	[95432ac9d66f4894257d879e1bb04879]	283	звезда
72	2021фотки	[1bda3054acf2b8d1ac6ca98ddcada1ec]	283
72	ардианмк	[14ac0c26203bd79e1d544ddb5bf4b6b3]	283	звезда
73	Феликс Оденталь	[3f986b4e8468b4f52fd4a7597c11731f]	282
74	Acelapse Портреты	[2e2c84f1646afdbbbd7caa0025ad0ba4]	280	звезда
75	Эштон Кэрролл	[cdc54a72539407e6df2c46bff4515e88]	279
75	Ричард Джеймс	[66913dd7e5b73af023003ef1eaf8f560]	279
76	Алессио Катальди	[ce95c75fed40dc5fbb85ece1709cd0d2]	277
76	berachwedding2011	[533d4669ec1592b92dad99d978617dff]	277	звезда
77	Сузанаюкселова	[c8c4c99224a9a7bc8a6241bfcfa3a9c4]	276	звезда
77	MrKoffie	[9529f690d211999aca43b47a5cbd25c4]	276
77	Бискорнет	[86de3d053c9adcf85e1feff878772f14]	276
77	Искатель бури	[7bb15814fb131e269b0d2d6cea74dacc]	276
77	inaccache	[5d9cacbd1c6bec0b34be7d5e2f048446]	276	звезда
78	Франсискус Бобби	[f2cf0bb65167b6e770a732313ed85a3d]	275	звезда
78	испанец 1977	[368dcb35b937a70a222f46a6eb8fda94]	275	звезда
78	Торама	[3081a15ae	275
79	Мартин Пэн	[d87cf07af0bb2f3dd4ab34c7c967331e]	274
79	франсуа.гарантия	[a5d0fc5bf4f0aa468cc3f5fe350bc2d3]	274	звезда
79	Meaghan DeCoursey	[82a7fc59dfcc6ef2e0ddb050
274
79	Брейден	[65a80fdc523	274	звезда
80	2-й доктор	[32611270c71c4d56dad3fc9d5b8cc294]	273
81	jomerl	[f40a93b8beb4e29ec1ecfb8f1bea9e17]	272	звезда
81	bobpalmer.фотограф	[04bff0a8cd35fe4a50cf26a753bfb2f2]	272
82	ЭндженРоб Хейнс	[e92bfe7d70479ed22ad4a895d1c503c1]	271
82	LT- Гедиминас	[40ca905ab5937fafc2d2b30934fd9ea5]	271
82	Дима Нифон	[132e3e15df06332341ab32e046ed06da]	271	звезда
82	саманта.Placucci	[00fb608b03f146e5899a5c6931a4d06f]	271
83	тимг. 72670	[76f577fd9663b85d0fb92b342647abb0]	270	звезда
84	Леди	[cd3a12d3e62c56164f8c494dcaaf4307]	269	звезда
84	Кристиан Винклер	[3b38d1fea314e1035a9a382dfe37e6bd]	269
85	Бюргерх	[d3c9f277439ef0bfc99e64e5c4e]	267
85	Киган Дойл	[74b5db1171fb94e973a7f415a1d53e1e]	267
86	Алиенка	[ 0366db078a2ccd275a1697fe853]	266
87	Абдулхади Кликс	[4a758f83d30d4cd1ddbf10fa0ba3c584]	265
88	maisiedaisy12x	[f31271fc54ae19a23e3122a7a3d6dc72]	264
89	Симона Продан	[40d6d1006acff331ffde7af5964cb788]	263	звезда
89	Paula_wkbilder	[359cc0165d9d73dfd6d99b715e3fe2f4]	263
90	johnjamezphotography	[5cc766c6849be624540644b877ff737c]	262
91	мари.97742	[8e11db8902e48cbd1e011b0772a6acaa]	260
91	Ник Ник	[11	260
92	А.Смит	[b9ae27f1b26c394c9a6037b37d2d269d]	259
92	Сара Эспигарес	[b8a328e7cc43852c9f3de315dd7bebe0]	259	звезда
92	zaktillmanфотография	[034d8520dcdb385b272c7d84989d7f09]	259	звезда
93	vanhecke.Пьер	[f2106f42e45e06877084532f536dad7d]	258
93	кейтриспин	[9e7c1f436fb07f9382b9bb5e83dd9fb5]	258	звезда
93	Джон Эбни	[711b1b9990bc20d55ab1a988a04020bf]	258
93	Испармо Ир	[701749d87457a83343f2b45af25ecb94]	258	звезда
93	Фран Перес Ромеро	[6305b30bd4ddf2b2aa7361d164ac6c96]	258
93	Майкл Бэкон	[46a52734f0b3e9eb32989cb5e3457d4c]	258
93	Исмаил Кенан	[354b7175f3b4e9aaec67f89e3f450812]	258
94	мат.arnold86	[a40c1c6270e06f889a5a2394351d5db2]	257	звезда
94	tucker.ted	[8e07ef0776e171fd590acd4a496dd814]	257	звезда
94	Джеррад Холман	[2ca449d1faff48856d3b17f0753ec01c]	257
94	Питер Оли	[23b1ca544a9fea0d2e9f27039dc74e04]	257
94	Helene DELARUE	[0e3d788ccbd340fb6c4d9437ea1a0077]	257
95	cindyjaydunn.15195	[e9e3fe980be85dafc6f335c3b957d79b]	256
95	серзик	[d7173d9538fdbba5657f561cbf95ca08]	256
95	петреллимихеле61	[9c3d14c7236e9e3d536fb6f90b337d84]	256
95	Джей Ди	[3cb307810ee3e5a48bc37e648bf20b7c]	256
96	Грег Эйвери	[ff95987f930ad9f576cfc602fb76e7c6]	255
96	Гарик Орлов	[a4537bf701b6015aebcbcda654ed969d]	255
96	Женевьева Марсо	[4cda3110784d2c78a64d2983e623c965]	255
96	eirikwik	[28de7cccc753a3ad34f741f377fa3b12]	255
97	Кейтлин Годинез	[7cee7612798bfc3c00763631464d8d86]	254	звезда
98	Рубин Ту	[8a483b66d6058eac75cbc994ceed1b32]	253
98	Янис Шмид	[70ba51167d4d9878caf6c9778202edb9]	253
99	sihvonen.Микаэль	[e3bacc599e2775753cb122bfc1765474]	252	звезда
99	Lancashirelad	[61a9c0d5d6a0775cfe2b2bf23e498677]	252
99	Мэри Турло	[57ba24385380975766a7bece7008433a]	252
99	Борис С.	[0e3a162a1678a0096580e634017abac2]	252
100	Дентон Койман	[ed7c972fd4242a2f83b0706de710d084]	251
100	lostpixelworld	[cd057d9323d8bb290ae03377b6e6f289]	251	звезда
100	rezajavidi	[b728abf32dddc5c7bee95e675df59e77]	251
100	MasterGuruPics	[8d3f9d7e0718d7094f30c5e5762b6e37]	251
100	Роб Флей	[2	251
100	Дэниел Форд	[239585f641c948cd8171e4f34f2aec4c]	251	звезда

Саймону действительно нужна твоя помощь

Вечером в воскресенье, 8 мая, сотрудники полиции Нью-Йорка, отвечая на сообщения о нарушении вандализма автомобилей в районе Берген-Бич в Бруклине, застрелили Саймона Земшмана.

Ты очень похож на Саймона.

Симон Земшман всегда был умным, добрым и любознательным, даже в детстве. Он преуспел в учебе и на спорте. Он любил свою семью, и они любили его. У него были хорошие друзья, и он был для них хорошим другом.

Ты очень похож на Саймона.

У Саймона были мечты и амбиции. Он хотел быть физиотерапевтом. Он работал ради того, что хотел, и окончил Kingsborough College со средним баллом 3.9. Саймон был хорошим парнем, и дела шли хорошо.

Ты очень похож на Саймона.

Когда ему было около 19, что-то начало происходить с Саймоном, то, что случается со многими из нас, то, что могло случиться с вами. Что-то ужасающее. Практически за ночь Саймон сильно заболел. Его мысли забегали. Он слышал голоса. Он убедился в неправде.

Саймону 27 лет, и с тех пор у него продолжалось психическое заболевание. Его друзья и семья пробовали все, что знали, и не один, а много раз.Ничего не получилось.

Тем не менее, ты очень похож на Саймона. Саймон по-прежнему Саймон. Саймон по-прежнему умен, добр и любопытен. Он по-прежнему хороший друг. Он по-прежнему любит свою семью. Он все еще мечтает. В краткие моменты ремиссии мы имели честь видеть его таким, какой он есть на самом деле. Какими бы короткими ни были эти моменты, они обнадеживают.

В то воскресенье эта надежда чуть не умерла вместе с Саймоном. Но этого не произошло. Теперь Саймон отправляется в долгий путь. Вскоре он отправится на операцию по удалению разбросанных внутри него фрагментов пули.Это легкая часть.

Саймон хочет снова выздороветь. Но Саймону, скорее всего, будет предъявлено обвинение в совершении уголовного преступления. Саймону грозит тюрьма. Любой, кто видел влияние тюрьмы на психически больных, поймет, что Саймон никогда не поправится в тюрьме. Ему понадобятся эффективные юристы, если он не собирается попадать в тюрьму.

Самое главное, Саймон отчаянно нуждается в психиатрической помощи. Есть талантливые, отзывчивые, преданные своему делу профессионалы — психиатры, психологи, социальные работники — которые могут поддержать трудное восхождение Саймона к здравомыслию.

Вы очень похожи на Саймона, и Саймону никогда больше не требовалась ваша помощь. Без таких хороших людей, как вы, Саймон просто не сможет оплачивать свои растущие счета за юридические и медицинские услуги. Без ваших пожертвований Саймон может никогда больше не выздороветь.

Ты очень похож на Саймона. От имени друзей Саймона, от имени семьи Саймона, от имени Саймона…

Пожалуйста, пожалуйста, помогите Саймону снова выздороветь!

Сефардский Сидур | Приложения для iPhone и iPad! Appsuke!

Первый и единственный многоязычный сефардский сидур, доступный на пяти языках.Все ваши ежедневные молитвы в кармане! Каждая молитва включает в себя конкретные инструкции на каждом языке как для мужчин, так и для женщин, а также для лидера (хазан) и общины. Приложение Sephardic Siddur содержит гласный текст для читателей на иврите для облегчения чтения и произношения, а также точный перевод и транслитерацию для русских и английских читателей с добавленным фонетическим представлением. Очень легкое приложение, не требующее подключения к Интернету для работы после начальной загрузки.

Молитвы доступны на следующих языках:

— иврит
— английский
— английский транслитерация
— русский
— русский транслитерация

Возможности приложения:

‣ Поддержка Шаббата и еврейского календаря
‣ Отображение на основе местоположения для еврейского календаря и Шаббата
‣ Выберите дату на иврите / григорианском языке на 100 лет вперед
‣ Компас — молитесь в правильном направлении
‣ Ночной / дневной режим
‣ Уведомление История
‣ Панель управления размером шрифта
‣ Изменить шрифт
‣ Запросы для опции Лейлу Нишмат
‣ Языковые меню с простой навигацией
‣ Инструкции на каждом языке для мужчин, женщин, лидера (хазан) и собрания
‣ На основе тольдот Порядок молитв Мизрахи
‣ Для использования не требуется Интернет (за исключением начальной установки)
‣ Получите новые доступные молитвы и обновления
‣ Поиск молитв
‣ Поместите избранные молитвы в закладки
‣ Увеличьте / уменьшите молитвы для удобства чтения
‣ Легкий и быстрый загрузка приложения

---

Загрузить

Цена: 4 доллара.99

Загрузите [Sephardic Siddur] @iPhone App

---

Оценка в магазине itunes

Оценка приложения для iPhone [Sephardic Siddur] в магазине itunes

• последняя версия: (4.6 / 5) 4.55
• Все версии: (4.6 / 5) 4.55

Количество людей, прошедших оценку: 20

Цена: 4,99 доллара США

---

Скриншоты

Скриншоты приложений для iPhone [Sephardic Siddur]

(c) ООО «Братья Шломо»

---

Люди отзывы

Впечатление и отзывы людей о приложении для iPhone [Sephardic Siddur]!

---

История изменений

История обновлений приложения для iPhone [Sephardic Siddur]

— Улучшение производительности
(c) Shlomo Brothers LLC

детали

Приложение для iPhone [Sephardic Siddur] Прочие сведения

• Продавец:
  Shlomo Brothers LLC
• Дата выпуска: 10.09.2016
• Версия: 2.0,6
• Цена: 4,99 доллара США

Загрузить

Загрузите [Sephardic Siddur] @iPhone App

Загрузить ПРИЛОЖЕНИЕ!

---

приложений для iPhone и iPad! Appsuke!

Борис Якубов Телефон, адрес, официальная документация

Борис Якубов 905 9204 90 Борис Якубов 912 051

Борис Якубов	6721 Dartmouth St, Forest Hills, NY 11375	(718) 544-4361, (718) 896-3249, (718) 896-4165
Борис Якубов	324 Куэл Ридж Др, Плейнсборо, Нью-Джерси 08536	(609) 275-0014
Борис Агэуб20 9119	Борис St, Flushing, NY 11355	(718) 463 — ****
Борис Якубов , возраст 57	11015 63Rd Dr, Forest Hills, NY 11375	(718) 896 — ** **
Борис Якубов , возраст 60	8060 193Rd St, Hollis, NY 11423	(917) 776 — ****
Борис 66 Якубов	Йеллоустон 905 Blvd, Forest Hills, NY 11375	(718) 8 97 — ****
Борис Якубов , возраст 75	5921 Calloway St Apt 5P, Corona, NY 11368	(718) 699 — ****
Борис Якубов	140 Audley St, Richmond Hill, NY 11418	(718) 607 — ****
Борис Якубов	6377 Saunders St, Rego Park, NY 11374	(7185	) 897 — ****
Борис Якубов , возраст ~ 40	6617 Wickfield Rd, Балтимор, Мэриленд 21209	(410) 653 — ****
Борис S Якубов	7324 185Th St, Fresh Meadows, NY 11366	(718) 264-1804
Борис Якубов	Саус Ричмонд Хилл, Нью-Йорк	(347204) 9120
(34720) 9120
(34720) 9120
6565 Будка St Apt 104, Rego Park, NY 11374	(718) 896 — ****
Борис Якубов	12360 83Rd Ave, Kew Gardens, NY 11415	(718) 575-0937
Борис Якубов	9960 63Rd, Rego Park, NY 11374	(718) 459-1871
Борис Якубов		Якубов,	NY 9, Rego 11204 NY, Rego 11204 (718) 459-7142
Борис Якубов	Бруклин, Нью-Йорк	(718) 743-9133
Борис S Якубов пр.	(718) 969-1160
Борис Якубов	15611 Авеню Агилар, Флашинг, Нью-Йорк 11367	(718) 591-7431, (718) 591-4995
6535 108Th St, Forest Hills, NY 11375	(718) 459-8326
Борис Якубов	11111 76Th, Forest Hills, NY 11375	(347) 475-0513	Борис Якубов	8344 Lefferts Blvd, Kew Gardens, NY 11415	(718) 805-6121, (718) 849-7131, (718) 441-3038
Борис Якуб	1625 W Orangewood Ave, Phoenix, AZ 85021
Борис Якубов , возраст ~ 86	13849 Elder Ave Apt 4P, Flushing, NY 11355
	8285 167Th St, Jamaica, NY 11432
Борис Якубов , возраст 45	7130 Woodlake Ave Unit C, West Hills, CA
Boris Yaku bov , 72 года	10310 Queens Blvd Apt 4I, Forest Hills, NY 11375
Борис Якубов	17457 N 2Nd Pl, Phoenix, AZ 850225	2	3	6610 11Th Pl, Кейв Крик, AZ 85331
Борис Якубов	710 E Virginia Ave, Phoenix, AZ 85006
Борис 905
Борис Rd, Forest Hills, NY 11375
Борис Якубов	6411 99Th St, Rego Park, NY 11374

.

No related posts.